Олег Руднев - Долгая дорога в дюнах-II
Впрочем, в этой многозначительной пантомиме заключался особый глубокий смысл. После пятой проверки любому человеку трудно было не ощутить себя хоть в малой мере, но преступником. Он волей-неволей начинал сомневаться в собственной благонадежности и поглубже втягивал голову в плечи.
Минк голову не втянул. Напротив, он кипел гневом, когда наконец добрался до указанного в пропуске кабинета. Но и в просторной, с длинными рядами стульев вдоль стен приемной ему пришлось еще раз предъявить свой пропуск немолодому, лет сорока, но атлетически сложенному секретарю с монашески постной физиономией. В кабинет тоже впустили не сразу — только после доклада и непродолжительного, но уже нестерпимого ожидания перед дверьми высокого начальства.
За огромным столом сидел маленький щуплый чиновник. Он лишь слегка кивнул вошедшему, словно бы с трудом и неохотой оторвавшись от сверхважных, сверхсекретных бумаг. Глубоко посаженные желтоватые глаза чиновника рассеянно блуждали по кабинету, не видя посетителя в упор.
Не дождавшись приглашения, Главный демонстративно сел прямо напротив и положил на стол локоть, как бы подставляясь под рассеянный генеральский взор.
— Итак, — начал Минк, пытаясь вернуться к обычному легкому тону, — чем обязан бдительному вниманию ЧК?
— Да-да-да, — вдруг с отеческой укоризной забормотал чиновник, будто бы только что увидев перед собою Минка. — Как же вы так, Игорь Евгеньевич?.. Такой опытный руководитель, уважаемый человек…
— Об этом я знаю, — бесцеремонно перебил Главный, — но не знаю причину вызова сюда. Даже представить не могу…
— Не можете? — генерал в штатском весело рассмеялся, и вокруг глаз у него появились симпатичные старческие морщинки. — А вы шутник, ей-богу. А газетки-то парижские прихватили на всякий случай? — он показал глазами на дипломат.
Минк даже чуть покраснел, как студент, застигнутый со шпаргалкой, и попытался прикрыть смущение грубоватым тоном.
— Это вам с вахты настучали, где мне устроили шмон?
— Догадаться несложно. Ну, дайте глянуть, раз принесли.
Минк откинул крышку дипломата и небрежно кинул на стол несколько парижских газет и парочку иллюстрированных журналов. С их глянцевых страниц в томительную скуку кабинета ворвалась пестрая сумятица веселой воздушной ярмарки в Ле-Бурже.
Хозяин кабинета скользнул глазами по снимкам советской техники, полюбовался минковским вертолетом и пристально, вприщур уставился на Эдгара. В своей фуражке набекрень тот, еще ни о чем не ведая, безмятежно улыбался с газетной страницы.
— Да-а! — поднявшись из-за стола, генерал вдруг оказался вовсе не старым и не щуплым.
«Огурчик!» — подумал Минк. — «Небось, еще с ракеткой бегает». Прекрасно сшитый костюм ладно сидел на некрупной подтянутой фигуре.
— Да, подвели вы нас, Игорь Евгеньевич, — заговорил генерал с огорчением в голосе, — нас и себя тоже. А ведь наш сотрудник вас предупреждал, предостерегал. Так нет — подай вам этого орла, и все! Уперлись, как дитя капризное…
— Послушайте, у вас очень странная манера выражаться — какие-то туманные намеки, тень на плетень, — с трудом сдерживаясь, усмехнулся Главный. — Что у вас там, в досье, на Бангу? Угнал вертолет в Штаты? Продался Пентагону вместе с командой?
— Значит, так, Игорь Евгеньевич, — генерал заговорил сухим, официальным тоном. — Пилота Бангу необходимо срочно отозвать из Парижа. И во избежание лишнего шума лучше это сделать вам.
— Исключено! У экипажа впереди самая ответственная работа. Я категорически против!
— Тогда, извините, это придется сделать нам, что несколько хуже и для вас, и для этого паренька.
Генерал неожиданно изменил тон, спросил доверительно, даже с сочувствием:
— Ей-богу, ну что вы так вцепились в этого Бангу? В ваших же интересах спустить дело на тормозах и не множить неприятности. Вы ведь не мальчик уже.
— Пожалуй, нелегко мне вам объяснить, — усмехнулся Минк, — тем более что трибунное словоблудие здесь не годится. Мы с вами живем в разных мирах. Я создаю — вы разоблачаете. Эта машина — венец моей деятельности и подарок стране. Я шел к ней долгие годы и не был уверен, что успею дойти. — Главный с удивлением обнаружил, что генерал внимательно слушает. — А этот летчик — пока единственный, кто способен мою машину показать, как надо. — Минк встал и нарочито жестко взглянул на генерала. — Словом, я настоятельно требую оставить Бангу в покое. У меня тоже имеются кое-какие возможности, и я не допущу, чтобы важное государственное дело пострадало из-за каких-то там закорючек в его анкете.
Глаза генерала сверкнули гневом — он не привык к подобному тону в стенах «святой инквизиции».
— Решили конфликтовать с нами? — с глухой затаенной угрозой спросил он. — А вы не переоцениваете своих возможностей?
— Может, и переоцениваю, — Главный беспечно пожал плечами. — Если Туполев со своим КБ за баланду конструировал самолеты, а Королев за «колючкой» придумывал ракеты — чем я лучше?
— В юморе вам не откажешь, — зло процедил генерал, однако смешного мало. Я должен официально уведомить вас как руководителя — отец вашего пилота, гражданин Банга, арестован и находится под следствием. Он уличен органами госбезопасности в противозаконных контактах с иностранными гражданами, с командами иностранных кораблей в нейтральных водах. По-видимому, речь идет о шпионаже. Вот вам и закорючки в анкете…
Лязгнула железная решетка. Молоденький спецназовец пропустил двух конвоиров и запер дверь. По цементному полу гулко звучали шаги. Снова и снова клацали решетки и надежные замки. Бесшумно открылось круглое отверстие дверного зрачка. Через него хорошо просматривалось все пространство тесной камеры.
Артур почувствовал, что на него смотрят. Медленно отвернулся от зарешеченного окна.
— Арестованный Банга, на допрос! — выкрикнул один из конвоиров.
Артур вышел из камеры, привычно заложив руки за спину. Снова лестницы, длинные переходы, грохот отпираемых решеток, удвоенный и утроенный гулким эхом топот тяжелых сапог.
В заросшем щетиной, сгорбленном человеке Артура не сразу можно было узнать. Костюм со срезанными пуговицами помялся. Бравый председатель выглядел теперь опустившимся и сломленным. Только в глазах его, глубоко запавших и окруженных сеткой бесчисленных морщинок, продолжали жить сознание своей правоты, ненависть, стремление и надежда вырваться отсюда. Перед ним распахнулась толстая стальная дверь с табличкой на ней — Артур не успел прочитать ее.
— Арестованный Банга по вашему приказанию доставлен.
— Хорошо, вы свободны.
Конвоир повернулся на каблуках, и Артур остался наедине со следователем. Тот поднял на подследственного усталые, покрасневшие глаза — работенка, конечно, не сахар. Едва заметным движением белесых бровей указал Артуру на железный стул по другую сторону его желтого, вполне мирного канцелярского стола.
Следователь республиканского Комитета Государственной Безопасности Брасла Арнис Арнольдович, — хмуро, без выражения представился он и раскрыл толстую, уже потрепанную папку. — Так, Банга Артур Янович… года рождения. Ладно, перейдем сразу к делу, — перебил он сам себя и перекинул страницу в деле. — Вы обвиняетесь в тайных, незаконных связях с гражданами иностранных государств и совершении валютных сделок…
— Это обвинение бредовое, и я не признаю его, — так же хмуро, без выражения отозвался Артур, устав, наверное, повторять везде одно и то же.
— Хорошо-хорошо, мы разберемся. Вы же признаете, что тридцатого мая… года выходили в море с бригадой Марциса Лаувы и встретились на курсе со шведским траулером «Королева Шарлотта»? Так или нет?
— Да, — кивнул Артур, неприязненно изучая нового следователя. Он казался еще хуже, чем первый — учтивый иезуит, садист с небесно-голубыми глазами, что допрашивал его в рижской прокуратуре.
— Значит, все-таки встретились. Просто встретились и разошлись? Или вы поднимались на борт «Королевы Шарлотты»?
— Поднимался.
— С кем вы там контактировали?
— С капитаном.
Артур пытался понять, кого напоминает ему этот мрачный немногословный человек. И, кажется, понял: старого матерого волка, уже изрядно измотанного жизнью, но все еще очень сильного. Бороться с ним будет нелегко.
— Как звали капитана?
— Правду говоря, не запомнил.
— Неужели? Имея с ним такие контакты, утверждаете, что не запомнили его имени. С трудом верится. Но о чем вы с ним говорили — это вы хотя бы помните?
— Разумеется — о рыбе.
— И только? — следователь всего во второй раз за время допроса настороженно поднял глаза на Артура. Волк тоже прикидывал, что за противник перед ним, но отчего-то вдруг веки его дрогнули и брови сдвинулись к широкому переносью. Что-то смутило следователя в этом лице. На несколько секунд Брасла так глубоко задумался, что не сразу вспомнил заданный им только что вопрос.
