Сюзан Ховач - Таинственный берег
Внезапно Джон вспомнил Канаду, непрерывный музыкальный фон был одной из характерных черт по ту сторону океана. Он с трудом это выносил, когда только приехал из Англии, и даже теперь, через десять лет, он все еще замечал это с раздражением.
— Шестой, сэр, — сказал лифтер, когда двери открылись.
Джон пошел впереди девушки по коридору и отпер дверь.
Девушка движением плеча сбросила пальто.
— Сигарету? — коротко спросил Джон, отвернувшись, чтобы взять новую пачку из шкафчика рядом с кроватью.
— Спасибо.
Он чувствовал, что она наблюдает за ним. Вынимая сигарету из пачки и давая ей прикурить, он пытался понять выражение ее лица, но это оказалось трудным делом. В ее глазах горел огонек любопытства, проблеск иронического удивления в легком изгибе улыбающихся губ, следы напряженности, как будто ее самообладание не было естественным, как казалось с первого взгляда. Что-то озадачивало его. В инстинктивной попытке оттянуть начало разговора и дать себе больше времени, чтобы решить, какой именно метод больше подходит для управления этой ситуацией, он сказал безразлично:
— Похоже, ты не очень сильно изменилась с того уик-энда в Клуги.
— Неужели? — сказала она с гримасой. — Надеюсь, все же изменилась. Я была очень юной, когда поехала в Клуги, и очень глупой.
— Не знаю, что было слишком юного или глупого в желании выйти замуж за Макса. Большинство женщин предпочли бы выйти замуж за богатого и к тому же полного определенного очарования лихого автогонщика.
— Я была слишком молода и глупа, чтобы понять, что Макс не из тех, кто женится.
— Зачем идти к алтарю, если ты можешь получить то, что тебе хочется, соврав администратору при регистрации в отеле?
Джон бросился в кресло и жестом предложил ей сесть.
— Некоторые женщины практически ничего не могут предложить для долгосрочного контракта.
— А большинство мужчин не заинтересованы в долгосрочном планировании.
Он неожиданно улыбнулся, гибким движением быстро и легко поднялся из кресла, подошел к окну, руки в карманах.
— Брак основан на долгосрочном соглашении, — сказал он, — до тех пор, пока стороны не решат разводиться.
Он опять упал в кресло, засмеялся, чувствуя, как Ева зачарованно наблюдает за ним, и в тысячный раз за свою жизнь удивился, почему женщины считали его подвижность привлекательной.
— Я бы хотела познакомиться с твоей невестой, — сказала она неожиданно, — просто из любопытства.
— Она тебе не понравится.
— Почему? Она похожа на Софию?
— Совершенно непохожа. — Он лениво поглаживал подлокотник кресла, лаская ткань сильными движениями пальцев. — Ты, наверное, возненавидела Софию в тот уик-энд, — наконец сказал он, посмотрев на Еву. — Если бы я не был тогда так занят своими собственными проблемами, я бы нашел время посочувствовать тебе. — Он помолчал, потом сказал: — Макс оказал тебе плохую услугу, когда привез в Клуги.
Она пожала плечами.
— Теперь все это в прошлом.
— Ты думаешь?
— Что ты имеешь в виду? — спросила она после небольшой паузы.
— Когда ты позвонила мне сегодня вечером по телефону, похоже, ты хотела воскресить прошлое.
Ева изумленно взглянула на него.
— Ты разве не звонила мне сегодня вечером?
Она все еще пристально смотрела на него. Он наклонился вперед, потушил свою сигарету и оказался рядом с ней прежде, чем она успела выдохнуть.
— Дай мне свою сигарету.
Она молча протянула ее. Он раздавил окурок.
— Теперь, — сказал Джон, не прикасаясь к ней, но находясь достаточно близко, чтобы показать ей, что он это сделает, если она будет упорствовать, — в какую, черт возьми, игру ты играешь?
Ева неуверенно улыбнулась слабой мимолетной улыбкой, отбросила назад прядь волос со лба, как будто была в затруднении, что именно сказать. Он чувствовал, как нарастает раздражение, тает хладнокровие, ему пришлось сдерживать себя, чтобы сохранить самоконтроль, удержать поднимающуюся волну гнева.
Что-то в глазах выдало его, она замерла, все еще касаясь пальцами волос. Когда Ева взглянула на него, Джона внезапно охватило сильное желание встряхнуть ее за плечи и вытрясти правду из-под холодного, деланного выражения лица.
— Будь ты проклята, — спокойно сказал он. — Будь ты проклята.
Он услышал звук. Это был звонок — отвратительный и настойчивый, ледяная струя в огонь его гнева. Оттолкнув женщину, он дотянулся до холодной черной трубки телефона.
— Джон… — сказала Ева.
— Это мой сын. — Он поднял трубку. — Джон Тауерс слушает.
— Вас вызывают, мистер Тауерс. Звонок из Торонто, звонит мисс Сара…
— Одну минутку. — Он сунул трубку в подушки, чтобы на другом конце линии не было слышно. — Иди в ванную, — сказал он женщине. — Это частный разговор. Подожди там, пока я не поговорю.
— Но…
— Убирайся!
Она молча вышла.
— Спасибо, — сказал он, — теперь можете соединять.
В трубке гудело и щелкало. Телефонистка сказала:
— Соединяю вас с мистером Тауерсом.
А затем голос Сары, мягкий и чистый…
— Джон? — сказала она с некоторым сомнением, как будто ей было трудно поверить, что она действительно разговаривает с ним через Атлантический океан.
— Сара, — сказал Джон. Внезапно горячие слезы обожгли ему глаза, и он почувствовал, как перехватило горло. — Я собирался звонить тебе.
— Да, я знаю, — сказала она радостно, — но мне хотелось поскорее рассказать тебе, поэтому я решила позвонить сама. Джонни, тетя Милдред вернулась из круиза на неделю раньше — она сошла с парохода в Танжере, какая-то ерунда, вроде того, что ее не устраивала еда. Так что у меня появилась квалифицированная компаньонка на целую неделю раньше, чем я ожидала. Как ты отнесешься к тому, что я вылечу в Лондон послезавтра?
Глава третья
Положив трубку, Джон довольно долго просидел на краешке кровати. Ева вышла из ванной и, остановившись в дверях, прислонилась спиной к косяку. Она ждала, пока Джон заметит ее.
— Тебе лучше уйти, — сказал он, наконец взглянув на нее. — Извини.
Она поколебалась, взяла свое пальто, спокойно надела его, не говоря ни слова. Потом спросила:
— Как долго ты будешь в Лондоне?
— Я еще не знаю наверняка.
Она опять поколебалась, играя замком сумочки, как будто не могла решить, что именно сказать.
— Может быть, мы еще увидимся с тобой, если ты будешь в Лондоне? — сказала она неожиданно. — У тебя ведь есть мой телефон.
Он встал, пристально посмотрел ей в глаза, и она инстинктивно поняла, что сказала не то, что нужно. Ева почувствовала, что ее щеки запылали, а ведь она думала, что давным-давно разучилась краснеть, и внезапно ощутила ярость. Ее взбесил Джон, его неожиданное приглашение в отель, то, как бесцеремонно он теперь выставлял ее за дверь. Его беспардонная манера была для нее загадкой, одновременно завораживающей и приводящей в ярость.
