Вера Кауи - Богатая и сильная
— Кто такая тетя Мэрион?
— Мамина подруга.
— Она к вам приходит?
— Да. Она купила мне ко дню рождения куклу с длинными светлыми волосами, как у меня. И я смогу их расчесывать, как мама расчесывает мне.
— Она часто это делает?
— Каждое утро и каждый вечер. Мама меня причесывает и рассказывает сказку про принцессу, у нее были такие длинные волосы, что она спускала их из окна и по ним поднимался принц.
— А у тебя волосы такие же длинные?
— Пока нет… но мама говорит, что они вырастут.
— Ты ходить в школу?
— Нет. Я пойду, когда мне будет пять лет. Но мама научила меня писать свое имя.
— Ты можешь написать его для меня?
Настала тишина, и, пока кассета крутилась, Луис взял со столика лист бумаги и протянул Элизабет. Там большими печатными буквами было криво написано:
ЭЛИЗАБЕТ ШЕРИДАН.
— Так тебя зовут?
— Да.
— А как зовут твою маму?
— Мама.
— Нет, я хочу узнать ее имя. Тебя зовут Элизабет, а ее?
— А… Хелен Виктория. Мама говорит, что была такая королева, которую звали Виктория. Она водила меня смотреть дворец, где та жила, и сказала, что когда она была маленькой, то сама жила во дворце за морем.
— А где твой папа?
— Он погиб на войне.
— А как его звали?
— Руперт, — ответил детский голос.
— Расскажи мне о миссис Хокс. Как она выглядит?
— Она толстая и говорит, что ступеньки загонят ее в гроб.
— А мистер Хокс?
— Он лысый, но он часто дает мне шестипенсовик.
— У тебя есть друзья, с которыми ты играешь?
— Нет. Я должна оставаться дома с миссис Хокс. Но она берет меня в магазин, а иногда мы ходим в Хит и едем наверху в автобусе, когда у миссис Хокс не болят ноги.
— А сегодня у вас праздник и будет торт?
— Да. Его испекла миссис Хокс, он весь розовый, и на нем мое имя. Когда миссис Хокс все кончила, она дала мне облизать миску.
— Она добрая?
— Да, она называет меня «маленькая принцесса»…
Как мама. Мы пойдем с ней встречать автобус.
— Какой автобус?
— На котором мама приезжает с работы. К нам придет тетя Мэрион, мы зажжем свечи, а потом я их задую и загадаю желание.
— Какое желание?
— Чтобы мама купила мне коляску для куклы.
— Ты думаешь, она купит?
— Она говорит, что купит, если сможет… Но она не обещает. Мама говорит, что нельзя давать обещаний, если не можешь их выполнить.
— А твоя мама выполняет обещания?
— Всегда.
— Ты любишь маму?
— Больше всех на свете.
И снова кассета беззвучно крутилась, пока голос Луиса не сказал:
— Хорошо. После того, как мы побывали в прошлом, вернемся в настоящее, но быстро… шесть… восемь… десять… двенадцать… Через несколько секунд и досчитаю до пяти и скажу: «Откройте глаза». Вы легко перейдете от состояния расслабленности к состоянию бодрствования, при этом вы будете чувствовать себя бодрой и отдохнувшей, и это чувство сохранится… раз, два…
Луис потянулся, чтобы нажать кнопку.
Настала напряженная тишина. Наконец Элизабет едва слышно произнесла:
— Теперь я понимаю, почему боюсь кладбищ.
— У вас есть на то веские основания, — сказал Луис. — Какая-то услужливая дура отвела вас на кладбище, чтобы вы перестали все время плакать — за это вас ругали, а может, и наказывали, отсюда ваша боязнь устроить сцену, — и показала вам могилу. Она надеялась вас успокоить, но лишь вселила в вас дикий страх, который мозг отказывался принять и потому вычеркнул из памяти. На основании того, что мы слышали, можно с уверенностью сказать, что вы горячо любили свою мать. Вы жили с чужими людьми, и поэтому были друг для друга абсолютно всем. Я думаю, все ваши чувства были обращены на нее, и когда она «умерла», вы похоронили их вместе с ней. Похоронили в буквальном смысле слова, ведь если бы вы помнили ее жизнь, то вам пришлось бы помнить ее смерть. Поэтому ваше подсознание стерло эти пять лет из вашей памяти, а вместо этого навязало вам новое правило: избегать всего, что связано с чувствами. И вы строго следовали ему, не понимая, что этот путь ведет к изоляции. Но, как я уже говорил, мозг никогда ничего не забывает.
Элизабет молчала, пытаясь осмыслить услышанное.
Она была бледна, но чувство покоя, внушенное ей Луисом, помогало ей справиться с потрясением.
— Ваш мозг хранит все воспоминания, — продолжал Луис спокойным мягким голосом. — Нужно только вытащить их на свет.
— Это ведь не все воспоминания?
— Нет. Но сейчас не время копаться в подробностях. Нам известно самое необходимое: где, когда и кто.
— Вы имеете в виду Хоксов?
— И номер двадцать три на Макинтош-роуд в Камден-Тауне.
— Я живу совсем недалеко оттуда… — в ее глазах промелькнула догадка, и она взволнованно спросила:
— Может быть, потому я и выбрала это место?
— Может быть, — ответил Луис рассудительно. — А почему вы решили там жить?
— Не знаю. Мне просто захотелось.
— Что ж…
Но она снова погрузилась в собственные мысли, ее затуманенный взгляд был обращен внутрь и в прошлое.
— Я должна их найти, — сказала она наконец. — Хоксов.
Дэв, до этого не сказавший ни слова, заметил:
— Прошло больше двадцати лет. Может, они уже там не живут. — Он замолчал. — А может, умерли.
— Все равно я должна это выяснить. — Было видно, что она приняла решение.
— Что ж, — сказал Дэв, — будем выяснять. — Впервые за все время она посмотрела на него. — Я еду с тобой, — сказал он.
Она кивнула.
— Прекрасная идея, — согласился Луис. — Только не ломитесь в закрытую дверь. — Он улыбнулся. — Сначала откройте ее.
— Она открыта, — возразила Элизабет, — и я уже вошла внутрь. Теперь, когда я знаю, я хочу увидеть. — Она задумалась. — Смогу ли я теперь, — она указала на магнитофон, — вспоминать сознательно?
— Вполне возможно. Это в природе вещей, вслед за одной картой падает вся колода.
Она кивнула.
— Когда вы едете?
— Сейчас же, — ответила Элизабет.
Луис посмотрел на Дэва, и тот примирительно сказал:
— Почему бы и нет? Чем скорей мы узнаем правду, тем скорей все уладится.
Элизабет поднялась с места. Мужчины тоже встали.
— Можно мне забрать эту пленку? — спросила Элизабет.
— Если хотите.
— Хочу.
— Хорошо, — Луис взял кассету и протянул ее Элизабет.
— Спасибо. — Она прижала кассету к себе.
— Она оказалась не такой уж плохой, — заметил Луис.
Элизабет покачала головой.
— Нет, совсем не плохой.
— Как вы себя чувствуете?
— На редкость спокойно. — Ее голос звучал удивленно.
