Лиза Альтер - Непутевая
Не знаю, долго ли так продолжалось; может, прошли минуты, может — часы.
Неожиданно возник громкий гул, по нашим телам пролетел мощный порыв ветра и откуда-то полилась кока-кола.
Над нами висел вертолет. «Эй, вы, сучки, — кричала лысая голова, свесившись из окошка, — вы чем занимаетесь?»
— Фашисты! — вскочила Эдди. — Фашисты и свиньи!
Вертолет улетел. Внизу продолжалась репетиция. Неожиданно королева прошлого года подняла голову и уставилась на голое статное тело Эдди.
— Не прыгай! — крикнула она, и весь двор взорвался криками. Люди бросились к дверям, чтобы подняться на крышу и удержать Эдди.
— Ха-ха, — засмеялась Эдди. — Слижем друг с друга колу, пока они не явились?
Мы подбежали к окну, залезли в комнату и помчались к ванной. У двери я замялась.
— Скорей! Будем самыми чистыми! — крикнула Эдди. Я переступила порог с таким чувством, будто сажусь в самолет, обреченный на катастрофу.
— Скорей! — Эдди толкнула меня под душ. Она намылила меня, потом я — ее. Мы обнялись и встали под теплые струи. Яростно загудели трубы: кончилась горячая вода… Мы обнимались и целовались…
Эту ночь мы провели на узкой казенной кровати, проспав в объятиях друг друга до самого ланча. Проснувшись, я вспомнила все и засмеялась: теперь я знаю, как занимаются любовью женщины.
Затем, облаченная в строгий костюм из твида, я спустилась на первый этаж. В это время мисс Хед обычно убирает виолончель и садится за книгу.
Я постояла у ее двери, стараясь понять, зачем пришла сюда, и постучала. Мисс Хед неодобрительно покачала головой: я должна знать, что нельзя мешать ей в это время.
— Входите. — Я неуклюже потопталась в гостиной, переминаясь с ноги на ногу. Она с любопытством смотрела на меня. — Чаю?
— Да. Спасибо.
— Отлично. Чем могу вам помочь, мисс Бэбкок? Что-нибудь случилось?
Я приободрилась и, ожидая, что слова сами найдутся, открыла рот. Но речевой центр мозга отказал.
— Ничего особенного. Я шла мимо и решила зайти.
— Очень приятно, — натянуто улыбнулась мисс Хед.
Я понимала, что своим появлением расстроила ее планы, — точно так же, как два дня назад расстроила мои планы Бев.
— Извините, — сказала она, не дождавшись от меня вразумительного объяснения. — Я только что разучивала фантазию Шуберта. Хотите сыграю?
Она установила метроном на медленный темп, взяла смычок и поставила между ног виолончель.
— Обратите внимание на изысканность колоратуры, мисс Бэбкок. Поет молодой человек. Весна. Расцвели цветы, поют и вьют гнезда птицы. Но он обезумел от горя и не в силах разделить чувство обновления природы, потому что зимой умерла его любовь. Попробуйте определить методы, которыми Шуберт достигает эмоционального выражения темы жизни и смерти.
Я скрипнула зубами, но она не обратила на это внимания и заиграла. Печальная, на низких регистрах мелодия чередовалась с легкой и танцевальной. Я представила солнце, трепещущую листву, поющих птиц… Мисс Хед негромко подпевала себе по-немецки. Она закрыла глаза, опустила голову; на бледном лице заиграл румянец.
Медленно тикал метроном. Сквозь окно на восточные коврики падали яркие солнечные лучи.
— Это невозможно, — чужим голосом пробормотала я. — Невозможно. Вы должны взрываться, делать ошибки, рисковать… — я говорила не совсем то, что хотела, но не находила других слов.
— О чем вы говорите, мисс Бэбкок? — холодно спросила она и выпрямилась. — Что все это значит?
Метроном тикал все медленней — то ли кончался завод, то ли вышло время…
— Я… Я не смогу закончить этот семестр.
— Нонсенс. Сможете, мисс Бэбкок.
— Но я не могу!
— Не будьте смешной.
— Не могу!
— Конечно, закончите!
— Нет!
— Вы должны!
— Мисс Хед, я — лесбиянка, — выкрикнула я.
Она замерла. Я прочистила горло и крикнула:
— Прошлой ночью я занималась любовью с Эдди Холзер, и это было прекрасно!
Мисс Хед странно посмотрела на меня.
— Действительно. Хотите чаю?
Я схватила метроном, выдернула маятник и швырнула об пол.
— Вы можете выслушать меня?
— Дорогая мисс Бэбкок, — не отрывая глаз от метронома, спокойно ответила она. — Я — не ваша мать. Не ждите от меня одобрения.
— Я пришла не за одобрением! Мне плевать, что вы думаете!
— Тогда зачем вы здесь?
Она попала в самую точку.
— Зачем? Чтобы спасти вас, мисс Хед. Спасти от самой себя, пока не поздно. Разве вы не понимаете, куда идете? Вы так одиноки! Вы столько носитесь со своими идиотскими идеями, что у вас не остается времени на живых людей! Это же смерть заживо!
— Боюсь, мне придется попросить вас уйти, мисс Бэбкок.
Я так и знала! Знала, что она отвергнет меня, если я не смогу приспособиться к ее образу жизни. Я повернулась и гордо пошла к двери.
Неожиданно я повернулась. Мы с тоской посмотрели друг на друга, и я поняла, что снова потерпела неудачу. Я сорвала на ней свое бессилие и стыд из-за случая с Бев.
Мисс Хед тоже запуталась. Она любила меня как дочь, и я знала это. Но она преследовала иную цель.
Седая, усталая женщина оцепенело смотрела на меня. Неужели она не поняла, что мне это было необходимо, — заставить ее оттолкнуть меня? Иначе я перестала бы развиваться. Не зря я учила эту чертову психологию! Я хотела рвануться к ней, объяснить феномен Гегеля, в котором я оказалась… Но она была преподавателем. А Эдди ждала…
Я скривилась от боли и выскочила за дверь.
Эдди сидела на солнышке на своем подоконнике и любовно натирала льняным маслом женское туловище. Я смотрела на бегающие вверх-вниз руки, растирающие масло на груди и в промежности, и чувствовала, что задыхаюсь. Смущенно улыбаясь новому чувству и непривычному статусу любовницы, я села на ее кровать и взяла валявшуюся там книгу.
— Господи! — воскликнула я. — Что за чушь! «Логика, возведенная в многократную степень»…
Эдди вытерла руки, забрала у меня книгу, отшвырнула в угол, села рядом, положила мою голову себе на колени и погладила волосы и лицо. Потом медленно, словно ожидая протеста, вытащила шпильки и распустила волосы. Провела по ним рукой и закрыла ими мое лицо. Ловкие нежные пальцы разделили их на три пряди и заплели в одну толстую косу.
— Нужно удирать отсюда, — тихо сказала она под звуки музыки. — Это сумасшедший дом.
Глава 8
Вторник, 27 июня.
Миссис Бэбкок открыла глаза. Где она? Тихо, темно, как в могиле. Зубы стучат от холода. Она пощупала вокруг: под ней явно кровать. В ее жизни были разные кровати — узкая койка в хижине, когда она была ребенком, огромная королевская кровать, которую они делили с Уэсли… Но эта? Слишком широкая для хижины и слишком узка для супружеской. Где же она?
На простыне было липкое сырое пятно. Ей стало страшно. Почему так темно и холодно? Одна ли она? Миссис Бэбкок прислушалась, но ничего не услышала. Она сглотнула слюну, почувствовала соленый вкус крови и в ужасе нашарила рукой выключатель.
Она лежала в больничной палате. Подушка и простыня были запачканы кровью. Она смотрела на нее так, словно эта кровь — не ее. Конечно, она не может иметь отношение к этой крови. Что с ней происходит? Она провела указательным пальцем по застывшему пятну и поднесла к губам. Обычная соленая кровь. Господи, что же с ней происходит?
Она нажала кнопку звонка. Тут же влетела мисс Старгилл, подскочила к кровати и с плохо скрываемым страхом уставилась на постель.
— О, дорогая миссис Бэбкок, — пробормотала она. — Что это?
— Простите. Боюсь, я испачкала простыни.
— О небеса!
Мисс Старгилл помогла ей дойти до ванной и протянула гигиенический пакет.
— Подождите минутку. Я поменяю тампоны.
Когда миссис Бэбкок вышла из ванной, грязные простыни уже лежали на полу. Мисс Старгилл помогла ей лечь в чистую постель и, пока она лежала, страдая от ощущения, что кровь струится по горлу, переменила тампоны в носу, стерла губкой с лица запекшуюся кровь.
— Ну вот, — бодро, как ребенку, сказала мисс Старгилл, — разве не приятно лежать на свежем белье?
— Нет, если его меняют в середине ночи. — Она хотела, чтобы это прозвучало остроумно, но вышло жалобно и капризно. — Спасибо, мисс Старгилл.
Медсестра выбежала позвонить доктору Фогелю, потом вернулась и дала миссис Бэбкок снотворного.
— Он хочет, чтобы вы поспали до его прихода — еще пару часиков.
— Ну, как мы себя чувствуем? — разбудил ее вскоре доктор Фогель.
— Вполне прилично, — пробормотала миссис Бэбкок. — Если не считать, что сегодняшней ночью я чуть не истекла кровью.
Он прочитал ее карточку, осмотрел тампоны и подклады, измерил пульс, давление и температуру, не переставая бубнить себе что-то под нос.
— Должен напомнить вам, миссис Бэбкок, — наконец громко сказал он, — что я предупреждал вас о возможных последствиях отказа принимать лекарства.
