Анастасия Соловьева - Полюбить Джоконду
— Именно отсюда-то и следует! Мы худо-бедно прожили вместе пятнадцать лет, нажили дом, вырастили дочь, а самое главное — не принесли и не принесем друг другу никаких неприятных сюрпризов и разочарований.
— Типа лучшие новости — отсутствие новостей?
— Типа.
Я вспоминаю о лучезарных картинах будущего, которые мы вчера рисовали, сидя в гостиной. Неужели когда-нибудь я почувствую, что сменяла шило на мыло? Да и подойдет ли мне Лешкин опыт? Живя со мной, он, оказывается, кого-то искал, выбирал, влюблялся и разочаровывался, а я просто случайно села в Сашину машину и встретила своего человека. Мне легко было рассказать ему о своих бедах, и он не просто выслушал. Он меня спас, рискуя собственной жизнью.
У каждого на земле свой путь, свой опыт и поэтому свои теории. Скажу ради справедливости: Лешке о том несчастье, которое случилось со мной, я не хотела рассказывать. Я не верила, что он мне поможет. Не сможет или не захочет — неизвестно. Я вообще об этом не думала. Я просто от него ничего не ждала. И менее всего ждала жертвы.
Вот такой у меня был опыт. И значит, разговор о мыле и шиле — пустой звук. Но я не собиралась обсуждать это с мужем. Вдруг он решит, что я упрекаю его? И в свою очередь обвинит меня в том, что из истории с Карташовым я сделала глупую тайну и таким образом сама все испортила. Превратит нашу беседу в отвратительную разборку. Этого только недоставало!
Наверное, все дело в том, что на момент той жуткой истории наша семейная жизнь уже дала трещину, но мы увлеклись зарабатыванием денег на квартиру и ничего вокруг не замечали. И окажись мы тогда внимательнее, семью еще можно было бы спасти. Но молодость беспечна, а нам достались такие трудные годы! Надо было работать и выживать.
— Давай я помогу тебе собраться.
— Помоги.
В последнее время я только тем и занималась, что собирала вещи. Костюм, рубашки, джинсы, белье.
— По-моему, Леш, тебе не понадобятся два одинаковых свитера. Тем более таких теплых.
— Ты думаешь? Тогда вытащи серый.
— И еще надо захватить зонт. Вдруг там начнутся дожди? Едешь почти на месяц… Смотри, куда я его положила. Все, можешь застегивать свой саквояж!
— Спасибо. — Лешка улыбнулся. — Ты ведь знаешь, как я это все не люблю.
— Да не за что.
— Ты сейчас куда?
— К Лене в школу. Давно мы с ней не виделись.
— А хочешь, я тебя отвезу?
— Не надо. До школы идти пять минут.
— Давай я тебя отвезу и с Ленкой заодно попрощаюсь.
— Поехали, если хочешь. Только давай быстрее, а то мы с ней разминемся.
…Со школьного крыльца со смехом и криками сбегали старшеклассники. Ленка появилась одной из последних, в расстегнутой коралловой куртке, со свободно падающими на лоб красивыми светло-русыми волосами. Рядом — неизменные подружки, Настя и Мила. Мы вышли из машины и зашагали навстречу дочери.
— Смотри. — Первой заметила нас невысокая бойкая Людмила. — Родаки твои!
Ленка замерла, пораженная. И когда удивление немного отступило, тихо поинтересовалась:
— Вы что, теперь решили не разводиться?
Не успел я доехать до работы, как Гришка позвонил опять:
— Сань, ну чего делать? Сейчас какие-то звонили. Я: алё — они трубку бросили… Я стремаюсь из хаты выйти. Клинская пропала: сотовый — недоступен, по домашнему не подходит!..
— Ты наследство-то получил?
— Что я — совсем дурак?!
И Гришка стал зачитывать завещание тети Марины — я чуть не влетел в тормозящий впереди «опель».
— …часы яшмовые в золоте с бриллиантами лондонской работы — середина XVIII века, букет из драгоценных камней — саксонская работа XVIII века, золотое ожерелье и золотой браслет греческой работы, Сань, начала IV века до нашей эры! — отчаянно палил Гришка. — Ларец для драгоценностей нюрнбергской работы XVI века! Сань, ведь мочканут!
— Ну подожди, Гринь. Твой двойник даст показания…
— Ой! — мандражировал Гришка. — Да они меня к тому времени давно замочат!..
На работе все было тихо. Губанов уехал за новым заказом. Но по мобильному теперь уже непрерывно трезвонил Гришка.
— Между прочим, — чуть не плача закончил он, — и Лизу они в покое не оставят. Она ведь — свидетель. Всех покоцают!..
К обеду Губанов не вернулся. Под настырный Гришкин трезвон я пытался сосредоточиться. Когда трезвон оборвался, я снял трубку и позвонил в «Обелиск».
— Иннокентий Константинович, это Аретов, художник из «Мебели». Мне нужно подъехать к вам.
— А, помню-помню вас, молодой человек. Конечно, приезжайте. Интерьер у нас оформляется полным ходом. Мы пока всем довольны, — ответил Иннокентий, полагая, что я еду смотреть интерьер.
Войдя в гостиную «Обелиска», я лишний раз подивился талантливости нашего Прохорыча с ребятами. Большой стол с шестью стульями — посреди комнаты, диван, кресло и чайный столик тоже уже стояли на своих местах.
Мы с Иннокентием были одни. Он улыбался, наблюдая, как я разглядываю обстановку. На стене я увидел Лизину парсуну.
— Иннокентий Константинович, я хотел с вами поговорить про Гришку, — начал я.
— Простите?! — удивился он. — Я не ослышался? Вы сказали: Гришку?
— Да. Гришу Прилетаева.
Улыбка сошла с его лица.
— В прошлый раз, когда мы с вами разговаривали тут, вы изволили заметить, что есть горсточка художников в широком смысле слова — истинных сынов отечества — и толпа. А Гриша… Я хотел сказать, что нам всем очень жалко Гришку. Он никому не сделал зла. У него четверо маленьких детей, — неожиданно закончил я.
— Александр, скажите, как вас по батюшке? — Иннокентий широким жестом пригласил меня сесть к столу.
— Васильевич. — Я сел на стул, машинально отметив его прочность.
— Александр Васильевич, давайте будем откровенны, пока нас никто не слышит. Вы знаете, откуда у него наследство?
— Знаю. Из госпиталя.
Иннокентий удивленно на меня посмотрел:
— И может быть, знаете, каким способом оно там получено?
— Тоже знаю. За хлеб и лекарства. — А если не секрет, откуда вы…
— Секрет.
— Ну хорошо. Раз вы все знаете, тогда ответьте мне на один вопрос. Вот если сейчас, скажем, вдруг в Москве случится наводнение. И мы с вами пойдем и, пользуясь всеобщим замешательством, ограбим какую-нибудь лавочку. То не правильно ли будет после того, как вода спадет, потребовать с нас назад содержимое этой лавочки?
— Но они добровольно отдавали…
— Хорошо. Мы не будем грабить лавочку. Мы пойдем с вами спасать людей. Но мы пойдем не просто так. А со списком — кого стоит спасать! Кто этого стоит в денежном эквиваленте. И приступим к их спасению лишь после того, как они нам выложат все, что имеют. Кем мы с вами окажемся после этого? Я думаю, вы согласитесь со мной — все теми же бандитами.
