Лиза Бингэм - Сладостный вызов
— Ах, это страшно неприятно. Как же я испугался, когда услышал крик в холле.
— Ты слышал нас снаружи?
— Mais oui[3]. Вам обоим следует поучиться хорошим манерам, но… Это не та причина, по которой я здесь. — Его серые глаза потускнели. — У меня есть срочное дело, которое я должен обсудить с тобой, и я поспешу это сделать. Разумеется, после того спектакля, который твой муж разыграл в церкви, он будет посылать кого-нибудь сторожить тебя, когда соберется уйти.
Она нахмурилась, но Жоли улыбнулся.
— Что случилось, cherie[4]? Неужели ты думала, что дорогая Эгги не расскажет все по порядку после возвращения из церкви?
— Я думала, это займет больше времени. — Она взглянула на дверь, ее охватила тревога. Если вернется Брэм и увидит здесь Франсуа…
— Он ушел. Теперь я должен тебе рассказать о Джеффри, прежде чем этот тип вернется.
— Джеффри… Он болен? — Ужасная тревога заставила ее вновь почувствовать себя дурно.
Франсуа взял ее за руки, пытаясь успокоить, его теплые прикосновения были приятны ее ледяным пальцам.
— Тс-с. Джеффри чувствует себя отлично. Я получил сегодня утром письмо. Его няня довольна состоянием его здоровья, этот его ужасный кашель прошел. — Он помолчал. — Но я боюсь, что у тебя еще одной проблемой стало больше.
Ее пальцы непроизвольно вцепились ему в руку.
— Что случилось?
— Они покинули Париж.
— Что? — вскрикнула она.
Маргарита вскочила на ноги, но он заботливо усадил ее обратно и попытался успокоить.
— Бабетта это объяснила тем, что они решили прокатиться на пароходе до Нью-Йорка. Они приплывут в конце следующей недели.
У Маргариты пересохло во рту.
— Когда?
Жоли поправил прядь волос, упавшую ей на щеку.
— Успокойся, уже скоро, я в этом уверен.
Она пожала плечами, а Жоли продолжал:
— Я как раз пришел предупредить тебя. Я сказал тете Эгги, что обязан это сделать.
Старик лишь умолчал, что дал себе слово проследить за свадьбой, но очень растерялся, когда увидел, что происходит. Маргарита знала, что, возможно, кое-кто и считает странным возникновение образа одной и той же женщины в различных произведениях искусства. Они не понимали, что решающую роль здесь играла не ее внешность, которая, безусловно, нравилась художнику. Это было нечто совсем другое, о котором он говорил как о «тайне взгляда». Маргарита точно не знала, что это означает. Но она чувствовала, что он никогда не заставлял ее делать то, что было бы для нее мучительно.
— Конечно, ты будешь рада увидеть мальчика, — Жоли помолчал в ожидании ее реакции.
— Да, конечно! Я так по нему скучала. Но я не собиралась посылать за ним, — шепнула она. — Во всяком случае не во время турне, в которое Элджи планировал пуститься во время нашего медового месяца.
Он нахмурился.
— Бабетта — девушка довольно нахальная. Я тебя и раньше предупреждал об этом. Она слишком независима в решениях, которые касаются мастера Джеффри.
— Я думала… постараться рассказать о нем Элджи, но теперь… Это не имеет смысла.
Жоли удивленно посмотрел на нее.
— Ты хочешь сказать, что он ничего не знает о мальчике?
Она отрицательно покачала головой.
— Маргарита! — он говорил с ней тоном родителя, отчитывающего своего дитятю. — Как ты могла так поступить? Не только ради Джеффри, но и ради самой себя ты обязана была ему все рассказать!
— Я не могла! Он никогда бы не женился на мне, если бы узнал, что у меня есть сын.
— Ладно, теперь уже это неважно. Отец мальчика вернулся и… — Его взгляд снова помрачнел. — Только не говори мне, что Сент-Чарльз ничего не знает о сыне!
— Нет, — проговорила она с неохотой. — Я только начала подозревать, что беременна, когда вышла за него замуж. В таком положении я отказывалась остаться и спокойно смотреть, как Брэм уходит на войну. — Она подняла руки, словно сдаваясь. — После того как мне все детство мои дед и отец рассказывали истории про революции и войны, которые они пережили, я не собиралась пожертвовать своей жизнью ради этого кошмара. — Она сжала кулаки и уронила их на колени. — О, Франсуа, что мне делать?
Он открыл рот и растерянно пожал плечами.
— Не знаю, ma petite[5], — наконец, ответил он. — К сожалению, я не знаю.
Он прекрасно понимал, в какой тяжелой ситуации она сейчас находилась. Было бы намного проще, если бы Джеффри был таким же здоровым и крепким, как и большинство его сверстников.
Но как объяснить такому человеку, как Брэм, что его сын, его первенец, — инвалид?
Спустившись по аллее, раскинувшейся за гостиницей, Брэм пробежал сквозь сложные лабиринты улиц, пока не нашел трактир Маклби. В задней комнате его ждали.
— Шеффилд, — окликнул Брэм ожидавшего, садясь на темную скамью. Он всегда был равнодушен к титулам и звал всех просто по фамилиям. Секретная служба была новым государственным институтом, но осторожность как норма поведения по-прежнему была в цене.
— Ты сегодня хорошо поработал в городе.
Губы Брэма изогнулись в жалком подобии улыбки.
— Думаю, с новостями у тебя все.
— Я бы не возражал, если бы сказки о твоих шалостях не касались бы церкви.
— У сплетен очень быстрые ноги, не правда ли?
— Как твоя жена?
— Обороняется.
— Могу себе представить. — Шеффилд сжал руками стакан. — Когда я тебе приказал вернуться к видимости нормальной жизни, впутать в твои дела Джима Кейси и сделать вид, что ты решил сорить деньгами, я ничего не говорил тебе о возвращении к тебе твоей жены. Я предполагал, что ты отправишься в Солитьюд один и дашь Кейси работу. — Он отхлебнул виски. Однако то, что ты уладил свои личные дела, может означать только одно: тебе будет дан кредит.
Брэм придвинулся к нему ближе.
— Я не делал этого для вас или для вашей чертовой работы. Это мое личное дело, и вас это не касается. Она ничего не имеет общего с этими делами, и я клянусь, что если вы вздумаете впутывать в это ее…
— Полегче, полегче, — прервал его Шеффилд. — Я ничего подобного не имел в виду. Я хотел только сказать, что если она будет рядом с тобой во время твоего путешествия в Вирджинию, это только поможет нам. Заставь Кейси оставить свой пост, и ты сможешь уйти из агентства насовсем.
Брэм ударил кулаком по столу.
— Я не понимаю, как ее присутствие может повлиять на дела следующих недель. Я хотел вернуть Маргарет. И я сделал это.
— Конечно, — поспешил согласиться Шеффилд, идя на мировую. — Когда ты с миссис Сент-Чарльз собираетесь вернуться в Солитьюд?
— Завтра.
Знает ли она, что ты берешь с собой Кейси и трех других людей — бывших солдат?
— Нет.
— Что ты сказал ей?
— Пока еще ничего.
Шеффилд насмешливо посмотрел на него.
— Я должен тебя предупредить, что ты не имеешь права ей рассказывать о настоящих причинах, побудивших тебя ехать.
Брэм недоуменно покачал головой.
— Я не дурак, Шеффилд. Я прошел войну до конца потому, что знал, когда нужно молчать. Я не потерял это умение. Мне постоянно приходится играть роль повстанца, чтобы получить новую информацию, но в душе я по-прежнему янки.
— Просто ты все время начеку. Золото, которое ты берешь с собой в Солитьюд, было украдено с поезда, принадлежащего Союзу. Его сопровождали Кейси и работники секретной службы. Если бы ты не прошел через этот тайник во время войны, мы никогда не возвратим его себе, и никто не узнает, что Кейси был предателем.
— Какого черта вы так уверены, что именно Кейси виноват во всем?
— Прекрати, Брэм. Ты не ушел потому, что тебя в службе держат за наивность. Повозка попала в засаду, а Кейси волшебным образом не тронули, хотя шестеро других охранников были убиты. Это была спланированная акция, а если точнее, спланированная расправа. Тот факт, что золою было найдено намного раньше, чем он мог бы его отыскать, и всего в двух милях от твоего лагеря, только подтверждает наши опасения.
Шеффилд покачал головой и снова отхлебнул виски.
— Как только попадается какой-либо ценный груз, всегда находится предатель, пытающийся его присвоить себе. — Он ударил кулаком по столу и продолжал: — И предателем теперь оказался Джим Кейси. Он шпион, агент Конфедерации. Он украл золото и знает, что кто-то из нашей организации нашел его. Все, что тебе надо сделать, — это дать понять ему, что нашел его ты.
Брэм мрачно посмотрел на него, он чувствовал ненависть к человеку, считавшему одного из своих товарищей предателем. Но поскольку возможностей доказать обратное у него не было, ему придется лишь точно следовать приказам.
Он молча поднялся, но Шеффилд остановил его за руку.
— Будь осторожен.
— А чего мне бояться? Я еду домой, возвращаюсь к своей старой жизни, и должен ловить человека на месте преступления. Друга, военного товарища.
