Развод. Испеку себе любовь (СИ) - Марс Яна

Она посмотрела на таймер в телефоне. Каждый упущенный час все больше отдалял её от цели. Аля перевела взгляд на комментарий Артёма Кириллова. На вызов.

Невозможно — это всего лишь слово. Как "развод". Как "долг". Как "объект культурного наследия". И она уже научилась бороться со словами.

— Ладно, — хрипло сказала Аля, снова подходя к мешку с мукой. — Значит, не спим. Начинаем сейчас. Нам нужен план, мука и ещё одна печь. Или две.

Она отправила короткий ответ в комментарии:

"Будет сделано. Ждите в 7:55".

9. Испытание огнём и тестом

Мысль о второй печи пришла сама собой — старая, отслужившая своё буржуйка, которую Аля нашла в дальнем углу сарая. Она была ржавая, с дырявым поддувалом, но целая. Идея была безумной: раскалить её докрасна, а затем, убрав угли, выпекать хлеб на остаточном жару, как в походных условиях. Две печи — родная глиняная печь и эта железная уродина — должны были работать в режиме нон-стоп.

Следующие полтора дня превратились в адский конвейер. Аля и Вика почти не спали. Маргарита Вениаминовна, видя их помешательство, сначала ворчала, но потом смирилась и даже начала помогать — мыла посуду, подносила дрова, варила бесконечный чай. Соседи, привлечённые непривычной суетой, то и дело заглядывали за калитку. Некоторые, узнав о "заказе", оставались помочь — одна соседка, тётя Люда, оказалась виртуозом в замесе теста, а вновь пришедший на помощь дядя Витя взял на себя колку дров.

Это было похоже на народную стройку. Но Аля понимала: это иллюзия. Температура в буржуйке плохо поддавалась контролю. Первая же партия булок в ней подгорела с одной стороны и осталась сыроватой внутри. Пришлось срочно экспериментировать с положением противня, подкладыванием кирпичей. Глиняная печь работала стабильнее, но её вместительности катастрофически не хватало.

Ночь перед сдачей заказа была самой страшной. В кромешной темноте, при свете фонарей и керосиновой лампы, они с Викой, как зомби, месили, формовали и отправляли в жар булки. Лица были испачканы мукой и сажей, руки дрожали от усталости. Запах дыма, пота и свежего хлеба стоял невыносимый.

И вот, когда до дедета оставалось чуть больше часа, а готовых булок было всего около сотни, случилось неизбежное.

Аля слишком сильно раскочегарила буржуйку, пытаясь ускорить процесс. Раздался оглушительный хлопок — железная дверца, не выдержав давления, сорвалась с петли и с грохотом отлетела в сторону. Из топки вырвался клуб раскалённого воздуха и искр. Пламя лизнуло сложенные рядом дрова.

— Пожар! — закричала Вика, отскакивая.

На секунду воцарился хаос. Но Аля не растерялась. Она схватила ведро с водой, которое всегда стояло наготове, и выплеснула его в топку. Шипение и пар окутали всё облаком. Пламя в дровах она затоптала ногами, обжигая кроссовки.

Когда дым рассеялся, они увидели печальную картину. Буржуйка стояла, безобразно разинув чёрное жерло. Половина булок, которые готовились в ней, были покрыты сажей и пеплом. Оставшиеся в глиняной печи — ещё не готовы.

— Всё... — обречённо прошептала Вика, опускаясь на землю. — Мы закончили.

Аля молчала. Она смотрела на закопчённые, испорченные булки. На часы. На опухшие и слегка затуманенные от бессонницы глаза подруги. В горле стоял ком. Это был крах. Не просто неудача, а публичное, унизительное поражение. Илья о нём наверняка узнает.

И словно по злому умыслу, в этот момент скрипнула калитка. На пороге сада стоял он. Илья. В чистой белой рубашке и с сумкой из продуктового магазина в руках. Его взгляд скользнул по закопчённой буржуйке, по их грязным, уставшим лицам, по жалкой кучке уцелевших булок.

— Я слышал шум, — сказал он без всякого выражения. — Пожарные не нужны?

— Убирайся, — хрипло сказала Аля, не глядя на него.

— Я привёз Соню, — продолжил он, как будто не слыша её. — Подумал, ей будет интересно посмотреть на мамин... новый бизнес.

Из-за его спины вышла Сонечка. В нарядном платьице, с бантиками в косичках. Она смотрела на закопчённую маму, на дымящуюся железку, на испуганную тётю Вику широко раскрытыми глазами.

— Мама, ты вся чёрная... — тихо сказала она.

— Илья, что ты делаешь? — вскочила на ноги Аля, закрывая собой испорченные булки. — Увези её отсюда!

— Почему? — он подошёл ближе. — Пусть посмотрит, к чему приводят авантюры. К чему приводит жизнь без плана. — Он положил руку на плечо дочери. — Сонечка, папа покажет тебе наш новый дом. Тот, где росла мама. Хочешь?

— Хочу, — девочка неуверенно кивнула, всё ещё не отводя испуганного взгляда от матери.

— Илья, не смей! — крикнула Аля, делая шаг вперёд.

— Я её отец. Я имею право. Тем более, — он окинул взглядом весь этот хаос, — здесь явно не место для ребёнка. Пока ты не придёшь в себя, Соня поживёт со мной. В нормальных условиях.

Он развернулся и, держа дочь за руку, повёл её к дому. К тому самому дому, куда у Али не было доступа.

— Мама! — вдруг крикнула София, оборачиваясь.

Но Илья уже открывал новый ключом дверь. Девочка испуганно посмотрела на мать через плечо, и дверь захлопнулась.

Аля застыла на месте. Она проиграла не только заказ. Она проиграла дочь. Пусть на время, но проиграла. Она смотрела на закрытую дверь, за которой осталось её детство и её ребёнок, а потом медленно опустилась на корточки рядом с горой испорченного хлеба.

Вика подошла и молча положила руку ей на плечо.

— Аля... мне так жаль. Я...

— Ничего, — перебила её Аля. Её голос был пустым и безжизненным. — Ничего. Всё только начинается.

Она подняла голову. В её глазах, полных слёз ярости и бессилия, вдруг вспыхнул огонёк. Такой же жаркий и неугасимый, как жар в старой печи.

Она посмотрела на уцелевшие булки. Их было штук семьдесят. Мало. Очень мало.

— Вика, — сказала она, поднимаясь. — Поехали на завод.

— Но... мы же провалили заказ! У нас даже половины нет!

Она не знала, что скажет ему. Но она знала, что не сдастся. Не сейчас. Не после того, что только что произошло.

— Мы поедем, — твёрдо повторила Аля, смахивая сажу со щеки. — Мы отвезём то, что есть. И мы посмотрим в глаза этому Артёму. Лично.

Испорченный хлеб и украденная дочь стали той самой закваской, от которой её гнев поднялся окончательно. И теперь он был готов к выпечке.

10. Второй шанс

Завод "Прогресс" встретил их бетонной пустотой и эхом. Громадные, выцветшие корпуса стояли как мертвецы, на которых уже выросли новые паразиты — граффити, сорняки и объявления о сдаче в аренду. Аля и Вика стояли у ворот, в ногах у них лежали три картонные коробки с теми самыми семьюдесятью булками.

Было 7:50. Утро было холодным, и Аля куталась в лёгкую куртку, сжимая в кармане ключи от маминой "Лады". Они приехали на этой тарахтелке, и теперь она стояла тут же, добавляя к индустриальному пейзажу ноту жалкой провинциальности.

— Может, он не приедет? — с надеждой спросила Вика, прыгая с ноги на ногу, чтобы согреться.

— Приедет, — безразлично ответила Аля. Её взгляд был пуст. Она всё ещё видела испуганные глаза Сони и равнодушное лицо Ильи. По сравнению с этим встреча с инвестором казалась сущей ерундой.

Ровно в восемь со стороны города подкатил чёрный внедорожник. Аля оценила машину: дорогая для региона, но без московской вычурности, которая в их провинции выглядела бы немного комично. Или трагично.

Из водительской двери вышел мужчина. Невысокий, спортивного сложения, в тёмных джинсах и простом чёрном бомбере. Он не был похож на стереотипного олигарха. Скорее, на успешного IT-специалиста в свободное от работы время.

— Алёна? — он подошёл к ним, протянув руку. Его рукопожатие было твёрдым и коротким. — Артём Кириллов.

— Алёна Молчанова, — кивнула она. — Это Вика.

— Привет! — тут же оживилась Вика, включая режим "блогерши". — Снимать можно? Для блога?