Наталья Андреева - Дети белой богини
- Ха-ха! Поговори с приемщицей.
- Очередная твоя любовница?
- Шутишь? Там работает старушка, божий одуванчик! - снова рассмеялся Герман.
- Значит, запутал ее.
- И зачем мне это надо?
Завьялов спохватился: если Горанин сумасшедший, с ним нельзя так разговаривать. А то Герман Георгиевич избавится от друга Зявы способом куда более радикальным, чем койка в психиатрической лечебнице.
- Ладно, давай протокол, Гора.
Изучал его долго и тщательно, но вынужден был признать, что тот составлен на высоком профессиональном уровне.
- Можешь ведь, когда захочешь, - сказал Александр, ставя внизу документа свою подпись.
- У тебя какие-то сомнения в виновности Косого?
- Ну допустим, я тебе поверил, - нехотя сказал Завьялов.
- Молодец! Так и надо! Значит, рабочий день закончен! - констатировал Герман, убирая протокол в папку. И сладко потянулся: - Можно и домой! Поехали, я тебя довезу.
- Кстати, вчера вечером я виделся с Вероникой.
- И что? - насторожился Герман.
- Скажи, ты не будешь возражать, если я и она... Ну, словом... - Александр смущенно замолчал.
- Ты что, закрутил любовь с дочерью мэра? — ахнул Горанин. - Ну Сашка! Правильно говорят -в тихом омуте черти водятся! Молодец! Воспользовался случаем!
- Так ты не будешь возражать?
- Буду! - решительно сказал Герман, поднимаясь из-за стола. — Буду и даже очень!
- Не понимаю. Почему?
- А вот это уже мой маленький секрет. И учти, Аглая тебя в порошок сотрет. Извини, но такой зять, как ты, уж точно не входит в ее планы. А любовника Ника может найти помоложе и... Как бы тебе это сказать поделикатнее? Ловчее.
- А ты жестокий!
- Какой есть. Ну, поехали?
Герман запер дверь своего кабинета. На ней уже висела новенькая блестящая табличка: «Заместитель прокурора Герман Георгиевич Горанин». Что это за маленький секрет, о котором упомянул Герман? - думал Завьялов, идя по коридору. - Почему нельзя встречаться с Вероникой? Ревность? Но Герман сам сказал, что не любит ее! Не все ли равно, с кем она будет проводить время? Появилась у нее новая игрушка - радоваться должен. Неужели самолюбие? Но каким тоном это было сказано! «Буду и даже очень!» Как отрезал. Через мой труп, и никак иначе. Он вдруг разозлился. Вспомнил, как ревновал к Герману Машу. Но ведь не говорил же: «Через мой труп». Даже готов был отпустить.
Они вышли на улицу. Остановившись возле машины Германа, Завьялов вежливо попросил.
- Гора, открой, пожалуйста, багажник.
- Зачем? Поехали, Саша, не будем время терять, - заторопился Герман.
- Я тебя попросил, открой багажник. Пожалуйста.
- Зява, в чем дело?
- Тебе что, трудно?
- Я ключ потерял.
- Ключ у тебя на брелоке. Открой.
- Замок сломался-.
- А ты все-таки попробуй. Может, не так все безнадежно? — усмехнулся Завьялов.
- Ну зачем это? Брось!
- Ситуация нелепая, - с трудом сдержал себя Александр. - Препираемся, как дети малые. Скажи прямо: Я не хочу этого делать».
- Я не хочу этого делать.
-Почему?
- Не хочу, - отрезал Герман. - Садись в машину.
- Не сяду.
- Осел! - разозлился Горанин. - Ты ведешь себя глупо!
- И ты ведешь себя не как зам. прокурора.
- Что, на личности перейдем? В таком случае я имею право отказать тебе в обыске машины. Ты - никто.
- Я твой друг. Открой, пожалуйста, багажник.
- Черт с тобой!
Герман зло крутанул ключ в замке багажника, словно и в самом деле хотел его сломать. Но замок выдержал. Багажник открылся.
- На, смотри! Опер недоделанный! - И Горанин заковыристо выругался. - Только учти, это ничего не доказывает!
Завьялов заглянул в распахнутый багажник. Запасное колесо, свернутый трос, лопата.^.
- Гора, а это что? — ткнул он пальцем в банное полотенце, по краю которого виднелись крупные желтые буквы: ПЕТЯ.
- Полотенце.
- Которым был задушен Косой? Так? И не возле пивнушки. В сауне. В той самой сауне, где мы вчера утром искали труп! Ты вывез его той же ночью, когда Косой был убит, а от полотенца пока не избавился. Не успел.
- А не пошел бы ты!
- Ты, следователь, идешь на такие вещи! Зачем ты его убил?
- Заткнись! А то тебе плохо?
- Я начинаю подозревать, что к смерти моей жены Косой отношения не имеет.
Заметив поблизости коллегу из прокуратуры Герман перешел почти на шепот:
- Ты говоришь слишком громко. Просто-таки орешь на всю улицу! Может, в машину сядем?
Когда они уселись в машину, Горанин тихо и грустно сказал:
- Сашка, веришь, нет? Я Машу не убивал.
- А кто? Только сказки мне не рассказывай!
- Тот, кто ее убил, наказан достаточно. Поверь, ему сполна воздалось. И еще воздастся. Да, в какой-то мере я виноват, но...
- Что «но»?
- Давай забудем. Я могу доказать, что не убивал, а вот если ты не успокоишься, тебе же будет хуже. Это нелепейшая история, просто бред. В который трудно поверить. Но, тем не менее, случилось. Я сам долго не мог поверить. Пока не убедился. Давай начнем жить сначала?
- Как?
- Я все сделал для того, чтобы ты это смог. Время лечит. А насчет Вероники... Нет, этого не будет.
- Почему?
- Потому что нельзя.
- Ты «а» уже сказал. Давай, перебирай весь алфавит.
- Не время еще. И не место.
- Ага! Ты кого-то прикрываешь! Просто стеной стоишь!
- Заткнись, а?
И Герман повернул ключ в замке зажигания. Завьялов замолчал, мысленно прикладывая к паз-лу недостающие кусочки. Картинка-то вырисовывается! Герман не отрицает, что убил Косого. Не отрицает, что вывез труп с Фабрики. В багажнике - полотенце. Но в убийстве Маши не сознается.
- Откуда кровь на костюме?
- Спроси что-нибудь полегче.
- Скажешь, очередная галлюцинация? Но твоя мать это видела!
- Хорошо, я проясню насчет костюма. Покажу наглядно. Зайдешь ко мне как-нибудь и убедишься.
Завьялов понял, что разговор продолжать бессмысленно. Город N посетило Наваждение. Стоял себе спокойно не одну сотню лет, и вот случилось. Оторвавшийся тромб закупорил артерию, сердце дало сбой. Видимо, у N плохая наследственность.
Герман высадил его у подъезда, поинтересовался на прощание:
- Успокоился? Будешь жить нормальной жизнью?
- То есть забыть обо всем?
- Да.
- Наверное, я этого не смогу.
- Ну, твои проблемы. — И Горанин решительно захлопнул дверцу.
Когда он уехал, Завьялов постоял немного в раздумье, а потом развернулся и решительно направился в сторону Долины Бедных.
День второй
Шел он не по той дороге, по которой уехал Герман. Коттеджа мэра проще было достичь, обогнув Долину слева. Так ближе. И дорога лучше, потому что ею пользуется глава города. И, разумеется, Аглая Серафимовна. От мысли о предстоящей встрече холодок пробежал по спине, но Завьялов не остановился. И даже не раздумывал над тем, пустят в дом или не пустят. Просто шел.
