Юлия Добровольская - Любовники
Дина тоже подала руку, которую он пожал порывисто, но крепко.
— Вы считаете?.. Зачем? — спросила она, с неприкрытым удивлением глядя на Константина Константиновича.
— Ну, — смущенно усмехнулся тот, — чтоб я понервничал хоть немного: придете или нет?
— Вынуждена вас разочаровать, это не мой стиль, Константин Константинович.
— Интересно… — Он посмотрел на Дину серьезно, но смущение и волнение, едва прикрытые улыбкой, остались. — А можно мы продолжим эту тему после короткого обсуждения животрепещущего вопроса?
— Слушаю вас, — сказала Дина.
— Мы можем пойти в кино, а можем в кафе. Ммм… Еще мы можем пойти в кино, а потом в кафе.
— Третий вариант, с вашего позволения.
Константин Константинович засмеялся и еще внимательней посмотрел на свою студентку. Он достал из нагрудного кармана билеты и легко взял Дину под руку, направляясь ко входу.
— У нас есть десять минут на буфет. Не хотите перекусить? — спросил он.
— Спасибо, я из-за стола, — ответила Дина. — Но если вы хотите…
Константин Константинович улыбнулся:
— Я тоже сыт. К тому же нас ждет ужин. Вы не имеете ничего против «Радуги»?
— Нет, не имею, — сказала Дина.
Что она могла еще сказать? В рестораны и кафе студенты вроде Дины, жившей на стипендию, ходили нечасто: разве что на чей-нибудь день рождения, устроенный в складчину, или по случаю свадьбы, которые к последним курсам стали случаться все чаще.
Они прошли к своим местам — в самом центре зала. Константин Константинович откинул сиденье для Дины и уселся сам. Он повернулся к Дине и посмотрел на нее с улыбкой:
— Итак, мы остановились на вашем стиле. Вы считаете, что женщина должна быть пунктуальной и обязательной?
— Я считаю, что каждый должен быть обязательным и пунктуальным, — ответила Дина, глядя прямо перед собой.
Она разглядывала проходящую мимо публику, новый — взамен старого плюшевого — расписанный красками занавес, стильные светильники: кинотеатр открыли после ремонта совсем недавно.
— А как же женские слабости, капризы? — не унимался Константин Константинович.
— Ну, кому нравится, пожалуйста.
— А вам не нравится.
— Мне нет.
— А что вам нравится?
— Мне?.. Естественность. И прямота.
— И как оно, получается так жить?
— Получается.
— Не тяжело?
— Наоборот, очень легко.
— Правда? — не переставая улыбаться, спросил преподаватель.
Но тут свет стал медленно гаснуть, запоздавшие зрители спешили занять свои места. Динин спутник близко наклонился к ее уху и сказал:
— Вы меня заинтриговали. Можно мы продолжим позже?
Дина повернулась к нему. На экране вспыхнул свет. Лицо преподавателя было совсем рядом в сгущающейся темноте, и сейчас оно выглядело особенно эффектно: правильные крупные черты лица, подчеркнутые боковым освещением, мерцающие блики в глазах, очень внимательный, но мягкий и волнующий взгляд, губы, приоткрытые в полуулыбке.
— Можно, — сказала Дина и отвернулась к экрану, но краешком глаза она видела, что Константин Константинович продолжает наблюдать за ней.
Тогда она спокойно посмотрела ему в глаза. Тот улыбнулся и устремил взгляд к экрану.
Продолжение вечера
Они с трудом протиснулись в двери кафе, миновав шумную толпу желающих попасть внутрь. Даже поняв, что эти двое идут без очереди не по причине нахальства, а потому, что швейцар сделал им приглашающий знак, стало быть, места у них заказаны, — даже несмотря на это, страждущий народ не выказал энтузиазма, чтобы расступиться и пропустить счастливчиков.
Дина и Константин Константинович подошли к стойке гардероба, кавалер принял у дамы плащ, разделся сам и сдал вещи. Дина тем временем поправляла у зеркала прическу и увидела, как к ней приблизился преподаватель, тоже поправил свои роскошные волнистые цвета воронова крыла волосы, проведя по ним, как расческой, сперва одной пятерней, потом другой, одернул пиджак. Но при этом он смотрел в зеркало не на себя, а на Дину.
— Вы были так уверены, что я соглашусь пойти с вами в кафе? — спросила Дина, повернувшись к Константину Константиновичу.
Он улыбнулся и игриво произнес:
— Нет, не был. Я даже не был уверен, что вы вообще придете.
— Но билеты купили и места заказали… Ну, билеты, положим, можно продать, а залог в кафе ведь не возвращают.
По-прежнему улыбаясь, Константин Константинович потупил взор:
— Если бы вы не пришли, все остальное меня уже не огорчило бы. — Он снова поднял глаза: — Плевать мне было бы на потерянные деньги.
Дина еще раз отметила про себя, как переменчиво лицо этого мужчины и какое множество оттенков имеет его улыбка — такое простое движение мышц, такая привычная мимическая конструкция… Она молча внимательно смотрела на своего преподавателя, словно пытаясь разглядеть: правда ли то, что он говорит, или пустая болтовня.
Похоже, Константин Константинович сам еще не знал этого. На его лице смешались и любопытство к столь незаурядным чертам характера студентки, которую он знал уже три года, а оказалось, что вовсе и не знал, и растерянность перед ее обезоруживающей прямотой, и напряженность, вызванная желанием не обронить маску легковесного пижона, и опасение, что именно этим может оттолкнуть не признающую игры и фальши свою новую знакомую.
Их провели к единственному свободному столику с табличкой «Зарезервировано» в самом удобном месте — у огромного окна, за которым светился вечерними огнями город. И еще с этого места было прекрасно видно сцену с вокально-инструментальным ансамблем из пяти человек.
Дина села на отодвинутый Константином Константиновичем стул. Он расположился напротив, продолжая наблюдать за своей спутницей с нескрываемым интересом.
К столику подошел элегантный, строго одетый мужчина.
Заметив его, Константин Константинович поднялся со стула и протянул ему руку:
— Привет, Миша! Знакомьтесь: Дина… Дина Александровна. Михаил Анатольевич.
— Добрый вечер, — сказал Михаил Анатольевич. — Очень приятно. — И обратился негромко к Константину Константиновичу: — Пожелания особые будут?
— Если что, я найду тебя, — ответил тот.
— Хорошо. Приятного вечера. — Михаил Анатольевич кивнул Дине и отошел.
А Константин Константинович зажег свечу в красном прозрачном стакане и смущенно посмотрел на Дину:
— Я сейчас испытываю непреодолимый позыв к саморазоблачению. — Он снова улыбнулся одной из своих многочисленных выразительных улыбок и опустил взгляд. — Я не платил залога… у меня здесь друг… однокурсник, директором работает. — Он кивнул в сторону удалившегося Михаила Анатольевича и поднял глаза на Дину: — Миша… Так что этот столик всегда мой.
