Галина Романова - Демон ревности
По одну сторону уселись Лапин с Кирой, по другую — Катерина с Ильей. Причем Илья оказался напротив Киры. Радоваться этому он не мог — Кира ужасно выглядела. Осунувшаяся, побледневшая, со странной зализанной прической, которая делала ее похожей на старую птичку. В незнакомых Илье черных одеждах. Будто в трауре, честное слово! Она почти не смотрела на него. Взгляд был устремлен куда угодно, но только не в его сторону. Руки, которые она пристроила на край стола, дрожали. Он точно уловил.
Зачем Катерина это все устроила? Ей же больно! Кире невыносимо больно находиться здесь. Зачем Катя ее пригласила?
И его вдруг начала терзать странная жалость к бывшей жене. Мерзкая предательская жалость, с которой он ничего не мог поделать. Не будь здесь никого, он точно обнял бы ее, прижал ее голову к своей груди и поплакал бы вместе с ней. Жалея Киру, потому что все это свалилось на нее в одночасье. Жалея себя, потому что ничего не мог изменить.
Так однажды было много лет назад. Когда случилась у них одна на двоих общая беда. Кира потеряла ребенка на шестом месяце беременности. Страшно потеряла, без надежды когда-либо еще стать матерью. И когда она вернулась из больницы, он обнял ее прямо в прихожей, прижал к себе, и они расплакались. А потом лежали без сна в кровати, прямо в одежде и домашних тапочках. Прижимались друг к другу и верили, что все у них будет хорошо. Что они…
— Прошу отвлечься от вкусных блюд, господа! — Катерина постучала вилкой по своему бокалу, призывая всех к вниманию. — У меня есть заявление.
— Тост? — Лапин дружелюбно оскалился.
— Нет, сначала заявление. — Катя встала, глянула на Киру. — Наша гостья, Сергей Геннадьевич, — это бывшая жена Ильи.
Тот сдержанно кивнул.
— Она позвонила мне на днях, попросила о встрече. Сказала, что хочет попросить прощения за тот случай в торговом центре. Я была жутко занята все эти дни и решила, что сегодня можно все как-то совместить.
Да нельзя было это совмещать, нельзя!!! Илья в сердцах швырнул салфетку на стол, с укором глянул на Катерину. Смотреть на Киру было страшно. Можно ли вообще смотреть на человека, которого казнят? А Катя решила устроить ей публичную порку, так? Публичное унижение? Нехорошо, детка, ай как нехорошо.
— Кира, — звонким веселым голосом окликнула Катерина гостью. — Вам слово.
— Я приношу свои извинения, — пробормотала скороговоркой бедная Кира, тысячу раз уже, наверное, пожалевшая, что явилась сюда. — Я не знала, что у вас гости, Катя. Я бы выбрала другой момент.
— Ой, да что вы, что вы, Кира. — Она так и продолжала возвышаться над столом, над ними всеми, красивая, сильная, одержавшая победу. — Какие гости? Илья здесь уже хозяин, он без пяти минут мой муж. А Сергей Геннадьевич — мой давний друг и покровитель, так что продолжайте.
— Что продолжать? — не поняла бледная до синевы Кира, попеременно глянув на Катерину и Лапина. Илью все так же обошла взглядом.
— Попросить прощения! Ну же!
— Так я уже попросила.
— Да? Ой, я прослушала, — неуместно хихикнула Катерина, дернула коленочками, как возбужденный ребенок. — Повторите, пожалуйста, идет?
Что это, в самом деле? Илья протяжно вздохнул. Глянул, ища поддержки, на Лапина. Но тому, кажется, все это нравилось. Он неотрывно наблюдал за Кирой, даже сел к ней вполоборота.
— Я приношу свои искренние извинения, — чуть медленнее и звонче, что не было хорошим признаком, произнесла Кира и выпрямила спину.
— Ой, как славно, как замечательно! — Катерина мелко захлопала в ладоши. — А за что, за что? Кира, ну же!
— Хорошо. Раз вы настаиваете…
Его бывшая жена, с которой он прожил бок о бок пятнадцать лет, с которой думал состариться вместе, которая очень хотела, да так и не родила ему ребенка, которая всегда и во всем его поддерживала, всегда оправдывала, всегда подставляла свое плечо, а иногда заслоняла его собой, медленно встала.
Илья снова мысленно застонал и чуть не выбежал.
Ему знакома была эта поза — прямая спина, скрещенные на груди руки, насмешливый холодный взгляд. За этой позой следовало непременное нападение. Стремительное, беспощадное. И Катерина, уставившаяся на Киру с сумасшедшей счастливой улыбкой, явно проиграет эту схватку.
Вдруг сделалось за нее неловко перед всеми. Исключая Клавдию, конечно, чей неуклюжий силуэт маячил в дверях гостиной.
— Желаете развернутых извинений? Получайте! — произнесла Кира. — Приношу свои извинения за то, что пятнадцать лет любила человека, с которым делила все: и горе, и радость. Извините, любила! Приношу свои извинения за то, что проглядела, как молодая шлюха увела его у меня, а я не заметила. Извините, не заметила! Приношу свои извинения, что сделала его таким, каким вы его сейчас наблюдаете: успешным, сильным, самоуверенным. Извините, старалась! Приношу свои извинения за то, что никогда не оставлю вас в покое, никогда. Извините, не могу!
— Почему? — упавшим подрагивающим голоском спросила Катерина, медленно оседая на свое место.
На нее было неприятно смотреть. Красота как-то сморщилась, уступила место подавленности. Веселость растворилась, нахлынула растерянность. У нее будто отобрали любимую игрушку. Будто не пустили на праздник, на который она возлагала больше надежды.
— Потому что продолжаю любить этого мерзавца. Извините, продолжаю любить! И ты, — Кира вытянула вперед правую руку, она тряслась так, будто через нее по каким-то невидимым источникам подавали ток. Сделала хватательное движение пальцами, сильно их сжала, — ты должна знать, что я не оставлю вас в покое. Я не позволю какой-то богатой шлюхе наслаждаться счастьем за мой счет. Не позволю!
И Кира умчалась, повалив стул и произведя такой грохот, что Илья вздрогнул, как от выстрела.
Хлопнула входная дверь. В столовую вошла Клавдия, подняла стул, задвинула его под стол. Схватила со стола прибор, приготовленный для Киры. С угрозой глянула на Илью и внятно прошептала:
— Сумасшедшая! От такой чего угодно ожидать можно!
— Все, хватит! — взвизгнула Катерина, вскакивая. — Няня, уйди!
Последовал звонкий хлопок в ладоши, будто она решила вызвать фокусника.
— Праздник продолжается, — оповестила она мужчин, метнулась к высокому бюро у дальней стены, порылась в нем, вернулась с папкой. — Извинения не получилось. А и черт с ней. Ей же хуже. Я ей еще устрою!.. Но сейчас не об этом.
Катя торжественно держала кожаную коричневую папку с золоченым тиснением по низу. Илья рассмотрел слово «подарок». И чуть отвлекся, хотя за мгновение до этого с тоской думал, что это не закончится никогда. Противостояние двух его женщин не закончится никогда, никогда! Они станут изводить друг друга ненавистью. Станут изводить его ревностью.
