Татьяна Устинова - Мой генерал
— Мы должны выяснить, кто должен был ехать с этой группой и не поехал, — быстро соображая, сказала Марина. — Потому что, когда началась паника, лошади заволновались и могли вообще всех сбросить. Хорошо, что больше никто не упал!
— Умница, — похвалил Тучков. — Узнаем.
Конюшня оказалась маленьким с виду, бревенчатым, темным от времени срубом с широко распахнутыми воротами, из которых вываливалось наружу сено. У самых ворот его было очень много, а к забору — трем тоненьким жердинкам на хлипких столбушках — становилось меньше. Оконца в срубе были маленькие и несуразно высокие, под самым потолком. За темной стенкой что-то возилось и вздыхало, а вокруг никого не было, только сырой васнецовский лес.
Марина оробела:
— Может, не пойдем?
Федор подлез под жердину и уверенно и неторопливо пошел к распахнутым воротам.
— Хозяева! — позвал он у самой створки. — Есть кто-нибудь?
Никто не ответил, только за стенкой перестало вздыхать и как будто насторожилось.
Марина перемахнула забор и в два прыжка догнала Федора.
Он оглянулся на нее и кулаком несколько раз стукнул в доски ворот.
— Есть кто? Зайти-то можно?
Не дожидаясь ответа, он пошел по сену, которое глушило шаги, в мягкий и пахучий полумрак. Марина пошла следом.
Полумрак был разделен на две части. В середине коридор, застланный чисто выметенными досками, а по бокам деревянные калиточки.
И по-прежнему никого.
— Ну что? — громким шепотом позвала она от двери. — Федор!
— Стой там.
В стену что-то грохнуло и опять замерло.
— Федор!
— Тише. Не кричи.
Ветер пролетел в вышине, стряхнул с деревьев капли, которые осыпались на крышу с громким стуком.
Внезапно прямо перед Марининым носом оказалась огромная коричневая морда с блестящим глазом, в котором плавал свет тусклой лампочки над крыльцом. Высунулась на мгновение и пропала. Марина ахнула. Звякнули какие-то железки, послышался вздох и деревянный стук.
Из полумрака возник Федор Тучков.
— Ты что?
— Тут… лошадь.
— Ну, конечно, лошадь, — сказал он сердитым полушепотом. — На конюшне всегда лошади!
И пропал.
Марина еще немного постояла, чувствуя себя идиоткой, а потом двинулась по чистому полу.
— Федор?
— Я здесь.
Деревянная калитка была открыта, лошадь за ней тревожно переступала ногами, била по бревнам хвостом. Федор говорил ей какие-то слова, отсюда Марина не могла разобрать, какие именно.
Он быстро оглянулся на нее и приказал:
— Сюда не лезь. Тише, Мальчик, тише. Я просто хочу посмотреть. Только посмотреть. У тебя сегодня трудный день, я знаю. Ты даже оправдаться не можешь, сказать ничего не можешь, а ты ни в чем не виноват, я-то знаю… Я знаю, Мальчик. Я знаю, ты бы объяснил, если бы умел разговаривать, ты же не такой гордый, правда? Хотя я бы, наверное, ничего не стал объяснять.
Он говорил и медленно приближался к лошади, которая уже не так беспокоилась, и хвост почти перестал мести по стенам, и в длинном и темном лошадином глазу появилось любопытство, все еще смешанное со страхом, но почти человеческое.
Марина смотрела как завороженная — не на Федора Тучкова, а на лошадь.
— Дай я посмотрю, что тут у тебя такое… Я просто посмотрю, я знаю, что ты просто так ни за что не стал бы… Ты же хороший, умный Мальчик, отличная лошадь, самая умная лошадь…
— Кто здесь?!
Марина вздрогнула, повернулась и чуть не упала — в коленке стало больно.
— Кто здесь? Что вам надо?
Лошади тревожно завозились и выставили морды.
— Зоя, — позвала Марина, узнав голос, — это я. Марина Евгеньевна.
— Какая еще… Марина Евгеньевна?!
Девчонкин силуэт появился на фоне темнеющего неба — маленький, независимый и напряженный.
— Мы с тобой сегодня разговаривали, помнишь? У обрыва?
Некоторая пауза, а потом неприязненный ответ:
— Ну помню. А что вам тут надо-то? Вы чего… пришли? Кататься, что ль, хотите? Не накатались?
Звякнула дужка от ведра, скрипнули чистые половицы.
— Всех лошадей взбутетенили, — пробормотала девчонка, — на ночь глядя! А Мальчик и так сегодня натерпелся… А там кто?! Эй, вы зачем туда влезли?!
Федор Тучков вышел из загона и зачем-то положил Марине руку на плечо.
— Вы кого привели?!
— Это мой… друг. Федор Федорович. Он знает, почему Мальчик сбросил Вадима.
Девчонка подошла поближе и усмехнулась змеиной усмешкой:
— Никто, значит, не знает, а ваш дружбан знает. Чешите-ка вы отсюдова, пока я Витьку не позвала. А у Витьки берданка, он ее вечером всегда с собой носит, и…
Федор Тучков тихо засмеялся и прижал Марину спиной к себе. Лошади почему-то успокоились, только вздыхали и топтались, копыта грохали по деревянному полу.
— Зоя, — сказал Федор, — вы видели у Мальчика царапину? Между прочим, довольно глубокая.
Девчонка посмотрела на него с недоверчивой злобой.
— Какую еще царапину?! Нет на нем никаких царапин!
— Давайте покажу. Или сами посмотрите. На левом боку, ближе к груди. Я не знаю, как у лошади называется это место.
Девчонка сорвала свою кепку, надела ее на черенок лопаты, стоявшей тут же, пошептала что-то неодобрительное и мимо Федора с Мариной протиснулась в загон.
— Он от этого и сбросил седока, — в спину ей сказал Федор Тучков, — а не потому, что он взбесился! Понимаете? Ни в чем не виноват ваш Мальчик.
Зоя некоторое время молчала, а потом вдруг сказала громко и радостно, как будто внезапно получила долгожданный подарок:
— Правда! Есть царапина! Мальчик, милый, хороший! Да я и не видала, я только пришла его чистить! А вы? — Ее сияющая физиономия возникла над загородкой. В полумраке сверкали белые зубы на сильно загорелом и не очень чистом лице. — Как вы узнали?
— Догадался.
Он достал из заднего кармана длинную железку, похожую на спицу:
— Кто-то сидел в кустах и этой штукой запустил в лошадь. Видишь, острая какая? Конечно, лошадь от боли взвилась и сбросила Вадима.
— Вот гад, а? — высказалась девчонка энергично. — Надо быть таким гадом, а? Лошадь ни с того ни с сего пугать! Хорошо, что один свалился, а не все сразу! А как вы узнали-то? Побегу Петру Захарычу скажу, если только он не совсем пьяный. Он из-за Мальчика переживает и водку пьет, а так, обычно, он ничего, непьющий. Побегу я.
— Подожди, — попросил Федор Тучков. — Ты успеешь. Мне поговорить с тобой надо.
— Да, успею! Как же! Полдня на Мальчика валили, что он виноват! А эту дадите, железку-то? Какому гаду это в голову вступило — коня пугать! Конь — это ведь не хорек, с ним осторожней надо, особенно когда человек на нем неопытный! Рану надо обработать, если Петр Захарыч не в себе, я тогда сама. Или за мамкой съезжу.
