Александр Ройко - Всегда вместе Часть І "Как молоды мы были"
— А быстро же твоя Великанова утешилась, — чего–чего, а ехидства ему было не занимать.
— Что значит — утешилась? — неожиданно для всех остановил его, пытающегося ещё что–то добавить, Лемберт. — Почему вдруг утешилась? Встречается девчонка с парнем — вот и хорошо. — Неожиданной эта защита была потому, что Виктор редко за кого–нибудь заступался. Но вот сказать что–либо наперекор Стасу было для него немалым удовольствием.
— Да и к тому же, это ни о чём не говорит, — дополнил своё высказывание Лемберт. — Мало ли что, сегодня встречается с одним, а завтра с другим. Что, так уж редки подобные случаи? — Кому, как не ему самому, лучше об этом было знать.
Остальные предпочли промолчать. Одна только Ксения добавила:
— Правильно, Виктор. А, даже, если у Любы и надолго эти встречи, то, что в этом плохого?
Самойлов сидел, низко опустив голову, и только как–то тяжело дышал. Понятно было, что он ужасно расстроен этой дурацкой репликой Пригожина. У него и после встречи в школе, чувствовалось, настроение было не ахти какое, но Стас добил его окончательно.
Молчали и все остальные. И молчали они, вероятно, не потому, что не хотели заступаться за Любу. Нет, наоборот, они просто не хотели обсуждать эту тему, неприятную как для Самойлова, так и для отсутствующей с ними Любы. Они уважали и Любу, и Виктора. Зачем разбираться, кто из них прав, а кто виноват. Они сами смогут во всём разобраться. А если делать такие заявления, как это сделал Пригожин — это означает только накалять обстановку. Вон Ксюша с Игорем тоже были в ссоре, но смогли же помириться. Так почему же не сделать этого и Виктору с Любой. Никто из этой компании не сомневался в том, что Лена с Настей сказали о встрече Любы с парнем правду. Они ведь подруги и никогда не стали бы наговаривать на Великанову. Но что–то не очень верилось в то, что у Любы это серьёзный роман. Все они знали, что она однолюбка. Но и это сдерживало их от дальнейшей обсуждения темы. Уж если Люба и впрямь встречается с парнем, то это у неё серьёзно. Зачем же тогда расстраивать и так сидящего чернее тучи Самойлова.
— Всё, хватит обсуждать человека, которого сейчас нет среди нас, только сплетни разводить, — решительно заявила Алина.
А Пономаренко, как бывший друг Виктора — да они и сейчас были друзьями, хотя виделись редко — добавил, бросив в лицо Пригожину:
— Ну, ты, Стас, и ехидина!
Многие согласно кивнули головами, Алина же, встав из–за стола, произнесла:
— Так, нужно, наверное, закругляться, и вообще, хватит пить. Мы с Ксюшой уже точно пить не будем. И вы заканчивайте, — обращение к ребятам.
Тортики были съедены, конфеты тоже уже почти, оставалось ещё немного пирожков и около половины бутылки вина. Лемберт быстро разлил его по стаканам (теперь уже только в шесть из них), парни выпили, поспешно закусили и начали выбираться из кафе.
— Ну, что, прогуляемся ещё немного центром, — предложил Антон. — Давно вместе не прогуливались.
Его предложение было принято, и все начали потихоньку подниматься к школе, к центральной улице. Но когда они вышли к школе, Самойлов вдруг решительно заявил:
— Вы как хотите, а я пошёл домой. Нет настроения бродить по городу, да и дома дела есть.
Его никто не стал уговаривать. Все прекрасно понимали, что сейчас Виктору не до гуляний, и любые разговоры, даже на вполне нейтральные темы — ему в тягость. Он и так не очень–то разговорчивый, а сейчас совсем молчать будет. И нет у него никаких неотложных дел дома, это и ежу понятно, просто настроение у него подавленное. Идя со школы на автостанцию, он немного отошёл от сказанного о Любе Настей, но издевательская реплика Стаса его добила. Виктор, попрощавшись, ушёл домой, остальные же немного погуляли по городу. Правда, не так уж долго, со временем всем им почему–то тоже расхотелось бродить по улицам, и они потихоньку разошлись по домам.
Что касается Самойлова, то он покривил душой, сказав, что идёт домой. Правда, возможно, решение у него было принято уже по дороге к дому. Но, как бы там ни было, Виктор миновал свой двор и направился дальше; на улице Карла Либкнехта он свернул влево и, чуть погодя, зашёл в один из дворов. Он был в этом дворе и неприметном старом доме всего один раз — как–то заходил он туда ещё в начале 10‑го класса за компанию с Андреем Нагибиным, который, как понял Самойлов, посещал этот домишко и раньше. Там жила одинокая пожилая женщину, которую все знали в округе. А знали её потому, что она подпольно гнала на продажу неплохой самогон, который можно было купить на вынос, а можно было и выпить рюмку, другую прямо у хозяйки в доме. Виктору сегодня выпитого портвейна оказалось очень уж мало. И он с горькой радостью разбавил его ещё двумя рюмками самогона. Эти порции спиртного на сегодняшний день были последними, но, как оказалось позже, далеко не последними в будущем.
ГЛАВА 21
Продолжение отдыха
После встречи в школе, которой все остались очень довольны, впереди было ещё более месяца полноценного отдыха. Полноценного — да, но назвать его очень уж разнообразным было сложно. Как это ни странно, но, например, для студентов короткий отдых после занятий или в воскресенье был более насыщенным и по своей сути более разнообразным. Но возможности столицы Украинской социалистической республики и рядового районного центра были слишком уж неравноценны. А потому, как и ранее, во время школьных каникул, мест отдыха фактически было всего два: пруды и стадион, ну, ещё иногда по вечерам просмотр в кинотеатре нового кинофильма. Что ещё можно было придумать в районном центре? Правда, иногда по двое–трое студенты мужского пола вечерком могли ещё заглянуть в пивную и выпить кружку пива, но не более того. Сейчас они себе это уже могли позволить, так сказать, безбоязненно — ничего плохого в этом не видели ни они сами, ни окружающие. Но вот повторений просиживания в кафе за бутылкой за всё это время не было. Не тянуло их сейчас на крепкие напитки. Вот только никто не ведал, как в этом плане обстоят дела у Самойлова, как не знали они и о его посещении самогонщицы в день встречи одноклассников. А вот у Виктора такие походы «за угол» на соседнюю улицу изредка происходили, уж очень неспокойно у него было на душе. Но он почему–то очень редко появлялся в компании друзей, да и делиться своими новостями или переживаниями никогда не спешил. На стадионе вечерком он ещё с ребятами гонял мяч, да и было это рядом с его домом. А вот на пляже пруда его видели нечасто.
Но, каникулы продолжались, и потому, несмотря на такой, вроде бы, неактивный отдых Виктор находил себе новые виды полноценного проведения свободного времени. В конце июля (практически сразу после встречи одноклассников), на рынке стали появляться старушки, да и просто женщины среднего возраста, с корзинками грибов. А уж, когда в начале августа этими кошёлками были переполнены базарные ряды, то решил заняться «третьей охотой», как двумя годами позже назвал собирание грибов известный советский писатель Владимир Солоухин, и Самойлов. Он и раньше любил это занятие, к которому его приучила бабушка. Он часто ходил с ней собирать грибы — иногда летом, но чаще осенью, когда было большее грибное разнообразие. Летом, в основном, они собирали маслята, сыроежки, иногда (год на год не приходилось) попадалось немного белых грибов, реже подосиновики и подберёзовики. А вот осенью, кроме этих грибов, немало было груздей (белых и чёрных), польских грибов, рядовок, зеленушек (гриб из семьи рядовковых) и, конечно же, опят. Последние их семье очень нравились, потому что их можно было употреблять в любом виде — свежими (жарить, варить, готовить с ними жаркое), маринованными, солёными (реже) или сушёными. Сейчас же Виктор «охотился» в основном за белыми и маслятами. Различного рода сыроежек тоже было много (в Украине, например, их определено около 60 видов), но он их не собирал. Хотя их можно было и солить и мариновать, но, всё же, в основном они употреблялись в жареном виде. Поэтому в один из первых дней, когда не смог найти достаточное количество иных грибов, он их насобирал с полкорзинки (чтобы мама приготовила их и семья могла отведать свежее блюдо), но в дальнейшем ими не увлекался. Тем более что позже возвращался он из лесу с полной корзинкой и кульками других, более приятных грибов. При этом он часто заносил грибы и бабушке с дедушкой, которые жили рядом с лесом, заодно и проведывая их.
Ходил в лес он один, без компании и без кого–либо из родителей — в будние дни те работали, а в выходные были чем–нибудь заняты по дому. Бабушка Виктора, которая и приучила внука собирать грибы, хотя и жила на окраине города, но в лес с внуком сейчас ей тоже некогда было ходить — работы во дворе дома и на огороде летом хватало. Но Виктору то, что не было никаких компаний для походов в лес, было только на руку. Ему нравилось такое одиночное времяпрепровождение ещё и потому, что не нужно было ни в лесу, не по дороге в него или к дому с кем–то и о чём–то «болтать» (как он для себя определил подобную сферу деятельности). Если и ранее он не был склонен к словоизлияниям, то сейчас и вовсе не хотелось ему ни о чём разговаривать. А вот размышлять ему никто не мешал, и он этой возможностью пользовался в полной мере. Приятный, свежий лесной воздух, тихое покачивание верхушек деревьев, нередкий перепев птичек, частые голоса кукушек да и, вообще, вся эта лесная красота оказывала на него благоприятное успокаивающее влияние. Он подходил к сбору грибов довольно основательно, не так, как иные, как бы между прочим. Нет, если он что–то делал, то делал он это хорошо. А для этого нужно во время работы сосредотачиваться и думать только о том деле, что тебе приходиться выполнять. Прочь посторонние мысли. Но что можно думать о грибах во время их сбора. Многое. Можно не только думать, но и разговаривать со своими будущими находками, что Самойлов нередко и делал. Проходя какой–то участок леса в поисках грибов, он не только мысленно, но часто и вслух шептал:
