Патрисия Симпсон - Потерянная богиня
Она взяла его лицо в ладони и всмотрелась в его красивые глаза и таинственные тени, ничуть не портившие его, отчего ее сердце переполнилось любовью к нему.
Он улыбнулся.
— Еле дождался, когда ты проснешься.
— Почему?
— Хотел тебя обнять. Убедиться в твоей безопасности.
— Ты очень хорошо обо мне заботишься.
Она привлекла его к себе, жалея, что они не могут в ту же минуту улечься в постель.
Джейби поцеловал ее в шею, погладил ее груди, и дыхание у него сбилось. Она тоже дала себе волю, и если бы он попросил ее заняться любовью прямо там, где они сейчас стояли, она бы согласилась.
— Ох, Джейби, ты меня мучаешь.
— Это ты меня мучаешь.
— Мы не должны…
— Трудно устоять…
Ей вовсе не хотелось держать его на расстоянии, и она еще крепче прижалась к нему. Он застонал.
— Продолжайте, мисс, в том же духе — и вы останетесь без обеда.
— Ну и пусть.
— Ты не голодна?
— Голодна… по тебе.
Он улыбнулся, не отрываясь от нее, и раздвинул ей губы языком. Казалось, еще мгновение — и они забудут обо всем на свете.
— Таша, — прошептал Джейби, — давай не здесь. Здесь как-то неловко.
Она не совсем поняла, что он хочет сказать, осознавая в эту минуту только одно — она его любит.
— Мне так хорошо с тобой, — прошептала она. — Я с тобой живая.
Он открыл глаза и внимательно посмотрел на нее, словно не слышал раньше ничего подобного, и ему надо было обдумать смысл сказанного.
— Когда я с тобой, я забываю обо всем на свете.
— Я тоже, — проговорил он и поцеловал ее. — И мне бы очень хотелось побыть с тобой наедине, но нам пора вниз, иначе кто-нибудь придет узнать, не случилось ли чего с нами.
Возвращение в реальность было мгновенным и отрезвляющим. Таша попыталась за улыбкой скрыть разочарование.
— Вот бы миссис Петри узнала!
— Она бы нас убила, — сказал он, помогая ей привести себя в порядок.
— Думаешь, она не поймет?
— Поймет. У тебя лицо светится.
— Я не умею ничего скрывать.
— А я тебя и не прошу об этом. Ты даже не представляешь, какая ты сейчас красивая. — Он прижал ее к себе и тотчас отпустил. — А теперь в ванную! Я подожду.
— Слушаюсь, — сказала она и пошла не оборачиваясь, чтобы не видеть, как меняется его лицо.
16
На другое утро Ташариана, переодевшись в платье, одолженное ей Кристин, пила кофе в залитой солнцем комнате и просматривала журналы, в то время как Джейби отправился покупать билеты в Сан-Франциско. Ей очень хотелось, чтобы он купил два билета, однако она не осмелилась попросить его об этом, да еще в присутствии Петри.
Едва она поставила чашку на блюдечко, как услышала шаги и оглянулась. В дверях стояла Френсис Петри с газетой в одной руке и бархатным мешочком — в другой. Ташариана медленно поднялась со стула, не понимая, зачем Френсис понадобилось обыскивать ее комнату.
— Я знала, что здесь что-то не то! — торжественно объявила Френсис.
Она была одета в строгий синий костюм, как нельзя лучше гармонировавший с ее характером.
"Неужели Френсис узнала, что мы с Джейби любовники? — подумала Ташариана, — и он не хочет жениться на Кристин? Что она знает? И при чем тут бриллианты?"
— Зачем вы это взяли? — спросила она, стараясь увести разговор подальше от Джейби.
— Это? А разве это ваше?
— Мое!
Френсис презрительно фыркнула, не обращая внимания на ярость в глазах Ташарианы.
— Теперь понятно, почему вас повсюду искали! Вы же обыкновенная воровка.
— Нет!
— И лгунья!
— Миссис Петри, эти бриллианты действительно мои. Я их купила.
— Откуда же у вас взялись на них деньги?
— Это мой заработок за несколько лет, миссис Петри.
— Чепуха! Очередное вранье!
— Это правда!
— Ну да, конечно! — Миссис Френсис развернула газету. — А это тогда что, по-вашему, мисс Хигази?
Буквы поплыли перед глазами Ташарианы. В заметке не было ни слова правды! Оказывается, она всегда была нечиста на руку, а из театра убежала с бриллиантами ее благодетельницы Иниман-эль-Хеперы. Откуда они узнали о бриллиантах?! Она же никому не показывала их, кроме Джейби… И Ташариана побледнела. Наверняка мистер Грегг видел, как она высыпала их на руку Джейби. Он рассказал об этом госпоже Хепере… Господи, ну почему она такая наивная?!
— Здесь нет ни слова правды.
— Это вы так говорите.
— Кому-то нужно было меня оболгать.
Френсис отшвырнула газету.
— Вы украли бриллианты!
— Нет. А зачем вы меня обыскивали?
— Пора наводить порядок в доме.
— Мой пиджак тут ни при чем.
— Это ваше мнение. Но я рада, что заглянула в карманы, потому что теперь знаю, кто вы на самом деле.
— Вы ошибаетесь. Спросите у Джейби.
Френсис коротко рассмеялась.
— Джулиан вами околдован, и он мне не поверит.
— Я не…
— Вы дурачили его, как и всех остальных! — перебила ее Френсис. — Но меня вам не одурачить. Я сразу вас раскусила. — Она сложила руки на столе. — И я не позволю какой-то воровке разрушать будущее моей дочери.
Ташариана похолодела.
— Что вы задумали?
— Я передаю вас в руки полиции, мисс Хигази. Вас уже ждут.
Ташариана в ужасе посмотрела на дверь, потом вокруг себя, но выхода не было. Она попала в ловушку.
Френсис холодно усмехнулась.
— Даже не помышляйте о бегстве! Только ухудшите свое положение.
— Правда? Если все считают меня виноватой, то что еще может быть хуже?
— Вам вынесут приговор помягче. И потом, вы ведь все равно далеко не убежите. Будьте же разумной…
В отчаянии Ташариана не видела другого выхода, кроме как сдаться полицейским и ждать помощи от Джейби. Она печально вздохнула.
— Ну вот, — удовлетворенно произнесла Френсис и повернулась к двери. — Входите.
Полицейских было двое.
— Мисс Хигази?
— Да.
— Вы арестованы за кражу.
Ей завели назад руки и надели наручники, пока один из полицейских говорил ей о ее правах. Ташариана стояла, гордо выпрямившись, расправив плечи и не спуская глаз с Френсис, которая не отвела глаза и даже ни разу не моргнула.
Луксор. Сегодня.
На несколько минут изображение на воде исчезло, и Карисса села на песке, пораженная жестокостью своей бабушки. Как могла Френсис быть такой безжалостной? И в то же время это ее не удивляло. Френсис Петри вообще не знала, что такое доброта. Карисса ничего не видела от нее, кроме холодного безразличия и постоянных замечаний, которым Кристин никак не могла противостоять. Мама часто болела, отца почти постоянно не было дома, и Кариссе нелегко приходилось в доме Петри. Она даже поклялась себе, что ее ребенок так жить не будет.
