Роман Коор - Тридцать первый этаж
Обзор книги Роман Коор - Тридцать первый этаж
Роман Коор
Тридцать первый этаж
1
По проспекту с рёвом пронёсся спортивный мотоцикл. Электрическое свечение городских огней придавало низким тучам розоватый оттенок. Роберт отошёл от окна и сел в кожаное кресло. Справа от него на журнальном столике стояла начатая уже бутылка вина и вытянутый узкий бокал на длинной ножке. Роберт протянул руку, взял бутылку и наполнил бокал примерно на две трети, пролив немного на стеклянную поверхность столика. Будильник-радио, стоявший на стеллаже у противоположной стены, показывал двадцать один час пятьдесят две минуты. Мягкий свет торшера, возвышавшегося над письменным столом в углу комнаты, был весьма умиротворяющим, но Роберт возбуждённо ёрзал в кресле. В его левой руке был зажат мобильный телефон. Свободной правой рукой он поднял бокал на уровень глаз и, прищурившись, посмотрел сквозь рубиновую жидкость. Понаблюдав немного за тем, как на дне пляшут какие-то мелкие крошки, он поднёс бокал к губам и сделал несколько больших глотков. За окном опять раздался рёв мотора. «Как они гоняют в такую погоду?» — подумал Роберт. Вдруг мобильный телефон завибрировал и коротко пиликнул. Пришло сообщение от оператора с какой-то рекламной чепухой — ложная тревога. «Сволочи, как они уже достали!» — произнёс он вслух, стёр сообщение и отхлебнул ещё вина. Снова раздался короткий сигнал телефона. На этот раз на экране высветилось: «Выходи, я подъезжаю». Он встал из кресла, поставил бокал на столик и вышел в прихожую. Там он быстро обулся, надел плащ и набросил на плечо заранее приготовленную сумку. Затем посмотрелся в зеркало и покинул квартиру, забыв выключить свет.
Двор встретил сырой прохладой. Стояла та пора, когда листьев становится всё меньше на деревьях и всё больше под ногами. Быстрым шагом Роберт прошёл вдоль своего дома, миновал арку и вышел на узкий бульвар. Мокрый асфальт отражал рыжий свет фонарей. Невысокие каштаны, посаженные между тротуаром и проезжей частью, обрюзгли от осенней влажности. Немного в отдалении, перед перекрёстком с проспектом, мигая аварийной сигнализацией, стоял тёмно-синий «Рено». Роберт подошёл к машине и несколько неуверенно открыл переднюю пассажирскую дверь.
В салоне играло радио. Лиза сидела на месте водителя, откинувшись на спинку кресла, и кончиками пальцев выстукивала ритм о нижнее полукружие руля. Замок пассажирской двери легко щёлкнул, она повернула голову вправо. Когда Роберт сел на переднее сиденье и захлопнул дверь, она поздоровалась первой.
— Ну, какие новости? — спросила она, после того как с приветствиями было покончено.
— Да особенно никаких. А у тебя?
— И у меня. Работаю, вот. Карпеева помнишь? Я тебе про него рассказывала.
— Помню.
— Сегодня опять меня домогался.
— Ха! Как обычно? Приглашал выпить?
— Приглашал на концерт Ману Чао. Знает, зараза, что мне нравится Ману Чао!
— А откуда знает?
— У меня как-то в машине играл его альбом.
— О! Вы с ним ездили на твоей машине?
— Забудь.
Роберт сделал неопределённую гримасу. По большому счёту, ему было совершенно наплевать на Карпеева.
Лиза приоткрыла форточку и перевела тему разговора:
— Ты принёс? Дай посмотреть!
Роберт открыл сумку, извлёк оттуда полиэтиленовый пакет и протянул его ей.
— Эта хреновина, наверное, уже старовата. Но тут должно быть всё что нужно, — сказал он небрежно, зная, что вещь хороша.
Лиза зашелестела пакетом и достала из него небольшую сумочку. Взвизгнула застёжка-молния. Наконец показалось то, что она хранила. Это был фотоаппарат. Лиза повертела его в руках, посмотрела на маркировки и поставила диагноз:
— По тем временам это было очень круто! Да и сейчас неплохо. Спасибо, Робик, ты меня очень выручил!
— Да ладно, чего уж. Не за что. У меня он всё равно пылится в шкафу.
— Думаю, он много для тебя значит. Я буду очень аккуратна. И скоро тебе верну. Мне неудобно тебя напрягать, но я обещала людям…
— Была ещё вспышка и несколько объективов, но я их не нашёл, — сказал Роберт и пожал плечами.
— Вспышка у меня есть.
Лиза убрала камеру обратно в сумочку, сумочку поместила в пакет и положила на заднее сиденье. Возникла некоторая пауза. Роберт откашлялся и посмотрел в зеркало заднего вида — к его креплению на тонком шнурке был подвешен выпиленный из дерева дубовый жёлудь.
— Милая игрушка! — сказал он и кивнул в сторону зеркала.
— На заправке купила, — ответила она и, протянув руку, качнула жёлудь, а потом добавила: — Может, в пятницу вечером соберёмся, все вместе сходим куда-нибудь?
Это было почти тем, что Роберт и мечтал услышать. Он сразу же почувствовал, что уже ждёт уик-энда. Только три слова в Лизиной фразе всё портили: «соберёмся все вместе».
— У меня есть друг, джазовый гитарист, — ответил он, стараясь говорить как можно более невозмутимо и буднично. — Я тебе рассказывал про него? Его зовут Артём. В пятницу он играет в «Вокзале». А я как раз делал ему билеты.
— О, это было бы классно! «Вокзал» — душевное место. Значит, договорились. Сегодня — какой день?
— Вторник, — ответил ей Роберт, помня о том, что она часто путает дни недели.
— Давай тогда ближе к делу созвонимся. Или спишемся. Хорошо?
— Договорились!
Роберт посмотрел вперёд на дорогу. Светофор переключился с красного сигнала на жёлтый с красным. Огромный трактор выпустил из трубы облако чёрного дыма и со свистящим воем начал форсировать перекрёсток. Шустрые легковые машины облепили его со всех сторон. Он был похож на жука в муравейнике. Наконец трактор вырвался из окружения, переехал трамвайные рельсы и скрылся в изгибе улицы.
Лобовое стекло покрылось моросью. Лиза включила «дворники».
— Мне пора, — сказала она.
— Ну, пока, — ответил Роберт и стал застёгивать свою сумку.
— Созвонимся.
— О’кей.
— Спасибо тебе ещё раз.
— Не за что, ещё раз.
Он вышел из машины и легко хлопнул дверью.
2
Когда Лиза подъехала к своему дому, была уже половина двенадцатого. Припарковавшись рядом с чёрным «Опелем», она закрыла машину, зашла в подъезд и поднялась по лестнице на третий этаж. Повернув ключ в замке и отворив входную дверь, она оказалась в прихожей. Из дальней комнаты, где горел свет и работал телевизор, донёсся мужской голос:
— Ну наконец-то, Линя, и года не прошло!
Обладателем голоса являлся Лизин муж Александр. Это был мужчина среднего роста, хорошо сложённый, с тёмными, стильно подстриженными волосами. Ему было тридцать четыре года. Он носил прямоугольные очки в чёрной пластиковой оправе и небольшую бородку. Близкие называли его Алексом. Он работал врачом-урологом в частной клинике и имел стабильный доход.
— Я ездила за фотоаппаратом, — ответила ему Лиза.
— Уже почти двенадцать. Надеюсь, ты достала то что нужно?
Алекс вышел из комнаты, поцеловал Лизу в щёку и помог ей снять пальто.
— Да, всё в порядке. Роберт просто умничка.
— Как ты о нём ласково! Он действительно так хорош? — сказал Алекс с вызовом.
«Может и хорош, тебе то что?» — подумала она, расстёгивая ремешок на сапоге. Её раздражала вялая ревность мужа, которую он обычно проявлял, что называется, «для галочки». Лиза полагала, что в душе ему абсолютно всё равно. Уже вслух она ответила:
— Да ладно тебе, перестань! Ты же знаешь, он наш друг. Просто помог нам и всё. Теперь Лена будет довольна.
— Лена могла просто заплатить фотографу!
— Она очень хотела, чтобы обошлось без посторонних. Поэтому и попросила меня снимать. Кто же знал, что моя камера так не вовремя сломается?
— Юра тоже мог бы поснимать! — не унимался Алекс.
Она начинала злиться, ей захотелось сказать прямо: «Ну, может быть хватит уже? Попетушился, и будет! Да, ты — самец! Успокойся!», но вместо этого получилось:
— Юра — бездарь. Он в этом ни черта не понимает.
— Ну ладно, если для тебя это так важно, — Алекс стал оттаивать. — Как дела на работе?
Лизе было двадцать девять лет. Она работала менеджером в типографии. Всю свою молодость она мечтала заниматься «чем-то настоящим» и до последнего времени верила, что всё ещё впереди. Лиза любила фотографировать.
— Ох, как же меня там всё задолбало! Помнишь Валю? Сегодня эта сучка взяла и написала заявление об увольнении.
— Почему?
— Говорит, нашла что-то получше. Все находят что-то получше. Я одна сижу в дерьме.
— Ну, ты тоже можешь уволиться. Денег нам хватит. Мы же с тобой много раз об этом говорили!
— Я не хочу жиреть дома и быть твоей кухаркой! Лучше уж такая работа! — тут же огрызнулась она.
— А что тогда плачешься всё время?
— Ох, Алекс! — ей вдруг стало и вправду обидно.
— Ладно тебе, ерунда это. Хочешь — работай, хочешь — не работай. Всё для тебя!
