Финнуала Кирни - Ты, я и другие
Она кивает, и из ее прекрасных глаз все-таки катятся слезы. Я прижимаю Киру к себе. Несколько секунд ее голова лежит у меня на груди.
— Прости, прости, что теперь тебе приходится…
— Ну, что ты. Прорвемся.
Кира встает, на ходу застегиваясь.
— Мне пора. Все время звонят по поводу перевода в другую больницу: надо подписать кучу документов.
— Она заматывает шарф, вешает на руку сумку. Отводит вгляд.
— Теперь ты расскажешь Бет? Когда ты попросишь Мег о помощи, Бет все равно узнает. Наверное, лучше, чтобы она услышала это от тебя? — Она смотрит мне прямо в глаза.
— Ты права. — Я едва касаюсь губами ее щеки. — Будем на связи.
Мы выходим вместе и сразу за дверями направляемся в разные стороны: Кира направо, я налево.
И тут она окликает меня:
— Адам! Пожалуйста, не тяни.
Стылый вечерний воздух забирается под одежду.
Я киваю, поплотнее запахиваясь в куртку, в стиле Доктора Кто несколько раз обертываю вокруг шеи шарф, подарок Бет на прошлое Рождество.
Быстро шагаю в сторону метро. Живот крутит.
Мысль о том, что придется все рассказать Бет… Спускаюсь в подземку.
Едва захожу в квартиру, пищит телефон: пришло два сообщения. Смотрю на экран, почему-то ожидая увидеть вызов от Киры. Как ни странно, одно сообщение от Эммы, второе от Мег.
Сначала кликаю на имя дочери:
Привет, папочка, у меня есть роскошная идея насчет Впечатляющих Жестов. Перезвони, х
Впечатляющие жесты, чтобы вернуть Бет. Даже укради я Тадж-Махал и установи его под окошком ее спальни, она не простит меня, узнав про Ноя. Да и Мег… Я не уверен, что выдержу разговор с ней сегодня.
Эмма… Мы плохо расстались, и за три недели от нее не было ни одного сообщения. Однако на ее страничке в «Твиттере» я фигурирую постоянно, правда, не по имени, а под тегом #кретин. Я захожу туда, желая понять, есть ли причина для этой внезапной активности.
Ничего. Ни одной записи за последние десять дней.
Открываю смс, читаю. Не хочу ошибиться в смысле ее сообщения.
Если хочешь, я твоя сегодня ночью. Без условий и ограничений. Считай это приглашением на секс. Э.
Чего уж тут не понять? При мысли об Эмме мое естество тут же подает сигнал. Мне недостает секса с ней. Жутко недостает. Стоит сейчас сесть в машину, тридцать минут — и я у нее. Это поможет забыться.
..
Но я пишу ответную эсэмэску: нечто вроде извинения.
С огромной радостью, но не получится. Все еще думая о ней, исходя при этих мыслях слюной, иду в душ. «Помоги себе сам» еще никто не отменял.
Намылившись и вымыв голову, изгоняю остальные мысли и представляю голую Эмму — и ничего.
Льется горячая вода…
Слишком горячая, говорю я себе.
Добавляю холодной. Начинаю дрожать. Жду пару секунд и пробую снова. Что за чертовщина?!
Вытираюсь, иду в спальню, ложусь на постель и закрываю глаза. Теперь в голове череда картинок. Вот обнаженная Эмма поворачивается ко мне спиной, прогибается, и я беру ее сзади…
Распахиваю глаза и поглядываю вниз. Подергивания.
Мой член подергивается — и все.
Снова зажмуриваюсь — и теперь вижу сына, как на фото из телефона Киры. Картинка меняется: вот он в больничной палате, под сетью трубок. Перед мысленным взором всплывает лицо матери. Я прошу ее: пожалуйста, уйди. Сегодня тебе здесь не место. Сворачиваюсь в позу эмбриона и натягиваю покрывало.
Последняя ступенька скрипит, но я так привык к этому, что машинально ее перепрыгиваю. Иду по узкому коридорчику к своей спальне, мимо комнаты родителей.
Их дверь закрыта, однако изнутри доносятся звуки. Я притормаживаю, прислушиваясь, прижавшись ухом к яркой обшивке. Лицо кривится от отвращения. Обеденный перерыв. Родители. Занимаются сексом. Неприятно.
Тихо проскальзываю в свою комнату и иду к окну, чтобы задернуть тяжелые шторы. Из колледжа я пришел с головной болью, и в темноте становится легче. Моя рука касается тяжелой ткани портьеры.
Все тело будто пронзает электрический разряд. Мысли несутся с огромной скоростью. Отцовской машины под окном нет.
В коридоре раздается голос матери:
— Кто там ?
Не способный сдвинуться с места, я замираю у окна. Дверь в мою комнату открыта.
— А, это ты. — Она проводит рукой по растрепанным после секса волосам и запахивает халат. Пристально смотрит на меня. Испытующий взгляд.
Никто из нас не произносит и слова, но мы знаем. Оба знаем.
Я добираюсь за двадцать пять минут. Чтобы трезвонить во входную дверь, время слишком позднее, поэтому от входа я посылаю ей сообщение. Вижу, как в окне спальни загорается свет.
Через пять минут за дверью возникает силуэт.
Эмма открывает дверь достаточно широко, чтобы можно было поговорить.
— Ты пришел.
Да.
— Я не знала, ждать тебя или нет. Тебя в последнее время не поймешь.
Подколка в мой адрес, которую нельзя не заметить.
Эмма распахивает дверь, и я вижу, что под платьем все именно так, как я представлял в своих горячечных мечтах. Крошечный лифчик, бикини в тон, ажурные чулки, туфли на каблуках. Господи!.. Я бросаюсь к ней, но она вскидывает руки:
— Подожди.
— Здесь холодно. — Я демонстративно тру ладони.— Зачем ты пришел?
Сквозь тонкую ткань бюстгальтера видны соски.
Твердые, направленные прямо в мою сторону.
— Оттрахать тебя. Убедиться, что могу тебя оттрахать.
Собственная честность изумляет меня самого.
— Наверху спит Гарольд.
— Тогда я тихо оттрахаю тебя внизу.
Вот теперь она улыбается, и я впервые за несколько недель вхожу в Белый Дом. Эмма всовывает мою руку в свои крошечные трусики, согревая плотью мои замерзшие пальцы. Говорит, задыхаясь:
— Какой холодный!
Меня трясет. Я благодарен Эмме за эту маленькую уступку. Возможно, моя жизнь искорежена, но мой член — нет.
Самый бдительный из соседей — мой старый приятель по крикету. Как-никак, мы с Найджелом долго жили забор в забор, поэтому даже если меня зацапают, ничего страшного не случится. Я просто назову его имя, и все будет в порядке. Сегодня судьба смеется надо мной: за вечер я успел повидаться с обеими своими бывшими любовницами, а сейчас топчусь у дверей жены. Уже два часа ночи; к семи мне на работу.
С впечатляющим жестом вышло не очень, поэтому я просто кладу огромный букет желтых тюльпанов у дверей Бет. Слава круглосуточным лавкам!
Прикладываю к букету карточку. Там много чего понаписано. Я прошу прощения за то, что причинил ей боль, за то, что сделал больно Мег и другим людям.
Извиняюсь за то, что был таким дерьмовым мужем и отцом. Утверждаю, что всегда буду ее любить.
Глава 19
Вчера я выносила мусор после полуночи, так что Адам, должно быть, подбросил цветы позже. С чего бы? Я ставлю их в воду и подрезаю стебли, надеюсь, пролежав столько времени на крыльце, они все-таки оживут.
Перед самым уходом на работу вспоминаю: вроде кто-то рассказывал мне, что в таких случаях помогает аспирин. Поэтому возвращаюсь от порога и бросаю в вазу таблетку. Слать сообщения, спрашивать зачем нет времени. Внутренний голос советует мне принять цветы. Принять их просто и без затей, как знак внимания — ведь моя жизнь продолжается сама по себе, без него.
Подходя к Хай-стрит, сосредоточиваюсь на предстоящей работе. Сегодня мне предстоит опять заменить Стефани и везти клиента смотреть недвижимость. Новая задача сильно отличается от выезда с миссис Скотт. Это именно то, что привлекает меня в работе, — каждый день разное! Сегодня нужно показать клиентке три квартиры: все шикарные, высшего класса, с обслуживанием.
На офисном столе — небольшая коробочка. Заинтригованная, я снимаю крышку. Внутри двести пятьдесят новых визитных карточек. Вижу напечатанное там имя и не понимаю, огорчаться или радоваться.
«Лиззи»… Так меня зовут Бен и матушка, но я не ощущаю это имя своим.
Лиззи Мойр — разве это я? И визитки, и полученный банковский счет это подтверждают, — но разве это я? Я — Бет Холл. Я привыкла быть Бет Холл.
Я была ею так долго…
К столу подходит Стефани.
— Нравятся?
— Да, симпатичные.
— Клиентка придет к девяти пятнадцати. Хочешь кофе? Я сделаю по-быстрому.
Я смотрю на ее расплывшуюся фигуру.
— Ты садись. Я сама все сделаю.
— Спасибо, Лиззи.
Она потирает спину.
— Когда придет клиентка, постарайся ей объяснить, что ассортимент хороших квартир с обслуживанием не так уж велик. Просто дай ей понять: те, что мы предлагаем, — лучшие из лучших.
— Постараюсь.
Иду в маленькую кухоньку, выгороженную у задней стенки офиса, и делаю две чашки кофе — кроме нас, в офисе никого нет. Протягиваю одну Стефани — без кофеина, без молока и без сахара.
