Дэвид Лоуренс - Дочь леди Чаттерли
— Ну, я бы этого не сказал, — возразил Оливер. — По-моему, она мужает не по дням, а по часам. Кон, девонька, у нашей ласоньки все идет как надо.
Приближалась весна. Уже расцвели подснежники. А скоро и разноцветные крокусы запестрели в палисаднике Конни. С моря подули теплые влажные ветры.
Переменчивой и сырой выдалась весна.
Клэр навещала Колина раз в неделю. Он уже почти пришел в себя после смерти Ивлин. Как она и предполагала, его здоровая натура одержала верх. Но впереди его ждали муки и страдания, ибо одна операция следовала за другой. Едва он успевал залечить раны после очередного «налета» сэра Артура, как на подходе был другой.
Боль физическую Колин преодолевал с завидной выдержкой и даже легкостью. Медперсонал госпиталя давно и навсегда записал капитана Тэлбота в герои.
Сперва он только и говорил с Клэр об Ивлин. Его навестили кое-кто из ее близких и друзей. Соболезнованиям не видно было конца.
Но вот наступил день, когда он даже не вспомнил Ивлин. Клэр знала, он ее не забыл — просто наконец смирился с потерей. Отныне он сосредоточил все свои помыслы на скорейшем выздоровлении. На днях его демобилизуют из армии. Он возобновил занятия филологией и уже без содрогания смотрел на себя в зеркало. Они с Клэр частенько и подолгу обсуждали результаты проделанных над его внешностью операций.
Близилось лето, а Колин все еще лежал в госпитале. Но мужеству этого человека, казалось, не было предела.
И вот наступил день, когда он смог наконец снять свои темные очки. Его веки снова обрамляли ресницы, а покрытое шрамами лицо уже казалось не столь безобразным. Это было человеческое лицо. Правда, таким, как прежде, ему никогда не быть, и Колин об этом знал. Того Колина, в которого страстно влюбилась Ивлин, больше не существовало.
— А у нашего старикана золотые руки, да? — как-то заметил Колин и подмигнул своему отражению в зеркале. Клэр в эту минуту он показался юным и очаровательным.
— Да, руки у него золотые, — согласилась Клэр. И в который раз подумала о том, что Бог недаром забрал к себе Ивлин — вряд ли бы ей удалось сохранить любовь к этому новому Колину.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
К июню сорок пятого года в Европе воцарился долгожданный мир.
Кончилось кровавое противостояние целых государств и народов. Но еще не прозвучали заключительные аккорды этой дьявольской симфонии — не упали пока на Хиросиму и Нагасаки атомные бомбы.
Смолкли зловещие вопли сирен воздушной тревоги. Раненых становилось все меньше и меньше, наконец их поток совсем иссяк. И у медперсонала появилась возможность перевести дух.
Для Клэр лето выдалось на редкость скудным на события — это был словно какой-то провал во времени.
В госпитале все еще оставалось много работы. Все так же продолжались дежурства, делала свои обходы Ивэнс Вам-все-нельзя, шли операции, перевязки, и все равно Клэр чувствовала растерянность и неопределенность.
Не сегодня-завтра сестер милосердия начнут увольнять. А значит, жизнь придется начинать чуть ли не с начала.
В конце августа возникла новая проблема — тетя Хильда навсегда уезжала из Лондона. Они с подругой детства купили коттедж где-то в Хэмпшире и собирались доживать свой век на природе. Пип выходила замуж.
Эта девчонка удивила всех — взяла и влюбилась в канадского полковника, одинокого вдовца на десять лет ее старше. Не просто влюбилась, а превратилась в его тень, служанку, рабу, словом, существо, всецело отдавшее себя любимому. Полковника должны вскоре мобилизовать — он был военным врачом, — и они с Пип собирались свить гнездышко на острове Принца Эдварда.
Клэр радовалась за кузину и слегка ей завидовала. У нее на глазах некогда легкомысленная девчонка превратилась в серьезную взрослую девушку, с нетерпением ожидавшую свадьбу.
— Желаю тебе встретить и полюбить такого же человека, как Боб, — сказала Пип при расставании.
— Вряд ли я встречу того, кто мне нужен. — Клэр вздохнула. — Все равно спасибо тебе, Пип.
Это была уже взрослая, возмужавшая Клэр, пережившая шесть нелегких лет войны. Свои любовные увлечения она вспоминала как страшный сон — Робин, Хэмилтон Крэйг, Жак… Она не видела этих парней с тех пор, как они расстались с ней при более или менее драматических обстоятельствах. И вот на одном вечере в честь дня Победы она встретила Робина. Он еще носил форму, с ним была миловидная полная девушка. Танцуя, Робин и его девушка случайно оказались возле столика, за которым сидела Клэр с друзьями. Робин уставился на свою большую невесту глуповатым растерянным взглядом, а потом вдруг улыбнулся ей и представил свою жену. Молодые супруги ждали ребенка.
Клэр изумилась, открыв для себя, что встреча с Робином и его женой не оставила в ее душе ни малейшего следа. Какое счастье, что она не вышла за него замуж!
Неужели права французская поговорка, и проходит все, кроме дружбы? У Клэр было много друзей, но чувствовала она себя одинокой. Часто глядя на себя в зеркало, твердила: хочу, хочу быть любимой! Господи, как же мне осточертело одиночество!
А вдруг снова фиаско? Что тогда?..
С Колином они встречались почти каждый день. С окончанием войны не закончились страдания этого мужественного человека — одна за другой следовали пластические операции. Большую часть своей теперешней жизни Колин был прикован к больничной койке, и Клэр восхищалась его оптимизмом. Колин все время строил планы на будущее, раз и навсегда решив для себя во что бы то ни стало вернуться к нормальной человеческой жизни.
В одну из суббот Клэр пригласила его проехаться вместе в «Лебединую долину». Было знойно и душно, со стороны моря теснились грозовые облака. В деревне вовсю шел сенокос.
Оливер Меллорс с первого взгляда проникся к молодому человеку искренней симпатией. Что касается Конни, та в него просто влюбилась.
— Какой душевный малый, — заметила она. — Поговоришь с ним несколько минут, и напрочь забываешь, что у него все лицо в шрамах.
— Как хорошо, ма, что ты это понимаешь. Я сама последнее время забываю про его шрамы.
Конни с любопытством разглядывала дочь. С наступлением лета Клэр заметно посвежела и даже слегка поправилась. Она теперь часто и подолгу возилась с Джонни, бегала за ним по дому и саду. Чудесный малыш! Они с Колином взяли его с собой прогуляться, пока Конни колдовала над огромным пирогом с мясом. Колин, как выяснилось, очень любил домашние пироги.
После обеда мать и дочь остались вдвоем на кухне — мужчины отправились на конюшню.
— Девочка моя, я никогда не вмешивалась в твои дела, но нам с отцом показалось, что Колин в тебя влюблен, — осмелев, заговорила Конни.
