Лана Балашина - Еще раз про любовь, деньги и женское счастье
Голос ее дрогнул, глаза наполнились слезами, она повернулась к Алексею и взяла протянутый им платок.
У Лемы зазвенел мобильный, он коротко ответил и повернулся к Лине:
— Нам пора. Рад был встретить тебя. Без Дени, правда, ни за что бы не узнал в такой красавице мою соседку. В детстве ты напоминала олененка, такая же глазастая, на тоненьких и длинных ножках.
Он вздохнул, с непонятной грустью глянул на Дени и сказал ему:
— Пойди с ребятами вперед, я догоню.
Дени только наклонил голову, прощаясь, и, печатая шаг, вся команда пошла к выходу.
Лема встал. Опережая его вопрос, Лина сказала:
— Ася в Москве. Закончила юрфак МГУ, работает в таможне, воспитывает дочку.
Я заметила, что она не стала говорить ему о том, что сестра собирается к ней в гости. Семейные дела, кажется.
Он помедлил еще на секунду:
— Ты ведь все равно не удержишься и скажешь ей, что видела меня. Пусть будет счастлива.
Через несколько минут мне и Лине принесли две коробки конфет и два букета бордово-бархатных роз, причем в букет Лины был вложен листок с цифрами. Наверно, ее друг детства подсуетился.
Алексей, видно, тоже так решил. Он сидел и кривил лицо. Лина молчала, потом вынула записку и сказала:
— Хочешь, я ее съем, не читая?
Мы так и грохнули. Алексей тоже недолго держался, оттаял и засмеялся.
— Знаешь, мы последний раз виделись двенадцать лет назад. Мне тогда было двенадцать или тринадцать лет, так что можешь не ревновать.
Она вздохнула:
— Лема встречался с моей старшей сестрой. Он был женат, а ей всего восемнадцать. Папа был против. Они разговаривали у нас дома, в кабинете. Лема дал папе слово, что больше никогда не заговорит с Асей и оставит ее в покое. Аська потом плакала. Кричала на отца, а потом как-то так много всего произошло. Ночью Лема пригнал машину, мы загрузили вещи, в основном, папину библиотеку, ее еще дедушка собирал, и он проводил нас до границы. Потом мы узнали, что в ту ночь убили двух папиных замов с семьями, даже совсем маленьких детей не пожалели.
Мы помолчали. Алексей взял ее руку в свою и сказал:
— Эй, не грусти.
Он повел ее танцевать. Сначала они танцевали серьезно и при этом очень хорошо смотрелись. А потом устроили что-то вроде карикатуры на танго, с поворотами, закрыванием глаз и задиранием ног в финале. Теперь уже весь зал смотрел на них. Когда они закончили, им аплодировали. Вернулась Лина вся раскрасневшаяся и довольная.
— Где это ты так танцевать научился? — спросила она Алексея.
— Посещал кружок бального танца.
— Врешь?
— Конечно, вру, — с легкостью согласился он. — Родители у меня и поют и танцуют хорошо, вот и нахватался. А в то, что я учился танцевать бальные танцы, ты не веришь?
— Видишь ли, я была знакома с двумя такими молодыми людьми. Ты на них совершенно не похож.
Тут уж вздрогнула я.
Алексей засмеялся:
— Голубые, что ли? То-то ты их не жалуешь.
— А вот и не угадал. Я дружила с ними, Игорь прекрасно играл в шахматы, и мы выступали за институтскую команду, а Эдик знал пять европейских языков. Сейчас они оба живут и работают в Гааге.
Алексей пригорюнился:
— А я и русский-то со словарем, и шахматам нарды предпочитаю. И в других грехах могу покаяться.
Лина привстала и поцеловала его, торжественно заявив:
— Зато у тебя есть другие очевидные достоинства.
Игорь спросил:
— Кстати, где ты так здорово научился играть в нарды? Тебе нужно играть с Мироном, он у нас чемпион.
Алексей с неохотой ответил:
— После училища я служил на южной границе, там и приохотился.
Вскоре объявили начало огненной феерии, попросту фейерверка, и мы вышли на веранду, окружавшую ресторан. Свет везде потушили. Плотная темнота окружала нас. Зрелище было красивым: организаторы разместились где-то гораздо ниже нас, в ущелье, и огненные всполохи и взрывы происходили совсем рядом с верандой, ярким неоновым светом освещая все вокруг. Алексей и Игорь с сигаретами отошли в сторону, а мы с ииной стояли, облокотившись на балюстраду.
Заметив, что мне холодно в тонком платье, она расстегнула крючки меховой накидки и обняла меня сзади, прижавшись всем телом, полами накидки прикрывая спереди. Мы молчали, я — от неожиданности, она — любуясь мерцанием в темном небе. Так прошло несколько минут. Я разорвала кольцо ее рук и высвободилась. Лина недоуменно посмотрела на меня.
— Ты что? Тебе неудобно? Иди ко мне, глупая, — позвала она.
Я отодвинулась от нее еще дальше. Завтра мы с Игорем уезжаем, не стоит ничего выяснять, уговаривала я себя, но ее последние слова сняли заслоны, и плотина рухнула. Я протянула руку к ее лицу, и в полной темноте погладила ее кожу.
— Ты не понимаешь, что говоришь. Я люблю тебя. И не надо говорить мне, что ты тоже любишь меня, это совсем другое. Это мое горе и мое счастье, я создана так и ничего с этим поделать не могу.
Она молчала, а я с горечью добавила:
— Извини, если тебе это противно. Я не хотела подглядывать, когда ты переодевалась, я не хочу и сейчас пользоваться твоим неведением и красть твои объятия. У нас с тобой разный обмен веществ, как если бы я была марсианкой, тебе не понять моих чувств.
Она еще помолчала, а потом спросила:
— Твой отец знает об этом?
— Нет. Никто ничего не знает. В Москве я живу со своей подругой, так что считай, я еще и предательница.
Лина помолчала и спросила:
— Я могу остаться просто твоим другом?
Я кивнула:
— Ну да, как эти твои танцоры. Я понимаю все и не обижаюсь, я с самого начала знала, что рассчитывать мне особо не на что. Ты прости, я, кажется, напугала и расстроила тебя. Завтра я уезжаю, если можешь, выброси все это из головы. Забудь, ладно?
Наш разговор прервали подошедшие Игорь и Алексей. Заметив, что я дрожу, они решили, что это от холода, и мы хотели вернуться в зал, но тут зажегся свет и вся толпа с веранды ринулась в двери, торопясь к закускам и горячительному. В дверях толпа нас столкнула с двумя крепкими ребятами в одинаковых кожаных куртках. Я только подумала, что их одежда не слишком подходит к обстановке ресторана «Ямал», как Лина обратилась к ним:
— Привет! Вы тоже на курсы приехали? Что же, Коля вас на месте обучить не может?
Оба синхронно покачали головами, и хором ответили:
— В командировке. — Они переглянулись, и тот, что покрепче, добавил: — Дело сделано, завтра улетаем. А Николай Михайлович завтра здесь будет, одиннадцатичасовым, сам ему билет брал.
Мы покивали головами, и толпа развела нас в разные стороны зала. Алексей вздохнул:
— Похоже, все твои знакомые собрались вечером в этом зале.
