Финнуала Кирни - Ты, я и другие
Неожиданно накатывает приступ раздражения.
— Бет! Она влюблена?
— Угу.
А что еще я могу сказать?
— Так и будешь отделываться односложными репликами? Вообще-то раньше мы тоже так себя вели, если помнишь.
— Ровно до тех пор, пока наш брак не уничтожила твоя ложь. — Да, я отделываюсь короткими репликами, зато все честно.
В темноте я слышу, как Адам отпивает из бокала.
— Ты не думаешь, что нам удастся стать хотя бы друзьями?
Я не отвечаю. Не могу. Очень хочется верить, что когда-нибудь… На самом деле хочется.
Долгая тяжкая пауза. Потом я роняю:
— Возможно.
— В скором времени?
— Возможно.
Слышу, как он сползает с горы наваленной одежды и направляется в сторону кровати.
— Я тоскую по тебе. По всему, что в тебе есть. Но больше всего я тоскую по возможности быть твоим другом.
Я громко сглатываю. К счастью, в гостиной пронзительно хохочут.
— Сейчас, когда Бен и Карен стали парой, нам придется видеться чаще, чем раньше. Я понимаю, что буду вынуждена видеть тебя с другими. Спасибо, что сегодня ты пришел один.
Он покашливает.
— Что ты, я бы никогда так не поступил.
Сползаю вниз и встаю рядом с ним.
— В том-то и проблема, Адам. Я не знала, что ты сделаешь в тот или иной момент. Не знала, что ты порвал с мисс Глянц. Я не знала, приведешь ты ее сюда сегодня или нет. Я не знаю, какой поступок ты сочтешь приемлемым, какой нет. Я не знаю, почему ты считаешь ложь допустимой, когда для меня она полностью исключена. Ты говоришь, будто так не поступил бы… Но ты сделал куда хуже.
Адам резко втягивает в себя воздух.
— Сколько длинных фраз, совсем не односложных.
.. Я никогда не прощу себе, каким был дураком.
Меня вдруг снова тянет к нему, правда, совсем чуть-чуть.
— Ладно, что было, то было. Я иду вперед, по крайней мере, пытаюсь. — Делаю шаг к двери. — Может, тебе тоже попробовать?
Выхожу в гостиную, отстраняю бокал вина, протянутый Джеком. Приветливо улыбаюсь, запрещая себе даже думать о том, как его язык проникает в рот моей дочери. Ищу виновницу торжества — Карен с Беном танцуют, и она подзывает меня к себе.
Медленно скользя сквозь толпу, принимаю три решения.
Первое. Я постараюсь признать и полюбить бойфренда своей дочери, к которому с первой встречи начала испытывать острую необъяснимую неприязнь.
Второе. Я останусь здесь, пока Карен это требуется, однако ночевать поеду домой. Оглядываюсь на дверь спальни, из которой появился Адам. Он выглядит усталым. Помятым. Третье. Когда-нибудь, может, не очень скоро, но когда-нибудь я, возможно, попробую стать другом своему мужу.
Глава 18
По сравнению с тем, как это место выглядело десять лет назад, когда мы встречались здесь с Кирой, различия грандиозны. Куда девались кабинки из выцветшего бархата? Сейчас здесь стоит новая кожаная мебель. Я ерзаю, пытаясь пристроиться поудобнее на низком креслице. Вздохнув, нагибаюсь вперед и беру со стола бокал.
Джин с тоником и огуречными дольками — я заказываю два в надежде, что ее вкус не изменился. Она опаздывает.
Еще раз прокручиваю в голове информацию. Ной болен. У моего сына — лейкемия. Острая миелоидная лейкемия. Он только что прошел второй, более интенсивный курс химиотерапии. Нет, мне нельзя с ним увидеться. Разумеется, нельзя, не будь глупцом. Возможно, этот курс подействует. А если нет — единственным вариантом станет пересадка стволовых клеток от донора.
Я рылся в «Гугле». Часами просиживал за ноутбуком и все-таки не нашел почти ничего нового — кроме того, что Кира сообщила мне по телефону.
Я посылал ей эсэмэски с вопросами, и она отвечала как могла подробно, но я путаюсь в том, что будет дальше. Или, возможно, не путаюсь. Возможно, я знаю точно. Знаю. Что будет дальше. Пусть химиотерапия подействует… Я мотаю головой, совершенно рефлекторно, словно мой мозг пытается вытрясти факты из черепа.
Слух говорит о ее приближении раньше, чем глаза.
Она сосредоточена; распущенные, свободно рассыпавшиеся волосы лежат на плечах — совсем не так, как я помню. Пальто расстегнуто, несмотря на холодную погоду. Я с улыбкой показываю на часы, но она не склонна к шуткам.
Кира едва касается моей щеки.
— Я заказал тебе джин с тоником, — говорю я. — Пойдет?
Она берет стакан, хмурится, оттого что приходится втискиваться рядом со мной на диванчик, и делает глоток.
— Как ты?
— Отлично. Прости, я опоздала.
Она не называет причину, я не спрашиваю. Зато спрашиваю о другом:
— Гордон знает, что ты здесь?
— Да, Адам. Гордон знает, что я здесь. Я не из тех, кто лжет супругу.
Упс. Я бы и рад сказать ей, что очень изменился, что все в прошлом, — но это, разумеется, не так. Хотя едкая реплика вызывает у меня удивление. Не похоже на Киру. Впрочем, разве сейчас я знаю эту женщину, знаю, о чем она думает?
— С тех пор как ты позвонила, я места себе не находил.
— Слова вылетают прежде, чем я успеваю подумать.
Она кивает:
— Мы все сейчас в таком состоянии.
Кожа у нее в пятнах, возможно, от слез.
— Могу представить, — шепчу я.
Глаза Киры наполняются слезами, но она сдерживается, не желая плакать передо мной.
— Как Ной?
Я стискиваю руки и прячу их между коленей.
Она качает головой.
— Когда я звонила, второй курс химиотерапии ему еще только предстоял. Конечно, потом мы переписывались, но…
Я киваю.
— Так вот, не помогло. — Она испытующе смотрит на меня. — Не все напишешь в эсэмэсках.
— То есть ему все-таки нужна пересадка костного мозга?
Она кивает.
— Пересадка стволовых клеток, если точнее, «пересадка стволовых клеток периферической крови».
Это более простая процедура, просто несколько инъекций гормона донору в течение четырех дней, потом извлечение донорского материала, а затем просто как переливание крови.
Ее плечи ходят ходуном, ну конечно, пересадка — это очень просто, любому по силам.
— Других вариантов нет?
Я все сделаю, чтобы ему помочь, но мне нужно знать. Сейчас.
— Мы все уже сдали пробы. Я не подхожу, теперь ждем результатов мальчиков.
Мальчики. Братья, которые, едва Кира сказала им, кто настоящий отец Ноя, решили наказать меня: выкинули из семейного бизнеса как лицо, обладающее «сомнительными моральными принципами».
— Конечно, есть шанс, что по базе сумеют найти подходящего донора, но…
— Я сдам тест, немедленно. — Я хватаю пальто.
— Адам, — она кладет руку мне на колено, — прости, считается, что наибольшая вероятность совпадения — не с родителями, а с другими детьми тех же родителей.
Мег сестра Ною только наполовину, но они очень хотят получить ее пробу. Если она согласится, конечно…
Джин рвется наружу.
— Как я уже сказала, в эсэмэсках всего не напишешь.
Завтра мы переводим его из клиники на Грейт-Ормонд-стрит в специализированное отделение в Кертси. Один американец читает там лекции, делится опытом. Он согласился вести нас частным образом.
Если не удастся найти донора, мы рискнем — согласимся на новый способ лечения. Средства неапробированные, но…
Я киваю. Тупик, катастрофа. Крах всей моей жизни.
Кира вынимает из сумочки телефон, просматривает файлы и кладет на стол. На экране фото. Как он похож на меня!
— Я держался в стороне, поскольку ты меня об этом попросила. — Я беру телефон и внимательно рассматриваю снимок. — Ты хотела ребенка, а я не хотел, чтобы Бет узнала. Ты ничего не приняла от меня — ни денег, ничего. Поначалу так было даже легче, но сколько же раз с тех пор я хотел проехать мимо вашего дома и хотя бы бросить взгляд!
Я не признаюсь, что часто так и поступал, последний раз несколько недель назад. Каждый год в сочельник и в день его рождения я лишь заглядывал в окна, а подарок так и пылился на пассажирском сиденье.
Она сжимает мое колено, забирает телефон и кладет обратно в сумку.
— Ты вышла замуж. — Я поворачиваюсь к ней и смотрю в лицо. — Я не мешал, знал, что есть кому воспитывать мальчика. Не мешал, ведь был тебе не нужен. И ему не нужен.
— А теперь нужен, — говорит она. — В самом деле нужен. Нам всем.
— Что конкретно требуется?
Кира берет мой телефон и в раздел «Заметки» вбивает инструкции и номер, по которому надо позвонить.
— «Мои сомнительные моральные принципы».
Ты не могла бы?..
— Тиму я все объясню. Они с Ноем очень близки.
— А Гордон?
— Гордон хороший отец.
— Они близки?
Она кивает, и из ее прекрасных глаз все-таки катятся слезы. Я прижимаю Киру к себе. Несколько секунд ее голова лежит у меня на груди.
— Прости, прости, что теперь тебе приходится…
— Ну, что ты. Прорвемся.
Кира встает, на ходу застегиваясь.
