Генри Хаггард - Она и Аллан
Внезапно вокруг нас, сверху, снизу, с каждой стороны раздался ужасный рев, который, казалось, многократно повторял слово «Резу», и через несколько минут со всех сторон на нас двинулись десять тысяч человек.
В лунном свете они выглядели очень страшно в своих развевающихся белых одеждах и с огромными мерцающими копьями. Ханс и я выстрелили несколько раз, хотя, судя по произведенному эффекту, мы могли точно так же кидать камнями в морской прибой. Затем я подумал, что живым принесу больше пользы, чем мертвым, и отступил. Умслопогаас, его зулусы и Ханс отошли вместе со мной.
Наши амахаггеры выдержали атаку лучше, чем я предполагал. Враги преодолели первые заросли с потерями, а вторую зону укрепления — после долгой борьбы. Затем случилась пауза, во время которой мы перестроили наши ряды, перетаскивая раненых внутрь квадрата.
Мы едва успели это сделать, как раздался другой страшный крик «Резу!», и наши враги снова начали атаковать нас. Это случилось через час после начала битвы. Но теперь они сменили тактику: вместо того, чтобы окружать нас по всему фронту, они сосредоточили свои попытки на западном участке, который теперь выходил к долине.
Когда резуиты пошли на нас, то впереди всех я заметил огромного мужчину, гигантское создание, ростом семь футов и огромное в ширину. Я не мог разглядеть его как следует, потому что луна светила не очень ярко, но я видел его злобный оскал и огромную бороду, которая свисала почти до колен, а волосы развевались по плечам.
— Смотри, сам Резу! — закричал я Умслопогаасу.
— Да, Макумазан, это, без сомнения, Резу, и я рад видеть его, потому что это будет настоящая битва. Глянь! Он держит топор так же, как и я. Теперь я должен беречь свою силу, потому что мне придется сражаться с ним.
Я подумал, что могу разделить усилия Умслопогааса и использовать свои возможности, пустив пулю в этого гиганта. Но я никогда не сделал бы этого. Когда я попытался прицелиться в него, то один резуит так бросился на мое ружье, что я не мог выстрелить. А когда выдался второй шанс, облако закрыло врага. В то время, когда я предпринял еще несколько попыток, западный край наших укреплений пал и, крича, как дьяволы, враги начали теснить наши ряды.
По моему телу пробежал холодок, потому что я понял, что могу проиграть битву. Собрать снова недисциплинированных амахаггеров было невозможно, ничего, кроме паники, стремительного бегства и моря крови, я не ожидал. Я проклинал свою глупость за то, что ввязался в это дело, как вдруг услышал голос Ханса, что единственный шанс для нас троих и зулусов уцелеть — это удрать и спрятаться в зарослях.
Я ничего не ответил ему, потому что это было бы предательством. Как могли мы пройти через эти сражающиеся массы людей, которые окружили нас со всех сторон? Мне оставалось только молиться и рассылать проклятия. Молитвы предназначались для моей души и прощения моих грехов, а проклятия — амахаггерам и всему, что с ними связано, в особенности Зикали и Айше, ведь именно они втянули меня в это дело.
— Может быть, использовать Великий талисман Зикали?! — снова воскликнул Ханс, выстрелив из ружья по наступающему врагу.
— К черту Великий талисман! — крикнул я ему в ответ. — И Айшу вместе с ним. Не удивлюсь, если она и тут приложила свою руку.
Как только я произнес эти слова, то сразу увидел старого Биллали, который не был военным человеком, но подошел к нам очень близко. Он казался таким бледным и худым, что копье могло пройти сквозь него. Бросив на него быстрый взгляд, я попытался понять, не ранен ли он, но тут краем глаза увидел нечто странное, что мелькнуло в лунном свете.
Я быстро оглянулся, чтобы увидеть, что это может быть, и разглядел на своей стороне саму Айшу. В руке она держала маленькую веточку черного дерева, украшенную слоновой костью, похожую на маршальский жезл или скипетр.
Я не видел, как она подходила, и не мог предположить, как она появилась. Но тем не менее она оказалась здесь, и ее одежда была покрыта яркой краской или чем-то вроде этого, поэтому светилась каким-то слабым фосфоресцирующим светом, что в лунном свете делало ее заметной на поле битвы. Она не произнесла ни слова, лишь взмахнула веточкой в направлении толпы, бросившейся на нас, — враги стали падать навзничь или убегать в обратном направлении.
Теперь с обеих сторон неслись крики: «Та-которая-повелевает!», «Та-которая-повелевает!» А люди Резу кричали: «Лулала! Лулала! Лулала среди нас с колдовством Луны!»
Айша двинулась вперед, и, повинуясь какому-то странному импульсу, поскольку приказа не было, мы все двинулись за ней. Наши бойцы, которые минуту назад уже были готовы бежать в страшной панике, вдруг обрели невероятное мужество и пошли вперед.
Резуиты и, я думаю, что и сам Резу тоже, поскольку я больше не видел его, начали непроизвольно двигаться к краю плато в направлении долины. И вот наконец они бросились бежать, перепрыгивая через мертвых и умирающих. Мы побежали за ними, видя впереди себя развевающиеся одежды Айши, которая двигалась так быстро, что все время была впереди нас на несколько шагов.
Появилось еще одно любопытное обстоятельство в этом деле. Испуганные воины Резу вскоре оказались неспособны ускорить шаг. Они останавливались, чтобы посмотреть назад, как будто они были женами Лота. Многих из них постигла та же судьба, потому что они останавливались и замирали, оставаясь в таком положении, как кролики, зачарованные удавом, пока наши люди не подходили и не убивали их.
Глава 18. УБИЙСТВО РЕЗУ
В конце концов мы оказались на равнине, разгромленные остатки армии Резу все еще бежали перед нами, как стадо антилоп, преследуемое дикими собаками. Здесь мы остановились, чтобы перестроить свои ряды. Мне показалось, хотя Айша и не произнесла ни слова, что до меня каким-то образом донесся ее приказ, что я должен сделать это. Рекогносцировка заняла около двадцати минут, и потом наш отряд, насчитывавший после битвы около двух с половиной тысяч человек, поскольку остальные полегли в боях, продолжил путь.
Наконец-то миновали сумерки, которые скрывали восходящее солнце, и я увидел, что битва еще не окончена, поскольку впереди нас собралась сила, примерно равная нашей. Айша махнула рукой в том направлении, и мы двинулись вперед, чтобы атаковать противника. Там стояли резуиты, поджидая нас, потому что, кажется, они преодолели свой страх с наступлением дня.
Битва была жестокая, стороны сражались в сумеречном, неярком свете, который едва ли позволял нам отличить друга от врага. В самом деле. Я не был убежден в нашей победе, поскольку Айши больше не было видно, чтобы внушить нашим бойцам чувство уверенности, а поскольку мужество воинов Резу возрастало, у лулаитов оно, наоборот, падало с окончанием ночи.
К счастью, однако, в тот момент, когда победа была уже под сомнением, я услышал крик слева. Обернувшись, я увидел Гороко, колдуна, с другими зулусами, сопровождаемых лулаитами, которых было около двухсот пятидесяти человек. Они подошли с фланга, где стояли воины Резу, что и решило исход битвы. Враг растерялся, стал отступать, и как раз в этот момент появились первые лучи восходящего солнца. Я посмотрел вокруг в поисках Айши, но ее нигде не было видно, поэтому в первый миг я даже испугался, что она может быть убита в этой заварухе.
Затем я посмотрел на небо и подумал, что именно сейчас настало время действовать. Крикнув амахаггерам, что надо идти в атаку, с Умслопогаасом и Гороко, который присоединился к нам, а также с Хансом я двинулся вперед, подавая им пример, который, к их чести, они повторили.
— На этом холме должен быть Рыжебородый, — закричал Ханс, когда мы подошли к подножию.
Я поднялся наверх и сквозь туман, который скрывал утреннюю зарю, увидел группу людей, собравшихся вместе.
— Капитан на холме. Они убивают его, — закричал Ханс.
Это было именно так. Несколько жрецов, одетых в белое с ножами в руках, столпились вокруг фигуры, распростертой на земле. Около них стоял огромный мужчина, видимо, Резу. Он смотрел на восток, ожидая восхода солнца перед тем, как отдать какой-то приказ. В этот самый момент, как только над горизонтом показался маленький лучик, он повернулся, выкрикивая приказ о наступлении.
Слишком поздно! Мы были уже рядом. Умслопогаас расправился с одним из жрецов своим топором, а мы с остальными, в то время, как Ханс парой ударов своего длинного ножа разрезал веревки, которыми был связан Робертсон.
