Татьяна Устинова - Седьмое небо
Ей не может и не должно быть неловко. В конце концов, она написала правду, только правду и ничего, кроме правды.
Понес ее черт домой через эту самую Маросейку!..
— Нет, правда, девушка, — опять возник Заяц, — а где вы взяли всю эту хреноту? И чего вам от Шубы понадобилось?
— Вы что? — спросила Лидия и мимолетно оглянулась через плечо. — Тоже адвокат?
— Нет, — засмеялся Заяц, — я не адвокат. А Шубе вы зря жизнь испортили. Ему придется теперь вам испортить, а вы такая… славненькая, по крайней мере на первый взгляд.
Он говорил это как-то совсем необидно и просто и выглядел, в отличие от надутого Шубина… своим.
— Документы подлинные, — сказала Лидия, старательно объезжая ухабы. — Это не я так решила, это главный с замом определили, и я уверена, что тоже не одни. А написала я потому, что это… сенсация.
— Ну да, — буркнул Егор. — Сенсация. Остановитесь у поста, надо хоть спросить, где эта улица, где этот дом…
— Вы не знаете, куда вам надо? — Лидия встревожилась. А вдруг он и впрямь самый настоящий бандит и это как раз та ситуация, о которой ее предупреждали в редакции? Сейчас завезут в глухое место, свяжут и будут пытать…
Она резко вильнула и затормозила возле поста ГАИ, решив, что никуда отсюда не тронется.
— Я сейчас, — пробормотал Шубин и выбрался наружу.
— У него с братом беда, — доверительно сообщил Заяц, как только захлопнулась дверь. — Втюхался по малолетству в какие-то неприятности. Выручать надо, а мы даже толком не знаем, где он.
— Большие неприятности? — спросила Лидия, глядя в окно. Егор Шубин под мертвенно-синим светом гаишного фонаря что-то спрашивал у толстого от ватника сержанта.
Сержант махал перчаткой в сторону Окружной. Снег сыпал Шубину на волосы.
— Порядочные, — согласился Заяц. — Все бы ничего, да его уволокли уже часов семь как. Если до сих пор жив, значит, все будет нормально, а если нет… Вот он и психует так, Шуба-то…
— Психует? — переспросила Лидия. Это слово не могло иметь никакого отношения к Егору Шубину.
Она подумала, что и душил-то он ее исключительно от злости, а вовсе не по причине высоких материй вроде загубленной жизни и испорченной репутации.
— Уже недалеко, — распахивая дверь, сказал Шубин. — По светофорам доедем. На первом светофоре налево и дальше прямо до второго.
— То есть на МКАД не выезжать? — уточнила Лидия.
— Нет, — подтвердил Егор и посмотрел на часы. Лидия не могла определить, нервничает он или нет.
На ее взгляд, он был холоден и спокоен, как заснувшая на зиму лягушка или наследник британской короны на собственном бракоразводном процессе.
— Налево, — напомнил напарник, и Лидия повернула налево. Как только выехали из Москвы, стал о темно, и снег, раньше совсем незаметный, бросился на машину, закружил, залепил стекла, вынуждая ехать медленнее.
— А на втором светофоре куда?
— По стрелке направо и до первого перекрестка, там опять направо и до памятника погибшим на войне. Сразу за памятником то, что нам нужно.
Когда проехали второй светофор, на заднем сиденье завозился Заяц, стаскивая с плеч пальто.
— Шуба, а одежду-то мы куда денем? — спросил он, перестав возиться. — Бросить жалко.
— Ну, с собой неси, — предложил Егор.
— Нет, правда, — заныл Заяц. — Я его только третий раз надел, из Лондона привез, еле нашел. Моего размера нигде нету…
— Оставьте в машине, — предложила Лидия нарочито безразличным тоном. Ее любопытство, смешанное с тревогой и, пожалуй, сочувствием, возросло в миллион раз и грозило сорвать крышку сундука, в котором оно обычно было надежно заперто.
— Можно, да? — возрадовался Заяц. — Я тогда завтра пришлю за ним, ладно, девушка? Вы его на работу привезите, а я подошлю кого-нибудь…
— Что значит — подошлю? — спросила Лидия. — Вы что, не вернетесь?
— Нет, — сказал Егор. Он, не отрываясь, смотрел вперед. — Проедете памятник и сразу остановитесь, — скомандовал он. — Как только мы выйдем, немедленно уезжайте. Ясно?
— Почему это? — Она сбросила скорость. — А в Москву вы на чем будете добираться?
— На своих двоих! — огрызнулся Егор. — И Христа ради, только без дискуссий. Если бы вы знали, как я сегодня от вас устал!
— Мы не знаем, что здесь будет, — объяснил Заяц серьезно. — Вы — человек посторонний, а у нас неприятности могут случиться. Так что прав Шуба — вы нас высадите и потихонечку уезжайте. Не гоните. Гололед, безопасность движения и все такое…
— Вот он.
Из темноты, выхваченный фарами, как будто выпрыгнул скромный жестяной памятничек с красной звездой и посеребренным корпусом. Вокруг него, цепляясь за звезду, неистово крутились злые снежные языки. Лидия погасила фары. Сразу стало очень темно, и машина перестала быть надежным укрытием.
— Ни черта не видно, — проворчал Егор.
За памятником темным пятном вырисовывалось какое-то здание, по виду похожее на школу. Где-то в глубине его горел свет, в одном или двух окнах, Лидия как следует не разобрала. Фонарь во дворе этой школы раскачивался, освещая то заметенное крыльцо, то решетку, вплотную прилегающую к зданию.
— Туда, что ли? — спросил Егор. Он смотрел правее, на ветхое кирпичное сооружение, по виду похожее на трансформаторную будку времен Ильича, известного любителя электрификации.
— Вот е-мое, — протянул Заяц. — Нам бы прибор ночного видения, что ли…
— И без прибора не заболеешь, — заявил Шубин. — Пошли.
Он в одно мгновение стряхнул с плеч пальто и привычным движением, как будто делал это каждый день, натянул на лицо черную шерстяную маску с дырками для глаз.
— О господи, — пробормотала Лидия.
— Спасибо вам, милая дама, — галантно произнес Заяц и тоже натянул маску.
— Да что происходит-то?! — вдруг завопила Лидия.
— Уезжайте! — приказал Шубин и захлопнул дверь. “Или этот человек в камуфляже и черной маске вовсе не Егор Шубин? Или у меня бред? Или у него бред?”
Они растворились в черноте сразу же, как будто их вовсе не было. Лидия даже покосилась на соседнее кресло. Там лежало пальто, молчаливо подтверждая, что мужчины действительно были.
Совершенно уверенная, что они откуда-то за ней наблюдают, она дала задний ход, развернулась, увязая колесами в снегу, и покатила по пустынной улице.
— Уезжайте… — бормотала она. — Как же… Так я и уехала… Ждите…
* * *
Она вернулась к светофору, внимательно рассмотрела улицы, которые выходили на этот перекресток, объехала квартал сначала насквозь, а потом по периметру и вернулась к памятнику. Фары она погасила заранее и последние сто метров ползла ощупью, смутно надеясь, что никакой идиот не выскочит ей навстречу и не ударит в лоб. Потом проверила, работает ли телефон, снова покосилась на пальто Егора Шубина, которое почему-то ее смущало, и стала ждать.
