Ильгиз Хабибянов - "Ярмо" для жулика
- Какие люди!? Стэц! Вай, да вы что? Все хором решили осмотреть достопримечательности Востока?
- Погоди, Повар, я тебе еще кое-кого сейчас покажу, это будет для тебя действительно сюрпризом,- сказал Стэц, здороваясь и приглашая земляка в барак.
Войдя в помещение, они увидели Кольку Жигана, во всей красе, изрисованного как Третьяковская галерея. Коля рычал на шнырей, которые заправляли шконку, приготовленную в честь прибытия Повара, и вытирали новую тумбочку, выменянную Разгуляем за пачку сигарет в придачу к старой.
- Придурок! - крикнул Стэц.- Ты че, в натуре, орешь как потерпевший.
Жиган обернулся, обнажил в улыбке вставленные рондолевые зубы и, пригнувшись, разведя руками, завопил:
- Кого я вижу?! Твою мать! Повар!! Аи да ништяк! Вот теперь чую, заживем. Я всегда говорил, тебя нам не хватает, а то с этими мудилами скоро по зоне пойдешь с протянутой рукой.
- В чем дело, Колян? - спросил Повар, поздоровавшись и проходя в дальний угол барака, где располагалась семья земляков.
- О-о-о,- протянул Жиган,- делов море, один в непонятой вечно попадает, другой вообще все общаковые шайбочки в стары просадил...
- Да ладно, фортуна временно отвернулась! - огрызнулся Стэц.
- Фортуна! - передразнил его Жиган.- Помолчал бы, позор на нашу голову, не можешь играть - не лезь. Послал бог родственничка, ни украсть, ни покараулить, тьфу!..- сплюнул на пол Жиган и крикнул шнырю:
- Давай, родной! Взял самовар и запарил, быстро! Одна нога тут и другая тут.
Мужичок лет тридцати с покатыми плечами и бегающим взглядом молча схватил кружку и, сунув в карман пачку индийского чая, побежал в сушилку.
- Чефир-бак какой-то фельдиперсовый,- сказал Повар, изображая выпуклость на одном боку.
- Отличный самовар,- с блаженной гримасой, сжав кулак и оттопырив вверх большой палец, произнес Жиган,- мне его Риббентроп подогнал. Есть у нас здесь один шизик, гонит постоянно всякий бред. А так мужик ничего. Как-никак разнообразие между базар-вокзалами.
- Да,- вставил Стэц,- Риббентроп еще тот овощ, сын знаменитой актрисы...
- И Риббентропа,- смеясь, закончил за него повествование Разгуляй.
Риббентропом прозвали здесь старичка Кустова, рассказывавшего время от времени всякие небылицы, все его считали шизофреником, так как он пятый год кряду городил такую чушь, какую ни один актер мира не смог бы продемонстрировать, тем более такое длительное время.
На самом деле это был здравомыслящий человек с редким даром прикидываться ненормальным. Арестанты, хоть и смеялись над ним, но слушали охотно. Бесподобные небылицы Кустова снимали стресс, которому были подвергнуты все без исключения.
Кустову же это было на руку. Всерьез его никто не принимал, а с дурака спроса нет. В его жизнь никто не вмешивался, и он спокойно, не тратя нервы, досиживал свой срок, работая жестянщиком.
- Ну и чем зона дышит? - спросил Повар, глядя на Жигана.
- Кислородом,- ответил тот,- хоть и не первосортным, но кислородом. Да где сейчас лучше? Пятьдесят процентов зон ссучилось. А здесь, вроде бы, еще ничего, к залетным относятся нормально, за исключением москвичей и питерских.
- Чем те-то не угодили?
- А ты у Разгуляя спроси, ему приходилось с этой братвой якшаться.
- Там пассажиры еще те,- со вздохом заговорил Разгуляй,- прошлый срок мне пришлось попыхтеть под Питером, так я только и ждал, как бы на дальняк этапом уйти. Влетел я по сто сорок четвертой, с Крестов, разумеется, в ближайшую зону и попал. А там система: за отказ от работы лишают всю бригаду посылок, свиданок, ну, короче, всей канители. Я, конечно, никогда не работал, в падлу, сам понимаешь. В отказ пошел. А после шизо-бригада мне разборки устроила, из-за тебя, да туда-сюда, ну, короче, меня взбесило. Если хотя бы мужики предъявили базар, а то какие-то пассажиры левые. Ну, не долго думая, я одного слегка пописал пером и с раскруткой ушел на Дальний Восток. Да дело не в этом, срок был малый, год всего дали, у меня кент бабки большие отвалил, и на тебе! Три года сверху.
- А сюда как влетел? - спросил Повар.
- А только откинулся и решил через Ташкент ехать, город как-никак хлебный. Но сложились обстоятельства, пришлось остаться погостить пятилетку.
- Да-а-а, протянул Повар,- весело живете.
- Ты тоже не скучаешь,- сказал Жиган,- мы слышали, что тебе удалось красавицу Гюль-Пе-Пе - под венец уболтать?
Семья разразилась дружным смехом, а Повар с невинным, как у младенца, лицом ответил:
- А как же, нужно же когда-нибудь жениться, не век же в холостяках пропадать.
- А если серьезно, на какой ляд тебе этот трюк?
- Ты же знаешь, Жиган, что я сирота, никого у меня нет, передачи носить некому. А теперь нет-нет, да просвет будет в этой мрачной богадельне.
- И что же ты думаешь, что она тебя подогревать будет? - заинтересованно спросил Стэц. - Она ведь так же, как и ты, срок тянет.
- Ошибаешься,- ответил Повар,- она освободилась или, вернее, сегодня должна освободиться. А то, что она не только мне, а так же и вам поможет, можете Не сомневаться.
В это время принесли чай, и беседа приняла другой оборот. Семья ударилась в воспоминания о кофе, коньяках, женщинах и делах ратных на свободе.
Зона хоть и была черной, но отличалась от российских тем, что не надо было ходить застегнутыми на все пуговицы. Также не пресекалось, если есть в наличии, носить вольное белье и спортивные костюмы. Наличие табака, водки и наркотиков здесь также было в изобилии, были бы деньги.
Неделя прошла незаметно, Повар присмотрелся что к чему и был доволен, что не попал в места намного хуже этого. И вот зону взбудоражило, в крытки в этот день должен был прийти вор в законе Юлдаш. Те, кто имели грехи и безнаказанно творили беспредел, забеспокоились, так как знали, что даром это не пройдет, и отвечать придется за все.
Уткин, здоровый малый, заправлявший временно делами, суетился, гоняя шнырей и мужиков, чтобы был полный порядок в бараке и к приезду вора был приготовлен отменный плов.
После полудня в барак легкой походкой вошел крепкий худощавый мужчина. Возраст его определить было трудно. Темное усталое лицо и колкий проницательный взгляд говорили о гибком уме и твердости характера этого человека.
- Здорово, мужики! - поприветствовал он с улыбкой, как у простого сельского паренька.
Мужики привстали, приветствуя его наперебой.
- Да бросьте вы,- махнул он рукой,- как будто начальника встречаете. Не надо передо мной вставать, я не маршал, а вы не солдаты.
Пройдя до середины барака, он присел на табуретку и, закурив, стал оглядывать публику.
