Берт Хэршфельд - Акапулько
— Браво, майор! — воскликнул Форман.
Тео бросил на него быстрый взгляд.
— Мы все равно сможем найти их.
Майор поднял брови.
— Подобное везение обернется для нас смертью. Будет настоящее кровавое побоище. Мой долг перед своими людьми и их семьями вынуждает меня сделать следующее предложение. Мы возвращаемся в Акапулько. Там мы достанем свежих лошадей и утолим жажду. И кто знает, возможно, что от похитителей поступят какие-нибудь дополнительные известия и будет необходимо внести изменения в наш план. Кроме того, этот господин говорит, что Чинчауа не крали мисс Мур, и в настоящий момент у меня нет никаких оснований сомневаться в его словах. Muchachos[153]! — воскликнул майор, обращаясь к своим солдатам. — Мы возвращаемся. — Военные радостно зашумели и быстро образовали походный строй в две колонны, спиной к деревне. Тео, держась очень ровно в седле, поспешил к голове отряда и повел его обратно. Солдаты уходили из гор.
Менее чем через час люди Чинчауа вернулись в свою деревню. Сначала стали приходить женщины, дети и старики, а потом и вооруженные мужчины, держа свое оружие с легкостью и непринужденностью людей, для которых ружья являлись естественным продолжением их тел. Дон Мигель и старейшины появились последними. Грейс и Форман пошли им навстречу. В голубом свете ранних сумерек лицо Дон Мигеля не выражало абсолютно ничего.
— Та женщина была украдена племенем Уачукан. Они держат ее в пастушечьей хижине, за длинным кряжем, на восточном склоне. Их лошади стреножены, а охрана находится близко от хижины, так что, очевидно, они не ждут никаких неприятностей. Люди Уачукан высокомерны и самоуверенны, и на этот раз их заносчивость будет стоить им крови. Мы нападем на них утром.
— Нападем! — Форман обратился к Грейс на английском. — О чем, черт возьми, он говорит? Если они сунутся в эту избушку, первым трупом будет Саманта!
Грейс перевела, и Дон Мигель торжественно кивнул.
— Наши владения нарушены. Люди Уачукан совершили этот акт на нашей территории и привели в нашу деревню солдат. Мы должны действовать. Другого пути нет.
— Черта с два нет! — заорал Форман, когда Грейс перевела слова вождя. — Смысл в том, чтобы вернуть Саманту обратно живой! Ладно, допустим, те плохие мальчишки не должны были заходить в эту вашу часть селения, но они зашли, и пока от этого никто не пострадал. Давайте исходить из этого. Я не знаю, что хуже — эта банда жаждущих крови аборигенов или та армия оловянных солдатиков, которую привел сюда Гэвин. Если мы ничего не предпримем, Саманта погибнет, это как пить дать!
Грейс изобразила на лице жесткую застывшую улыбку и решительным тоном сказала Форману:
— Прекрати вопить. Дон Мигель не дурак. Стоит тебе только оскорбить его своим тоном или словами, и мы сильно об этом пожалеем. А теперь искреннее попроси у него прощения за то, что ты потерял над собой контроль. На испанском языке.
— Черта с два я буду извиняться перед ним.
— И сделай так, чтобы он тебе поверил.
Форман повернулся к вождю и развел руками:
— Perdóname, Don Miquel. Yo soy un gringo estúpido. Perdón[154].
— Sí, — серьезно ответил старик. — Tiene razón[155].
— Возможно ли будет поговорить с людьми Уачукан? — поинтересовалась Грейс.
Дон Мигель медленно ответил:
— Люди Уачукан застрелят любого из племени Чинчауа сразу же, как только его увидят. Особенно ночью. Разговор между ними не может привести ни к чему хорошему.
— А меня люди Уачукан застрелят? — снова задала вопрос Грейс.
Этот вопрос удивил Дон Мигеля: он никогда бы не позволил женщине выполнять мужскую работу.
— Они не будут говорить с тобой.
Грейс поняла.
— А что если со мной пойдет мой друг?
Дон Мигель смерил Формана взглядом.
— Но этот плохо говорит по-испански, и все его мысли написаны у него на лице.
— Я буду говорить от нас двоих, — решила Грейс.
— Возможно, люди Уачукан и не убьют тебя, но я в этом сомневаюсь.
— Я хочу попытаться.
— Очень хорошо. Я пошлю мужчин проводить вас до того места, где Уачукан держат американку. Но в пастушью хижину вы должны будете идти сами. И если вас не убьют, вам придется одним находить дорогу назад. Из-за такой глупости я не стану рисковать ни одним из своих людей.
— Мы можем отправиться немедленно?
— Идите, — ответил Дон Мигель.
Небо позади них полыхало пурпуром, голубизной и розовым светом заходящего солнца. Но склон внизу был покрыт удлиняющимися тенями, а пастушья хижина оставалась почти невидимой за небольшой, но густой рощей лиственных деревьев. Из-под соломенной крыши домика медленно поднимались клубы дыма и лениво рассеивались среди листьев.
— Как мы сможем спуститься вниз и при этом не быть застреленными? — спросил Форман у Грейс, думая при этом, что он, вероятно, заслуживает того, чтобы его подстрелили, раз позволил ей уговорить себя сунуться в это сумасшедшее предприятие. Они с Грейс были одни: проводники уже покинули их, перебравшись через длинный горный кряж обратно, тем же путем, каким они все вместе пришли сюда. Форман был почти совершенно уверен, что не доживет до завтрашнего утра, а он очень сильно хотел продолжать жить.
Грейс прикоснулась к его руке.
— У нас есть два варианта…
— Точно. Мы можем отсюда либо убежать, либо уйти. Но бежать быстрее.
— Прекрати. Один из нас может остаться здесь, в то время как другой спустится вниз, чтобы поговорить с людьми Уачукан. Тогда, если что-нибудь пойдет не так…
— Это самая плохая мысль, которую я слышал за все последнее время. А какой второй вариант?
— Мы спустимся вместе.
— Я чувствую приближение грозы.
Грейс поцеловала Формана в щеку.
— Будь храбрым. Я полагаюсь на тебя.
— А что если им взбредет в голову подстрелить нас, пока мы будем совершать свой вечерний моцион?
— Нам придется двигаться очень тихо.
— Нет, мадам. Совсем наоборот. Давай лучше изо всех сил шуметь. Пусть слышат, что мы идем. Никому не понравится компания, которая заваливается в дом нежданно-негаданно, особенно если дело идет к обеду. Ну, ладно, пошли! — Форман начал спуск, громко выкрикивая на ходу: — Hola! Huachucan! Hola, там внизу! No tiren! Не стреляйте, приятели! Somos amigos! Muy amigos! Снимите пальцы со спусковых крючков! Somos amigos con mucho dinero, muchachos! Поняли, что я сказал? Mucho dinero[156]!
У хижины показались четверо мужчин с ружьями, лица всех были скрыты под сомбреро. Форман остановился в десяти шагах от них, поднял руки.
— Ну что же, buenas tardes, приятели. Или уже noches. Как бы то ни было — buenas, buenas[157]. — Грейс встала рядом с ним.
