Джон О'Хара - Время, чтобы вспомнить все
— И университет не тот, и Чапин не тот. Не забывай, я через это проходил намного чаще, чем ты. Еще один раз — этим летом?
— Смотри: ты пообещал, и я твоего обещания не забуду.
Эдит из чувства долга провела неделю на острове Марта-Виньярд. На обратном пути они остановились в Филадельфии. Они зашли в свой номер, и пока Эдит принимала ванну, Джо позвонил человеку, с которым у него была назначена встреча. Когда Эдит вышла, то увидела, что Джо с задумчивым видом сидит на кровати.
— Давай вернемся домой на поезде в 4:35, — сказал он.
— Что случилось?
— Прайс отменил нашу встречу. Ему нужно завтра провести весь день в Форт-Пенн. Его секретарша сказала, что послала мне телеграмму, но я никаких телеграмм не получал. Я еду домой.
— А я нет, — сказала Эдит. — Мне завтра надо сделать массу покупок. У Ванамакера будет распродажа, и у меня последний шанс купить все, что нужно, до начала осени. Я хочу купить два новых стула и заказать ковер и не собираюсь снова сюда приезжать.
— Но ты не возражаешь, если я поеду домой четырехчасовым поездом?
— Честно говоря, я вовсе не возражаю, — сказала Эдит. — Ты настоял на том, чтобы мы поехали к Роз, и я там чувствовала себя отвратительно, а теперь, когда я наконец могу что-то сделать для себя самой, ты хочешь поменять мои планы.
— Хорошо, Эдит, хорошо, — сказал Джо. — Я поеду сегодня, а ты вернешься домой завтра. Хочешь приехать тем же поездом? Я встречу тебя возле «Шведского банка».
— Да, я приеду тем же поездом, — сказала Эдит.
— Скажи мне, какой чемодан тебе оставить, и я заберу остальные, — сказал Джо.
Филадельфия настолько тесно сливалась с жизнью среднего класса и высших слоев общества Гиббсвилля, что, когда жителям Гиббсвилля случалось встретиться на Каштановой улице, они кланялись друг другу и улыбались, чего никогда бы не сделали, встретив своего земляка на Пятой авеню в Нью-Йорке. В четыре часа Джо отбыл на железнодорожную станцию Рединг-терминал, оставив Эдит одну в номере, раздраженную тем, что она сочла эгоизмом и пренебрежением, эксцентрично-импульсивным поведением, неспособностью оценить ее мучительные старания на Марта-Виньярд, и тем, что Джо предпочел компанию Энн и Джоби еще одному дню, проведенному вместе с ней. Джо даже на минуту не задумался о том, что она впервые в жизни оставалась в гостинице на ночь одна. На самом деле Эдит сама осознала это, лишь проведя четверть часа в пустом номере. Еще не поздно было отправиться за мелкими покупками — крупные она отложила на следующее утро, — поскольку магазины будут открыты еще час-другой, и Эдит решила не терять времени даром и не просиживать зря в этих чужих ей стенах. Она закрыла за собой дверь номера, подошла к лифту, на ходу кивнув седоволосой женщине за столиком администратора, и через две минуты уже шагала по Ореховой улице по направлению к Каштановой.
Эдит была немного выше большинства женщин, загорелая и в таком заурядном платье, что вполне могла сойти за жительницу Филадельфии, съездившую на день погулять на Кейп-Мей. У Эдит была хорошая фигура, но она не отличалась ни особой женственностью, ни исключительной стройностью. На Эдит была синяя соломенная шляпа с широкой черной лентой, темно-синее льняное платье с открытым воротом и белым кожаным ремешком, черные шелковые чулки и белые кожаные туфли с черным перфорированным ремешком. Из украшений — помимо обручального и венчального колец — на ней была только окаймлявшая вырез платья золотая цепочка. Она выглядела как типичный представитель своего класса: на заднем плане маячили муж, выпускник Йеля, игра в теннис и плавание, протестантизм, полное отсутствие экстравагантности и постоянные мысли о неудовлетворенности жизнью.
Эдит медленно прогуливалась по улице, то и дело останавливаясь, чтобы взглянуть на выставленные для августовской распродажи меха, а также перчатки, туфли, фортепьяно и драгоценности. И вдруг совершенно для себя неожиданно и необъяснимо Эдит расплакалась. Притворившись, будто в глаз ей попала соринка, она поспешно достала из сумки носовой платок и, постепенно успокаиваясь, зашагала назад к отелю.
Чувствовала себя Эдит омерзительно: ей казалось, будто на нее трусливо, из-за спины, напал невидимый враг, и она вдруг ощутила неимоверную усталость. Эдит знала, что это вовсе не усталость и что ее состояние связано с Джо, но и не только с ним. Она знала, что заставит его тоже страдать. И речь шла не только о его поведении сегодня, но и о том, что он мягко, но упорно не давал ей руководить своей жизнью, и о его легкости и непринужденности в отношениях с взрослыми и детьми, и его страстной верности ей, из-за которой Эдит порой казалось, будто Джо создал ее, Эдит, для своих собственных нужд и своего собственного удовольствия.
В данную минуту Эдит хотелось лишь одного: умыть лицо и не видеть никого из окружающих. Она стремительно поднялась по ступеням и подошла к лифту.
— Проходите, миссис Чапин.
Мужчина в летнем костюме и черном галстуке отошел в сторону и, поклонившись, пропустил ее вперед. Этот человек был из Гиббсвилля, но Эдит не могла вспомнить его имени.
— Благодарю вас, — сказала она.
Он вошел в лифт следом за ней.
— Ллойд Уильямс из Кольеривилля, — представился он.
— Я знаю, — сказала Эдит и, обернувшись к лифтеру, добавила: — Двенадцатый этаж, пожалуйста.
— Двенадцатый, пожалуйста, — сказал Ллойд Уильямс. — Мы оба на одном и том же этаже. Ездили на побережье? Давно не виделся с Джо.
— Да, ездили, — сказала Эдит. — И вы тоже?
— В начале лета ездил в Атлантик-Сити, но только на неделю. Я не большой любитель греться на солнце.
— Да, было довольно жарко, — сказала Эдит.
— Вы проводите лето в Челси? — спросил Уильямс.
— Нет, до этого года мы обычно ездили в Вентнор. А теперь у нас ферма недалеко от Гиббсвилля. Но мы навещали семью Мак-Генри.
— О, разумеется. Артур ведь на Кейп-Коде.
— Практически да, — сказала Эдит. — Они на Марта-Виньярд, поблизости от Кейп-Кода. Что ж, мы приехали — наш этаж.
— Проходите, мэм, — сказал Уильямс.
Служащий отеля, дежуривший на этаже, кивнул им, и они кивнули ему в ответ. Уильямс проводил Эдит до двери и протянул руку. После минутного колебания Эдит протянула ему ключ, и, открывая ей дверь, он произнес:
— Скажите Джо, что, если ему захочется выпить рюмочку перед обедом, у меня есть бутылка довоенного виски. Мой номер 1220.
— Боюсь, он будет весьма разочарован. Он уехал домой на четырехчасовом поезде. Но тем не менее благодарю вас. Я передам ему. До свидания, мистер Уильямс. Рада была вас видеть.
— Благодарю, миссис Чапин. Было очень приятно. — Он бросил взгляд в ее номер и добавил: — Вам следует включить вентилятор — проветрить комнату.
— Благодарю вас, я включу его, — сказала она.
Эдит вошла в номер, закрыла за собой дверь, сняла шляпу и платье и вымыла лицо. Потом сбросила туфли и взяла в руки Библию, единственное чтение в этой комнате. Затем, вспомнив совет Уильямса, включила электрический вентилятор. Лопасти завертелись, послышалось легкое шуршание, и Эдит принялась ждать, ждать и раздумывать над тем, какой предлог найдет Ллойд Уильямс, чтобы прийти к ней.
Минут через пятнадцать в дверь постучали.
— Кто это?
— Посыльный, мэм.
— Я никого не вызывала.
— Я знаю, мэм, но гость из номера 1220 просил вам кое-что передать.
— Минуту.
Эдит надела кимоно и открыла дверь.
Посыльный поставил на столик поднос с наполненным до краев бокалом, полупустой бутылкой имбирного эля и маленькой пиалой риса.
— Вам в подарок от гостя из 1220. За это заплачено, и меня просили передать вам вот это.
Посыльный протянул ей конверт.
Эдит отпила глоток имбирного эля и почувствовала, что он наполовину разбавлен виски. Она открыла конверт.
«Не сочтите мой жест за дерзость, я посылаю это вам, как земляк землячке, и надеюсь, что от этого прохладительного напитка вы получите удовольствие.
Л.У.».
Это была грубость, но менее непристойная, чем телефонный звонок, и более того, она знала, что им обоим теперь прекрасно известно, что следующий шаг за ней. Она могла отослать напиток назад, но тогда ей надо было вызвать посыльного и выразить ему свое неудовольствие. Она могла написать Уильямсу записку и попросить доставить ее завтра утром. Но она уже знала, что, несмотря на то что их разговор может быть подслушан, она позвонит и поблагодарит его и они встретятся наедине.
Эдит набрала номер его комнаты. Он взял трубку, и она не стала представляться.
— Спасибо за имбирный эль, — сказала она. — Это было как раз то, что мне требовалось.
— Мне, наверное, не следует говорить это даме, но вы выглядели усталой.
— Я обессилена.
— Я собирался заказать себе обед. А что, если я закажу и вам тоже? Его принесут прямо в номер, и вам не надо будет никуда выходить.
