Отмель - Крейг Холли

Мы с Ариэллой не виделись с того самого ужина, на котором она вела себя так, словно у нее все в порядке. Но на сей раз я пришла подготовленная. С собой у меня крошечная записка, которую я сжимаю потной ладонью, готовясь незаметно передать Ариэлле.

Похоже, я вот-вот струшу, потребую принести счет и убегу отсюда. Но, вспомнив Чарльза и его пощечину, понимаю, что сейчас мой долг – помочь Ариэлле любой ценой.

Проходит какое-то время, прежде чем нам удается выстроить нормальную беседу. Ариэлла начинает диалог со взгляда, который сразу раскрывает все карты: он слушает. Охранник садится рядом, прислонившись своим широким плечом к ее изящной фигурке. Со стороны может показаться, что это партнер Ариэллы, черствый, холодный, обиженный на весь мир. Сидит сложив руки и стиснув зубы и сканирует взглядом посетителей и официантов, словно только и ждет, чтобы наброситься на какого-нибудь бедолагу и отнять кошелек. Наверное, поэтому я и заказала тост из дрожжевого хлеба. Мне нужно что-то успокаивающее и теплое, как подушка. Наконец еду приносят. Я отрезаю квадратик тоста, добавляю солидную, как на ватрушке, порцию джема и сразу отправляю в рот, а сама уже готовлю следующий квадратик. Жую и режу, жую и режу. Тем временем мы продолжаем разговор – с виду обычные, ничем не примечательные посетительницы.

Ариэлла интересуется оздоровительным центром, в котором я работаю, спрашивает, как именно я помогаю людям. Я объясняю, что моя студия совсем не похожа на это кафе. Тут кишмя кишат модные хипстеры, а в нашем центре в Паддингтоне [6] таких не встретишь. Среди моих завсегдатаев – богатые домохозяйки, которые хотят выглядеть защитницами природы, но не горят желанием украшать дом подвесными растениями, обучать детей по расширенной программе и покупать органический крем для лица, от которого все равно никакого толку. Моим клиенткам нужно лишь заниматься йогой в дорогом спортивном костюмчике, потягивать огуречный сок с чистой горной водой и жаловаться на мужей. А потом хвастаться подружкам, что были у меня в студии. Им нравится считать себя частью моего племени.

Иногда мы устраиваем вечеринки, где клиентки пьют дорогое шампанское, наслаждаются хорошей едой и изливают душу. Мы проводим презентации с участием всемирно известных коучей по здоровому образу жизни, влиятельных персон, которых можно увидеть в утренних американских телешоу. У нас нет пропотевших ковриков для йоги, благовоний и плетеной мебели. Хотите увидеть нечто подобное – обратитесь в соседний кабинет к Трейси, инструктору по йоге.

– С удовольствием посмотрела бы твою студию, – улыбается Ариэлла.

– Конечно, приходи. Кстати, спасибо за вечер. Было потрясающе.

Она сцепляет и расцепляет руки.

– Спасибо, что пришли.

– Вы с мужем знаете толк в званых ужинах.

– Ты так думаешь?

Ариэлла отпивает сок и слизывает розовым языком пену, оставшуюся на верхней губе, пока я сражаюсь с хрустящим тостом, запихивая его в себя по кусочкам. Ненавижу такие разговоры. Вежливые и бессмысленные, о вечеринках и работе, обо всем и ни о чем. Скорее бы передать ей записку. И почему мне не все равно? Что будет, если я позволю соседке и дальше вести странную жизнь затворницы и больше не стану с ней встречаться? На завтра у нас запланирована прогулка. Каково будет Ариэлле, если я вдруг дам задний ход и все отменю? Она по-детски помешивает сок соломинкой и обхватывает стакан обеими руками. Мы с ней едва знакомы. Я жую тост, стреляя глазами в охранника. Неужели ей больше не к кому обратиться? Почему она выбрала меня? Телохранитель втягивает и надувает щеки. У меня сводит низ живота. Нет. Неважно, какие сомнения меня терзают, – я не могу бросить Ариэллу в беде. И все-таки надо выяснить, чем я могу ей помочь. Это как-то связано с Матео? А может, ее обижает охранник? Признаться в этом мужу она, конечно, не рискнет, ведь тогда телохранитель наверняка начнет ей угрожать. Я прокручиваю в голове возможные сценарии, пытаясь понять, какой из них звучит наиболее правдоподобно. Единственный способ докопаться до истины – это передать ей записку. Но я не знаю как и когда. Он близко, слишком близко.

– Давно вы с Чарльзом женаты? – спрашивает Ариэлла, и мы мгновенно меняемся ролями. Она становится коучем, а я – ее клиенткой. Ну и ну. Кто бы мог подумать, что такое возможно?

Я слизываю джем с указательного пальца.

– Десять лет.

– Потрясающе. И как вам удается сохранить любовь?

Я едва сдерживаю смех и не могу найти подходящих слов, чтобы ответить на такой вопрос. Ариэлла это замечает и снова отпивает сока. Я сильно потею под шарфом и срываю его, обнажая шею, но делаю это аккуратно и слежу, чтобы записка не выпала из руки. От кофе становится только хуже. Надо было заказать зеленый сок, как соседка.

– Идеального брака не существует. Как и его рецепта. Все просто: вы либо совместимы, либо нет.

Я не спешу смотреть Ариэлле в глаза, но чувствую, как она буравит меня взглядом. Знает ли она мой маленький секрет? Догадывается ли, что я вот-вот брошу Чарльза и уже продумываю план? Порой женская интуиция сильнее слов. Я намазываю джем на очередной тост и надкусываю его, глядя куда-то мимо головы Ариэллы. В этот момент рука соседки тянется к моей, дотрагивается до нее, и я наконец перевожу взгляд на Ариэллу. Она знает, что у меня в ладони спрятана записка. Чувствует ее, горячую, влажную. Прищуривается. Одно из двух: либо ты ее берешь, либо я сейчас оттолкну твою руку. Мы молча смотрим друг на друга. Охранник пялится в смартфон.

– Все хорошо, – тихо произносит Ариэлла, но я не понимаю, о чем речь. – Я скоро забеременею. – С этими словами соседка отпускает мою руку, не забрав записку. Но почему? Я не сомневаюсь, что она нащупала бумажку. Тем временем Ариэлла снова расплывается в улыбке и посасывает соломинку. – Надеюсь, Мэтти согласится оставить ребенка. Из него выйдет чудесный отец. Ну а мне пригодятся любые твои советы.

И вот мы снова обсуждаем беременность. «Беременность – единственная тема, которую нам позволят обсуждать». Видимо, больше и впрямь не о чем говорить, но Ариэлла играет так натурально, что я даже не могу сказать, притворяется она или нет. Может, искренне мечтает о детях? Стоит ли мне признаться, что я жду еще одного ребенка? Я ведь никому об этом не рассказывала. Или соседка устроила спектакль только для того, чтобы отвлечь телохранителя? Я ищу намек, подсказку, явную ложь. Но ее нет. Где та опасность, что буквально витала в воздухе, когда мы вместе пили чай? А вдруг первая записка была всего-навсего глупой шуткой? Или Ариэлла передумала?

Я буквально из кожи вон лезу, чтобы казаться веселой. Растянутые губы, довольная улыбка, светящиеся от счастья глаза – гротескная пародия. Это фарс, а я – обманщица и притвора. Но все равно выдавливаю из себя поздравление, продолжая изображать улыбчивую и довольную жизнью соседку. Быть женщиной порой совсем непросто. Особенно если не умеешь играть.

– Значит, он задумывается об отцовстве? – спрашиваю я, пытаясь понять по глазам Ариэллы, что она сейчас чувствует. – Прекрасно!

Соседка перемешивает зеленую жижу ножом, темные кусочки овощей сталкиваются со светлыми, и жидкость постепенно приобретает густой травяной оттенок.

– Думаю, да. Он будет счастлив.

Нет, не будет. Похоже, она забыла, в чем созналась мне за чашкой чая. Но я-то помню наш разговор и знаю, что Матео не хочет детей. Забавно, как порой мы закрываем глаза на собственную ложь. А зачем вообще врать? Наверное, чтобы сделать наш убогий мир чуточку романтичнее. И тут я понимаю, что тоже обманываю Ариэллу, ведь, как и у нее, у меня есть секрет, о котором никто не знает. Но не слишком ли быстро, не слишком ли легко и доверчиво она раскрыла мне свой?

Ариэлла допивает сок. Официант забирает грязную посуду и протирает наш столик. Интересно, зачем она вообще меня сюда привела? Записками мы не обменялись. От чувства нависшей угрозы не осталось и следа. Большую часть времени охранник копался в смартфоне, особенно когда мы обсуждали материнство и местные школы. Почему же Ариэлла не забрала записку, которую я принесла, хоть и нащупала ее у меня в руке? Совершенно сбитая с толку, я смотрю, как соседка встает, перебрасывает ремешок сумочки через плечо и посылает мне воздушный поцелуй, а телохранитель, точно бультерьер, уже грузно сопит у нее за спиной.