Александр Ройко - Всегда вместе Часть І "Как молоды мы были"
Петро Кучерявый выгодно отличался от Босого тем, что всегда был добродушным, неагрессивным к другим людям и никогда не воровал. Он только периодически просил денег, причём всегда одной и той же фразой, с которой он обратился к Самойлову, и всегда ко всем, независимо от возраста, обращался на «ты». Но ему, действительно, хватало милостыни в несколько копеек. Ходил он не с босыми ногами, но тоже почти весь год в старых сандалетах на босу ногу, и только в зимний период натягивал старые стоптанные башмаки. Своего жилья у него не было, его приютила какая–то старушка, подкармливая и, главное, предоставляя кров. Петро очень редко разговаривал с окружающими, но если это иногда случалось, то разговаривал он довольно внятно и, вроде бы, вполне разумно. Вот только интонация его голоса оставалась какой–то угрюмой. Люди относились к Петру в основном дружелюбно. Юродство, конечно, вызывает двоякое отношение у людей, нередко — злобу и отвращение, заставляющее гнать юродивых, бить и смеяться над ними. Но многие чувствуют к ним симпатию и даже невольное тяготение. Вероятно, такие люди интуитивно понимают, что юродивым мог стать далеко не каждый. Но к Петру Кучерявому в городе почти все относились нормально, на рынке сердобольные старушки совали ему в руки что–нибудь из овощей или фруктов, другие жители отдавали ему старую одежду или обувь, которую он с благодарной улыбкой принимал и даже иногда, так же хмуро, как просил копейку, говорил «Спасибо». Единственные, кто его нередко донимал, так это мальчишки, которые его частенько дразнили, но, на которых он просто старался не обращать внимание.
Встреча с Петром не сулила Самойлову ни каких–то удач, но и никаких неприятностей, поэтому он спокойно пошёл дальше, размышляя по пути к дому о том, чем ему заняться в ближайшие дни кроме грибной охоты. До этого, на стыке июля и августа Виктор на два дня вырвался в Киев, но не на занятия, конечно, а тоже с целью проведения довольно интересного досуга. В Киеве в это время, 31 июля‑1 августа 1965‑го года проходил легкоатлетический матч СССР — США. Когда он уезжал из Киева на каникулы, афиши об этом неординарном спортивном событии пестрели в районе Республиканского стадиона, да и в некоторых других местах тоже. И Самойлов решил не пропустить такое интересное зрелище. Договорённость о проведении легкоатлетических матчей СССР — США была достигнута ещё во время летних Олимпийских игр 1956‑го года. Первый такой матч состоялся в 1958‑м году в Москве. В прессе матчи получили название «матчи гигантов». Проводились эти матчи ежегодно (позже с некоторыми перерывами) поочерёдно в годах Советского Союза и Соединённых Штатов Америки (Москва, Филадельфия, Киев, Лос — Анжелес, Ленинград, Беркли, Минск, Вашингтон…). В программу матчей входили олимпийские дисциплины, за исключением мужских марафона, ходьбы на 50 км и женского пятиборье. Позже мужское десятиборье также было исключено, и вообще по многоборью стали проводиться отдельные матчи. Очки в каждом виде программы начислялись следующим образом: 1‑е место — 5 очков, 2‑е место — 3, 3‑е место — 2, 4‑е место — 1, не закончившие дистанцию или не взявшие начальную высоту — 0.
На состязаниях такого ранга в Киеве были, естественно, не сельские легкоатлеты (как два года назад в Тараще), а потому Виктор получил большое удовольствие от этих соревнований, тем более, что наши легкоатлеты разбили американцев по всем статьям. Дело в том, что первый состоявшийся в Лужниках матч принёс победу спортсменам СССР с минимальной разницей в очках (172: 170). В последующих пяти матчах победу также одерживала советская команда. Однако мужская команда легкоатлетов СССР неизменно проигрывала своим американским оппонентам. А вот в Киеве, в 7‑м по счёту матче, мужской состав сборной СССР впервые одержал победу над американскими легкоатлетами. В общем зачёте эта победа выглядела так: 181,5: 155,5 (мужчины — 118: 112 и женщины 63,5: 43,5). Виктор ради такого зрелища и прервал свой отдых в родном городе и на пару дней вновь вернулся в столицу во время летних каникул.
А вот уже в средине августа Виктор всё чаще стал задумываться о том, что ему делать со средины августа. Всё время ведь в лесу прятаться не будешь, и в Киеве ему больше делать нечего? Видели, что Виктор с каждым днём становится всё более пасмурным и в семье Самойловых. Точнее, это хорошо замечал глаз любящей матери. Она знала, что Виктор в ссоре с Любой и понимала, хотя и не спрашивала об этом сына, что отношения у них не налажены. Она однажды пыталась успокоить Виктора:
— Витя, ну, что ты такой невесёлый, что ты грустишь? Не отдыхаешь даже нормально. Скоро Люба вернётся, встретишься с ней. Может быть, помиритесь, и ты повеселеешь.
Однако эта участливость мамы вызвала у Виктора только противоположную реакцию. Он только хмуро, и даже как–то злобно, бросил на мать взгляд, промолчал и выбежал во двор, сдерживая слова, которые готовы были слететь с его губ:
— Не хочу я её видеть, совершенно не хочу!
Мама после этого поняла, что не всё так просто и больше с сыном на эту тему разговор не поднимала. Но она также уяснила для себя, что вряд ли сын будет рад встрече с Любой. Что у них там произошло, неведомо, но сына то как раз и гнетёт возможность такой встречи. А он только постоянно, как отшельник, в лесу сидит. Все ведь одноклассники, друзья его сейчас в родном городе. Но он и с ними почти не общается. Изредка только вечерком на стадион сбегает. И вот однажды вечером она в общем семейном разговоре спросила Виктора:
— Витя, а тебе не надоело всё время в лес бегать? Сколько можно эти грибы собирать. Нам их уже девать некуда. Занялся бы ты чем–нибудь другим.
— Чем в нашем городе ещё можно заняться?
— Но ты же раньше и купаться ходил, и на стадион чаще бегал. А сейчас всё прекратилось — или ты в лесу, или дома сидишь, как волк–одиночка.
— А, надоело всё, — ответил сын, тем не менее отметив сравнение матери с волком–одиночкой. Оно ему понравилось, и он решил, что оно ему сейчас, как никогда, подходит. — Ладно, прекращаю ходить за грибами. Мне это занятие уже тоже надоело, — согласился он с матерью.
— И чем ты теперь займёшься?
— Не знаю пока что. Придумаю что–нибудь.
— Может быть, вместо грибов ты займёшься рыбной ловлей? — спросил отец. — Тоже польза. Грибов мы уже до отвала наелись, а вот рыбки бы не помешало.
— Вот придумал. И где же это у нас в городе можно рыбу ловить? На речушках подобных Котлую, ничего не поймаешь, а в прудах ловить запрещают. Там ведь совхозы карпов разводят и стерегут, чтобы никто не ловил.
— Не обязательно ловить рыбу в Котлуе, Глыбочице или в прудах ловить. Да и вообще в Тараще. Можно на Роси половить.
— Да, на Роси — это неплохо. Только добираться туда каждый день не с руки — всё же, 10–12 километров.
— Это ты имеешь в виду около Бовкуна, — село вблизи реки, на указанном Виктором расстоянии. — Но можно и не там, а в Белой Церкви.
— Ого! Ещё лучше. А туда как добираться?
— Очень просто, автобусом, — улыбнулся отец.
— Папа, ты что, шутишь. Ездить каждый день автобусом в Белую Церковь и назад?
— А зачем каждый день?
— Как это зачем?
— Вот что, я вижу, что тебя отдых в Тараще уже не устраивает. Не находишь ты здесь для себя нормального занятия. Вот и поезжай в Белую Церковь, тем более что моя сестра, твоя тётя Галя, приглашала.
— Ух, ты! Вот это здорово! Ты предлагаешь поехать мне к тётке?
— Ну да. Там и город побольше, развлечений тоже больше. Правда, тебе и в Киеве этих развлечений хватает. Но вот отдых там получше, нежели здесь. Ты же знаешь, что у них дача под городом, вот сиди там и лови рыбу на Роси.
— Но вам то от этого какой прок? Я же рыбу не смогу вам привезти.
— Да Бог с ней, с этой рыбой. Купим мы на рынке тех же карасей и поедим. Главное, что ты нормально отдохнёшь. А то ты уже серый стал от отдыха у нас. Разве это отдых? Может быть, у тётки отдохнёшь. Впереди ведь целый год учёбы.
— Слушай, отец, — заволновалась уже мать. — Зачем ты его выпроваживаешь из родного дома. И так он не часто бывает, я его и здесь–то почти не вижу — в лесу всё сидит. Так нет, ты вообще отправляешь его, кто знает куда.
— Почему это — кто знает куда? И не отправляю, а пока что только предлагаю. И не куда–нибудь, а к родственникам. Ты ведь сама понимаешь, что там он лучше отдохнёт. А что касается того, что ты с ним мало видишься, то ты сама сказала, что и здесь ты его мало видишь — практически только вечером. Да и вообще, мать, привыкай его видеть не так часто. Таков закон жизни. А женится, то и совсем редко будем видеться. Не в Тараще же он будет в дальнейшем жить. С его специальностью ему здесь делать нечего. Зашлют куда–нибудь за тысячи километров, ты, что ли за ним последуешь?
— Да что ты говоришь такое! Ты настраиваешь его, чтобы он домой не приезжал?
