Лиза Альтер - Непутевая
Опираясь на руку миссис Чайлдрес, вошла мать и медленно обвела взглядом фотографии и часы. На желтом изможденном лице вспыхнула улыбка.
— Спасибо, дорогая, — удивленно проговорила она.
Угрызения совести сразу исчезли. Оказывается, нужно было просто порадовать мать. Ей не требовалось слишком много. За что столько лет Джинни причиняла ей одни страдания?.
— Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо, спасибо. Лучше. — Миссис Бэбкок устроилась в постели и посмотрела на старинные часы. Тик-так, тик-так…
Вошел доктор Фогель и по-хозяйски, всем видом показывая, что не торопится, устроился в кресле.
— Ну, миссис Бэбкок, я к вашим услугам. Вы хотели знать, как сворачивается кровь? Хорошо. Существует около дюжины составляющих, влияющих на этот процесс. В результате перехода белка фибриногена в нерастворимый фибрин жидкая кровь превращается в сгусток. Это фибрин образует тонкие нити, удерживающие кровяные тельца.
Зачем он это все говорит? Джинни перевела взгляд на мать: та сосредоточенно слушала доктора.
— Гм-м-м, гм-м-м, — продолжал он. — Видите ли, пумпура тромбоцитоническая — это результат нарушения нормальной функции клеток костного мозга. Число кровяных пластинок в единице объема уменьшается. При норме сто пятьдесят тысяч — шестнадцать тысяч. — Он помолчал. — Во всяком случае, с помощью пункции мы определили, что у вас — лейкемия ранней стадии.
Значит, ошеломленно подумала миссис Бэбкок, она давно могла умереть от лейкемии, потому что никто не потрудился провести нужные анализы.
— Гм-м-м, да. Итак, миссис Бэбкок, все говорит о том, что у вас не хватает тромбоцитов. Селезенка функционирует как фильтр. Она выполняет защитную функцию — вырабатывает антитела, разрушает отжившие эритроциты и тромбоциты. Мы делаем все возможное и надеемся получить через несколько дней утешительные результаты. Еще вопросы?
У Джинни и миссис Бэбкок был такой вид, словно они — студенты, слушающие лекцию строгого профессора. Наконец Джинни осмелилась нарушить молчание:
— А как селезенка разрушает отжившие тромбоциты?
— Гм-м-м, да… Мы точно не знаем.
— Кто это — мы? — подала голос миссис Бэбкок.
— Современная медицина. — Он покраснел и поерзал в кресле.
— А зачем вы даете мне преднизолон, если он не помогает?
— Гм-м-м… Дело в том, что мы точно не знаем, как действуют гормоны, но в большинстве случаев они все-таки действуют.
— Но не в моем.
— К сожалению.
— Что делать дальше? — спросила Джинни.
— Попробуем переливание крови. Свежие тромбоциты задержат кровотечение, а потом отомрут. Плюс облегчат вашу анемию и поднимут давление. Но мы рассчитываем и на вашу помощь. Вы должны верить в выздоровление и помогать нам. Я встречал подобные случаи.
— Но как вы можете лечить, если не знаете точно, что происходит? — спросила Джинни.
Доктор Фогель встал.
— Юная леди, уверяю вас, мы, медики, знаем намного больше, чем непрофессионалы.
Бессмысленно спорить с человеком, который говорит о себе во множественном числе. Джинни знала это из опыта общения с Эдди.
— Это — риск, — продолжал он, — но оправданный риск. Как только найдем донора — сделаем переливание. Нужна свежая — не старше одного часа — кровь, иначе пластинки могут умереть. У вас, миссис Бэбкок, редкая группа крови. Вы могли бы получать за нее, — он слабо улыбнулся, — по сорок пять долларов за пинту.
— Какая? — спросила Джинни.
— В, отрицательный резус.
— У меня такая же. Я буду донором.
— Я не подумал о вас… Сейчас возьмем анализ. — Он быстро повернулся и вышел.
— Я так и не поняла, тяжело ли я больна, — пробормотала мать. — А ты?
— Я тоже. Но звучало довольно оптимистично. Где же доктор Тайлер?
— Отдыхает в Сосновом Бору около Ашвилла.
Джинни включила телевизор. Передавали «Приз за эрудицию». В Вермонте она часто смотрела это шоу, занимаясь домашними делами. Призы были замечательные: запас питания для собаки на целую жизнь; прекрасный — до самого потолка — книжный шкаф с собранием сочинений классиков в кожаных переплетах; годовая подписка на самое престижное в Нью-Йорке обслуживание; радиоприемник — не то чтобы необходимо, но все это приятно получить.
Главный приз — тур в Ирландию — казалось, был доступен каждому желающему. Миссис Бэбкок всегда мечтала поехать в Ирландию, Шотландию и Англию и посетить те города, откуда были родом ее предки, но Уэсли так и не осуществил эту мечту. У него не было там своих дел. А ей ни разу не пришло в голову, что можно поехать одной. Дом не выдержит ее отсутствия…
— Давай поедем в Шотландию, когда я поправлюсь, — предложила она.
Джинни не знала, что ответить. Во-первых, она сомневалась, что мать поправится, во-вторых, у нее не хватит на это сил, а в-третьих, сомнительно, чтобы они доехали до окраины Халлспорта и не повздорили из-за какого-нибудь пустяка.
— Конечно. Замечательная идея! — весело отозвалась она. Ей тоже хотелось в Ирландию.
— …Я считаю эти страдания особой привилегией, — страстно говорила сестра Тереза, когда Джинни привела мать на обед.
— Привилегия! — фыркнул мистер Соломон. Из-за толстых линз его глаза казались величиной с тарелку. — Привилегия! Уж не считаете ли вы, сестра, что избраны Богом? Представляю себе! Господь говорит: «Наверное, сестре Терезе будет очень приятно, если я нашлю на нее рак».
Сестра Тереза перекрестилась и потеребила медальон на груди: сложенные в мольбе руки и девиз «Не моя воля, но Твоя».
— Господь никому не дает испытаний больше, чем он в силах вынести, — ответила она. — Крест и сила духа помогут нам.
— Очень великодушно с его стороны! Значит, все ваши несчастья — Божья благодарность за благочестие?
— Когда я была школьницей, — неторопливо заговорила сестра Тереза, — я часто возвращалась из школы в слезах из-за того, что меня дразнили. Мать утешала: «Дочка, они не стали бы дразнить тебя, если бы ты им не нравилась». Так я расцениваю свое положение и сейчас, мистер Соломон.
— Отлично! Вот вы и высказались, сестра! Ваш Бог — да и мой тоже — просто молодец!
Сестра Тереза снова перекрестилась.
— Я имела в виду, что мне лестно все, что Бог ниспошлет мне. Я сильная, а эта ноша делает меня еще сильней.
— Будь это так, сестра, я давно был бы Атлантом.
Она вопросительно посмотрела на него.
— Мою жену и троих детей впихнули в товарный вагон, сестра. Я думал, они погибли. Я надеялся, что они погибли. Это было бы счастьем по сравнению с жизнью в концлагере.
— Простите, мистер Соломон, — деликатно вмешалась сестра Тереза. — В мире было много зла со времен грехопадения. Зло всегда процветало, но тем не менее люди верили, что Господь — их спаситель. Он все-таки кладет конец испытаниям. Вспомните свой жизненный путь, мистер Соломон, — он труден и светел…
— Спасибо, сестра Тереза. — Мистер Соломон откашлялся и с дрожью в голосе продолжал: — И все же это чертовски отвратительный мир. Я не протянул бы и недели, если бы вел свое ювелирное дело так, как Господь — свое.
Электрические колокола на баптистской церкви заиграли «Позови меня за собой». Миссис Бэбкок сражалась с кусочком говядины.
— Как вы можете называть этот мир отвратительным, мистер Соломон? Посмотрите в окно: солнце, весна, птицы…
Когда мистер Соломон ударил кулаком по столу, серебро зазвенело и подпрыгнули тарелки. Миссис Кейбл оторвалась от тарелки и впервые за весь обед с тревогой посмотрела на него.
— У меня есть веская причина считать мир мерзким! Бог дал мне жизнь и научил любить, а потом отнял все. Постепенно. Сначала — родителей, потом — жену и детей, дом, родину, а теперь — здоровье и средства к существованию. — Он показал на свои мутные глаза. — Я уже не могу чинить часы. Я даже не вижу, о какой птице вы говорите, сестра. Скоро Он заберет мою жизнь. — Он тяжело вздохнул. — Знаете, как я называю вашего Бога? Садист!
— Нет, мистер Соломон, нет! Эта жизнь — только слабый намек на будущее. Смерть — не конец, это только начало. Вы ничего не потеряете, только приобретете. Все, что забрали у вас в этой жизни, вы с радостью вернете на той стороне. Жену, детей, все! Верьте мне, мистер Соломон!
— Я понимаю, сестра, вы верите в то, что говорите. Это ваш товар — ваш и многих других. Ваш Паскаль говорил: «Как страшно чувствовать, что течение времени уносит все, чем ты обладал». Скажите, сестра, когда вы ушли в монастырь?
Вопрос не по существу, подумала Джинни и покосилась на мать: та внимательно, как за теннисным матчем, следила за спором.
— Мне было шестнадцать, мистер Соломон. Почему вы спросили?
— Простите, сестра. Я очень расстроен; но разве можете вы понять, что это значит: потерять жену и детей из-за психопата-маньяка?
Сестра Тереза покраснела и ничего не ответила. Разговор подошел к концу. Все четверо молча заканчивали есть, Джинни следила за ними с дивана.
