Невидимые знаки (ЛП) - Винтерс Пэппер

Трудились от рассвета до заката, а иногда и далеко за полночь.

Но это того стоило.

Потому что медленно, очень медленно, стены снова возводились, и наш новый дом возникал из ничего.

Наша депрессия наконец-то отошла на второй план, и день за днем мы с нетерпением ждали нового начала.

Все с чистого листа.

НОЯБРЬ

Это заняло больше времени, чем я планировал.

Потребовалось больше усилий, энергии, борьбы, чем я мог себе позволить.

Но двадцать четвёртого ноября мы наконец-то переехали в новый дом.

Его с трудом можно было назвать домом.

Я сделал все возможное.

Я использовал все уловки, которым меня учили, все архитектурные секреты, известные человеку.

Я отдал все силы ради своей семьи.

В нем все еще были недостатки, но я гордился тем, чего добился. Гордился тем, что потратил время на то, чтобы выстругать ласточкин хвост (прим. пер.: Ласточкин хвост — тип разъёмного соединения деталей. При этом на охватывающей детали выполняется один или несколько пазов трапециевидной формы, а на охватываемой — шипы соответствующей формы и количества), дюбели и пальцевые соединения, чтобы доски вставлялись прямо в балки, а не полагались на веревку и удачу. Из-за отсутствия инструментов я не мог использовать более сложные и, откровенно говоря, лучшие соединения, — врезные.

Я бы охотно убил (ладно, нет, не убил, потому что я никогда больше не буду убивать), но я бы все продал за набор инструментов. Это облегчило бы жизнь и позволило бы быстрее вытащить Эстель и детей из холодного песка.

Но теперь это в прошлом.

Огонь.

Разрушение.

Потеря.

Теперь у нас было кое-что получше.

Я создал нечто прочное и мощное. Создал нечто, что будет существовать долго.

— Гэллоуэй, это невероятно. Превосходит все мои представления.

Эстель покачивала Кокос на бедре, ее глаза расширились от удивления, пока я проводил экскурсию по нашему новому дому.

Я учился на былых ошибках. Вместо того чтобы использовать лопасти вертолета в качестве главной поддержки (ограниченной размером и недостатком количества), я сделал упор на природные ресурсы.

Если пальма могла выдержать ураганные ветра и вес тяжелых плодов, она отлично подойдет для каркаса конструкции.

Мне потребовались недели, чтобы срубить восемь пальм, постоянно затачивая наш едва работоспособный и тупой топор. На руках вновь и вновь появлялись новые волдыри, и Эстель пришлось провести много ночей, обрабатывая мои раны.

Травмы — часть строительства. Я привык к этому. Жаль, что она не привыкла, и я причинил ей столько беспокойства.

Коннор помог выкопать ямы, необходимые для установки нашей структурной опоры. Мы копали и копали, до тех пор, пока я не сказал, что достаточно. И как только пальмы были установлены на место (с помощью всех нас), мы провели следующую неделю, смешивая грязь и ветки с дождевой водой, чтобы создать наилучший раствор для их закрепления.

Он не защитит от бомб — возможно, даже не защитит от тайфунов, — но он простоит до тех пор, пока не появится что-то плохое, чтобы лишить нас этого дома.

Когда мы возвели основные стены, получилось длинное помещение, дающее много пространства для разделения на зоны.

Я больше не хотел просто бунгало.

Не хотел хижину на пляже.

Теперь это наш дом, и наш дом заслуживал того, чтобы быть достойным роскоши.

Это заняло больше времени, но я создал гостиную, кухню (или, эту комнату можно было так назвать, будь у нас водопровод и оборудование для приготовления пищи), две спальни для Пиппы и Коннора с одной стороны гостиной и спальни, и детскую для Эстель, Кокос и меня с другой.

Я даже сделал настил спереди, чтобы нам было где посидеть без опасения загнать песок в задницу. Но моим лучшим изобретением стал масляной барабан (спасенный после шторма много месяцев назад), который пришлось приводить в порядок, я смастерил стенки для уединения и вырезал воронку с отверстиями, торчащими из ее боков, для душа на открытом воздухе.

Я разместил его в задней части дома, чтобы стоки питали пальмы, а в барабан попадало как можно больше осадков.

Мы не сможем пользоваться им слишком часто, но, по крайней мере, у нас была возможность смыть с себя соленость океана, даже если ливня не было.

В целом, я был доволен своим творением. Доволен, но испытывал страх, что все это может снова исчезнуть.

По крайней мере, он не сгорит в огне.

Это было первое, о чем я позаботился. Я закопал наш старый очаг и перенес его дальше по пляжу. Для дополнительной предосторожности возвел стену между огнём и нашим новым домом.

Если ветер будет достаточно сильным, а удача достаточно скверной, искра может снова упасть на нашу крышу.

Но такова жизнь.

Полна рисков.

Мы постарались сделать все возможное, чтобы предотвратить это, и не должны волноваться из-за того, что не могли предсказать.

Из обрезков древесины я сделал табуреты, чтобы во время еды сидеть у костра, а не разваливаться как раньше.

Мы оставили цивилизацию в прошлом. И все же каким-то образом нам удалось создать свою версию здесь.

Здесь не было никаких остатков жизнедеятельности — все было использовано повторно.

Тоска, которую я испытывал по столу и стульям, исчезла — они у нас появились.

Желание смотреть телевизор исчезло — у нас были истории и воображение.

Стремление управлять бизнесом, вернуть мир, в котором потерпел неудачу, и доказать себе, что я лучший человек, больше не управляло мной, потому что у меня были женщина и дети, и они искупили мою вину.

Я пожертвовал всем, ради тех, кого любил.

Я бы умер за них.

Я выживу ради них.

И не было ничего лучше этого.

Ничего.

…

ДЕКАБРЬ

Черепахи приходили и уходили.

Как и Рождество.

И снова мы проигнорировали праздник, но отпраздновали прибытие наших ластоногих друзей.

Мы ночевали у их панцирных боков, пока они рыли гнезда, откладывали яйца и тащились обратно в океан.

Мы с Эстель занимались любовью (это уже стало традицией) в океане, где впервые поддались желанию. Мы провели ночь вдали от детей, уверенные, что они присмотрят за Коко, и встретили рассвет в объятиях друг друга.

Прогуливаясь обратно по пляжу к нашему дому и подобию цивилизованности, мы обнаружили черепаху, которая пожертвовала своей жизнью ради потомства.

Обтянутый кожей зверь умер всего в метре от моря. Она лежала нетронутая, такая совершенная и увядшая, что казалось, она просто задремала.

Но мы знали.

Точно так же, как мы узнавали, если у детей что-то болело. Или менялся ветер. Или температура была жарче, чем в прошлом месяце. Наше восприятие было намного чувствительнее, и мы понимали, что она не заснула, а умерла.

Я не смотрел на Эстель, но перед нами стояла дилемма.

У нас была черепаха.

Мы могли бы жить благодаря её смерти.

Мы могли бы съесть ее плоть.

Использовать её оболочку.

Мы будем ей вечно благодарны.

Я не знал, разделяет ли Эстель мои мысли, но это неважно.

Потому что это было все, чем они были.

Мысли.

Мы бы не стали осквернять такое великолепное создание.

Без слов, каждый из нас схватился за ласты и потащил ее в море. Она безмятежно плыла, подхваченная медленным течением.

Ее тело послужит пищей для акул и рыб.

Она исчезала, чтобы подарить другим новый день.

Но не нам.

…

ЯНВАРЬ

Пиппе исполнилось десять.

В качестве подарков на день рождения мы все преподнести вещи для ее спальни. Эстель сделала для нее набор кокосовых чаш для безделушек и сувениров. Коннор вырезал солнечный луч на стене над ее набитой листьями кроватью, а я сплел миниатюрный гамак, в котором разместились Пуффин и мистер Усатый Лес.