Татьяна Устинова - Седьмое небо
— Нет! — прервал ее Егор. — Судя по тому, что вы рассказали, быстро он его не убьет. Где этот интернат?
— А… а вы не знаете? — осторожно удивилась Лиза. — В Краскове. Новопоселковая улица, дом три. Димка говорил, что территорию с собаками охраняют.
— Пусть их охраняют, — сказал Егор. — Вы пока больше никуда не звоните, Лиза. Договорились?
— А эта… пыточная камера за территорией. Справа. Туда из основного здания подземный ход ведет, — жалобно сказала Лиза. — Димка говорит, что Всеволод специально так сделал, чтобы было пострашней. Что нам делать, Егор Степанович?
— Вам — ждать моего звонка, — приказал Егор. — Понятно? Маму с папой к делу не подключайте. У меня должна быть какая-то свобода действий. Вы мне теперь не мешайте. Ладно, Лизочка?
И тут она вдруг опять заплакала.
— Вы говорите совсем как Димка, — выдавила она сквозь всхлипывания. — Даже интонации те же.
Егор усмехнулся.
— Вы через десять секунд перезвоните, запишите номер вашего телефона на автоответчик. Я сижу в ванной, и у меня записать нечем, — объяснил Егор. — До свидания, и не рыдайте особенно…
Он нажал кнопку отбоя и проговорил задумчиво:
— …а потом Винни-Пух заметил на траве следы, и это были следы Слонопотама…
Его брат идиот. Он даже больший идиот, чем Егор мог себе представить. Его брат не просто идиот. Его брат душевнобольной. Недееспособный. Шизофреник, мать его…
Его брат дебил. Недоумок. Робин Гуд хренов. Тиль Уленшпигель. Правдоискатель. Защитник слабых и угнетенных.
Украсть у подонка — не преступление. Без визы — в Америку!
Мать его! Мать его!! Мать его!!!
“Я убью его, как только увижу. Я задушу его собственными руками. Я сломаю об его голову все стулья, которые только есть в этой квартире. Я буду смачно и с садистским наслаждением пороть его трое суток напролет.
Если только мне удастся его спасти”.
Егор зачем-то сунул трубку в гнездо для электробритвы и пинком распахнул дверь.
— Дед! — заорал он. — Ты все слышал? Он был уверен, что дед подслушивал.
— Да, — ответил дед из кухни. — Слышал.
— Молодец, — похвалил Егор. — Значит, мне можно ничего не повторять. Ты не собираешься умереть от страха и отчаяния?
— Хватит, Егор, — попросил дед, и Егор понял, что за него можно не волноваться. Когда жизнь по-настоящему выходила из-под контроля, дед никогда не подводил. — Ты уже решил, что мы будем делать?
— Да, — сказал Егор. — Решил. Мне нужно позвонить.
Несколько секунд он думал, а потом быстро набрал знакомый номер. Дед осторожно пристроился на табуретке и расправил худые плечи. И поставил ноги по стойке “смирно”. Егор отвернулся от него.
— Привет, Заяц, — сказал он, когда ответили. — Это я.
— Здорово, Шуба! — весело и с некоторым удивлением ответили в трубке. — С боевым крещением тебя! Искупался сегодня в славе? По полной?
— Да где там по полной! Все еще впереди, ты ж понимаешь.
— А что у тебя стряслось-то, Шуба? Чего ты звонишь? Или ты из-за этих пустяков так взволновался?
— Ты приезжай давай, — велел Егор. — Бросай своих кралей и приезжай.
— Как же я их брошу? — спросили в трубке обиженно. — Я еще и не начинал, можно сказать…
— И не начинай, — приказал Егор. — Больше здоровья сохранишь. Давай, давай, я жду.
— Минут через пятнадцать буду, — пообещали в трубке.
— Ну что? — спросил дед. — Приедет?
— Еще бы он не приехал, — сказал Егор задумчиво. — Через пятнадцать минут.
Только бы ему добраться до этого идиота! Только бы добраться! И совсем не мешает, чтобы идиот при этом был еще жив…
— Вот и вся история, — закончил рассказ Егор. — Короткая, но поучительная и простая, как всякая правда.
— Ладно тебе! — Заяц выдохнул ему в лицо струю сладкого дыма. У него всегда были какие-то невиданные сигареты. — Не нервничай ты так. Решил, что делать будем?
— Надо идти вынимать Фокса с кичи. — Егор тоже закурил. В последний раз он курил лет десять назад.
— Да это ясно, — согласился Заяц. — Это мы легко. Ты только не психуй, Шуба. Тоже мне противник — директор уездного детдома… Поедем, разберемся по-семейному, по-дружески. — Он ловко и быстро затушил в пепельнице сигарету и покосился на деда. — У тебя камуфляж есть? И маски?
— Как не быть, — пробормотал Егор. — Все есть.
Куда же денется?
— Что — и мой?! — спросил Заяц с веселым изумлением.
— И твой, — подтвердил Егор и улыбнулся. — А ты думал, я на помойку отнес?
— Ты молодец, Шуба! — восхитился Заяц.
Через десять минут он, сопя, застегивал на поясе подсевшие после давней стирки штаны непередаваемого грязно-болотного колера.
— Разжирел? — спросил Егор из угла. Ему форма тоже была маловата. Но, черт побери, сколько лет прошло? Восемнадцать? Двадцать?
— Разжиреешь от такой жизни! — Заяц справился со штанами и натянул рубаху. — Ты мне лучше скажи, на чем мы поедем в это твое Ново-Жопово? На моем “мерее”? Или на твоем “Рено”?
У Зайца был громадный, черный, похожий на дельфина-переростка “Мерседес”, а у Егора просторный, тяжелый, бежево-молочный джип “Рено”. Ни одна, ни другая машина для их сегодняшней цели не подходила — слишком заметные.
— Поймаем тачку. — Егор вытащил из кобуры, которая валялась на кровати, пистолет.
— Ты чего? — поразился Заяц. — Стволы хочешь с собой брать?!
— Один, — сказал Егор. — Один ствол возьмем.
— Да это, блин, детдом, Шуба! Школа-интернат! Ты чего, стрелять собрался?!
Егор проверил предохранитель и привычным движением сунул пистолет за пояс.
— Мы же не знаем, как там и что, — объяснил он. — И не собираюсь я стрелять…
— Шубин, — нежно пропел Заяц, — ты, да еще с пистолетом, замочишь весь отряд Шамиля Басаева с ним самим во главе ровно за пятьдесят две секунды. Ты чего, забыл, где ты был?! А там, твою мать, дети.
— Там, — заявил Егор, — твою мать, банда. Пошли, Заяц, если ты уже застегнул штаны.
Заяц ворчал и ругался себе под нос, но Егор его не слушал.
— Дед! — крикнул он, обувая высокие солдатские ботинки. — Мы уходим!
Дед проворно выбежал в коридор и застыл. По лицу у него быстро разлился ужас.
— Ничего-ничего, — фальшиво подбодрил его Егор. — Все обойдется.
— Конечно! — подхватил и Заяц. — Вы не волнуйтесь.
Но дед молчал.
Мягким светом светились подвесные потолки, и кремовый мозаичный пол, кое-где расцвеченный голубыми пятнами лазурита, отражал спокойное сияние. Изысканно-ломаные линии ультрасовременных картин повторялись в странной форме светильников. В гигантском аквариуме, заменявшем одну из стен, лениво шевелили плавниками экзотические рыбки. Дальше были книжные полки от пола до потолка, и ковер, в точности повторяющий расцветку мозаики, и посреди всего этого великолепия двое мужчин в камуфляже зашнуровывали тяжелые солдатские ботинки.
