Барбара Картленд - Заложница
Мистер Грейстоун, подумала Люсинда, великолепный секретарь. Он помнил, кто радушно принимал у себя Люсинду, кто не пожелает поехать в оперу и с кем можно сейчас быстро связаться, чтобы получить немедленный ответ.
Люсинда прошла в библиотеку и написала приглашения, а мистер Грейстоун, учитывавший все на свете, предложил ей написать еще два дополнительных приглашения на тот случай, если у кого-то сегодняшний вечер уже занят.
- Я буду держать эти два приглашения при себе, чтобы не беспокоить вашу светлость, когда вернется посыльный.
- Вы обо всем успеваете подумать, - сказала Люсинда. - Нам нужен еще мужчина; надеюсь, полковник Холстед будет свободен.
- Полковник всегда отменяет все назначенные встречи, когда он нужен его светлости, - просто сказал мистер Грейстоун.
- Да, конечно, - согласилась Люсинда. - Мне трудно представить, что бы мы без него делали. Надеюсь, ему нравится бывать в опере.
Ирония судьбы: она только что вернулась от Хуаниты. Разве Люсинда могла предположить, что так скоро ей удастся увидеть спектакль с ее участием.
Интересно, почувствует ли Хуанита, что они находятся среди зрителей?
Мистер Грейстоун ушел, и Люсинде захотелось взглянуть на себя в зеркало.
Ей все еще трудно было привыкнуть к своему виду: волосы завиты и зачесаны высоко наверх, сверкающие бриллианты в ушах. Неужели эта белоснежная кожа принадлежит ей?
- И все-таки я осталась прежней, - пробормотала она. - Я - Люсинда, которую никто не любит и которая никому не нужна.
Ей показалось, что позади себя в зеркале она видит леди Деверо, ее глаза опушены темными ресницами, яркие губы слегка надуты.
- Неужели Себастьян действительно любит тебя? - обратилась Люсинда к призраку. - А ты-то его любишь? Или ты, как Хуанита, намереваешься вытащить из него все, что можно? Какова была бы твоя любовь, если бы он был беден, если бы он не был "persona nongrata" в Кларенсхаусе, если бы ему не завидовал весь Лондон?
Люсинда глубоко вздохнула.
Интересно, что сказал бы лорд Меридан, узнай он о ее разговоре с Хуанитой да Рива. Танцовщица оказалась настолько глупой, что всему поверила. Но с леди Деверо придется действовать более тонко.
Люсинда почувствовала себя маленькой и беспомощной. Как страшно ей было вступать в этот мир без всякой поддержки! Неужели это невозможно - завоевать любовь своего мужа?
Она вспомнила совет Красавчика Браммеля: "Не будьте робкой, заставьте их замечать вас!" Продолжая рассматривать себя в зеркале, которое висело над изящным, украшенным купидонами столиком времен Карла II, Люсинда вздернула подбородок. Обеспокоенный и несчастный вид сменился решительностью. Люсинда была полна жизни, глаза сверкали, как у воина перед битвой. Ведь Нат так часто говорил ей: "Пока судья не досчитал до десяти, нельзя считать себя побежденной".
- Я завоюю его любовь! - сказала Люсинда своему отражению и надела шляпку.
Сегодня леди Деверо впервые после свадьбы появится у них в доме. Тогда они не встретились, а сегодня нельзя допустить, чтобы у леди Деверо возникла причина игнорировать хозяйку дома.
Люсинда была уверена, что именно леди Деверо напомнила лорду Меридану о премьере в опере. Напомнила и предложила всем вместе отобедать. Лорд Деверо, по всей видимости, будет сопровождать принца, а потом отправится на официальный прием, на который жен не приглашают. Как бы то ни было, леди Деверо не случайно решила обедать с лордом Мериданом и его женой именно сегодня! Возможно, она хочет перед всем светом продемонстрировать свою власть над ним, а может быть, она надеялась, что ее появление рядом с Люсиндой выставит графиню Меридан в невыгодном свете.
Твердой рукой Люсинда завязала ленты на шляпке и стремительно вышла из библиотеки.
- Экипаж, пожалуйста, - приказала она стоявшему в зале слуге.
- Он вас ждет у дверей, миледи.
Люсинда вышла на улицу, и лошади быстро домчали ее до Бонд-стрит.
Около магазина мадам Бертен, как всегда, было много экипажей, но Люсинда уверенно прошла через салон прямо в личную комнату мадам. Пожилая женщина сидела за столом и рассматривала рисунки с фасонами и образцы тканей. Увидев Люсинду, она протянула ей навстречу руки, лицо ее при этом засветилось радостью.
- Добрый день, дорогая! Я вас сегодня не ждала.
- Добрый день, мадам, - сказала Люсинда и поцеловала старую морщинистую щеку. - Я в трудном положении, мадам.
Внезапно у Люсинды вырвался возглас неподдельного восхищения: на столе лежало прекраснейшее из платьев, которое она когда-либо видела!
- Это для кого? Откуда оно? - спросила она.
Мадам подтянула к себе платье.
- Его привезли вчера вечером, - ответила она и понизила голос, хотя в комнате, кроме них, никого не было. - Естественно, из Франции.
Люсинде уже было известно, где мадам Бертен доставала тисненые бархаты, тончайшие газы, вышитую парчу и нежное, как паутинка, кружево. Такое могло производиться только во Франции, и, несмотря на войну, тонкий ручеек через Ла-Манш не прерывался. Малочисленная английская береговая охрана и таможня выбивались из сил, пытаясь пресечь поставки из Франции, но их всегда обводили вокруг пальца. Наполеон, крайне нуждавшийся в золоте, которое давала такая торговля, поощрял контрабанду, поэтому понадобились бы целая армия и весь британский флот, чтобы прекратить все это.
Для контрабанды использовались рыбачьи лодки, поджидавшие французских сообщников на середине Ла-Манша, дипломатический багаж, существовали целые шайки контрабандистов и одиночные искатели приключений. Они нашли выгоду не только в снабжении тихих английских гаваней и речных пристаней табаком и бренди из Франции, но и в контрабанде тканей, которые моментально расхватывали владельцы магазинов, заинтересованные в товаре высшего качества.
Все ткани, из которых были сшиты платья Люсинды, прибывали из Франции в тюках или рулонах. Люсинда обычно рассматривала их и сама подбирала фасон.
Однако это платье было уже сшито, и Люсинде казалось, что она в жизни не видела подобной красоты. Платье было под стать самой принцессе, нет, фее из сказки. На тончайшем кружеве, которое просто не могло быть соткано человеческими руками, были разбросаны цветы с крошечными бриллиантиками, окруженными блестящими синими и красными камешками. Волшебство дополняли ленты, повторявшие цветовую гамму, которые украшали вырез и сходились под грудью. Платье звучало подобно симфонии цвета.
- Прекрасно, действительно прекрасно! - У Люсинды перехватило дыхание.
К ее удивлению, мадам Бертен накрыла платье белой бумагой.
- Нет! Нет! Не надо на него смотреть! - воскликнула она. - Это сделает вас несчастной!
- Несчастной?! - удивилась Люсинда. - Оно предназначено кому-то другому?
- Как же мне рассказать вам?:
- причитала мадам Бертен. - Бедненькая моя!
Это трагедия, у меня просто язык не поворачивается!
- Но вы все равно должны рассказать мне, - попросила Люсинда.
Мадам Бертен глубоко вздохнула:
- Посылку принесли вчера вечером. О Боже! Не спрашивайте, кто его купил во Франции! Но доставить его сюда труда не составило.
Люсинда улыбнулась. Ей было хорошо известно, как гордилась мадам Бертен своей возможностью использовать дипломатический багаж для доставки товаров.
Это возвышало ее в собственных глазах.
- Платье принесли перед самым закрытием, - продолжала мадам. - Открываю коробку, смотрю и говорю себе: "Это для моей маленькой Люсинды!" Но у меня так болела голова! Я могла только смотреть. Тут входит мисс Варден. Я говорю ей: "Видите, это платье хорошо пойдет! Решено! А цена? Должно быть, говорю я, сто фунтов!"
- Сто фунтов! - воскликнула Люсинда.
Мадам Бертен кивнула:
- Я никому не рассказываю, даже вам, моя душечка, сколько я заплатила за него!
- Но оно стоит этих денег, - согласилась Люсинда. - Ну, дальше.
- Мисс Варден помогает мне одеться, я ухожу домой.
Ночь напролет мечтаю, как очаровательны вы будете в этом платье, если, конечно, нам представится удобный случай нарядить вас в него.
- Но такой случай как раз сегодня! - закричала Люсинда. - Мы едем на премьеру в оперу... и... с нами обедает леди Деверо!
У Люсинды не было секретов от мадам Бертен, знавшей, что лорд Меридан расплачивается за платья леди Деверо. Мадам Бертен была очень добра к Люсинде, появившейся у нее на следующий день после свадьбы. И Люсинда рассказала ей, что она подслушала в день своего приезда в Лондон.
Возможно, мадам Бертен лучше Люсинды представляла, насколько важно, чтобы лорд Меридан заметил перемены в своей жене, чтобы вместо провинциальной неухоженной простушки он увидел в ней совершенно другую женщину.
Тут мадам Бертен громко застонала. Пряча глаза от Люсинды, она продолжала:
- Слушайте! Сегодня утром прихожу в магазин, я очень плохо спала, поэтому немного опоздала. Мисс Варден встречает меня с улыбкой. "Вы будете очень довольны, мадам, - говорит она, - я продала платье! И не за сто, а за сто пять! Что вы на это скажете?"
