Кэрол Мэттьюс - В радости и в горе
Дэмиен вздохнул.
— Сейчас три часа ночи, — заметила она. — Ты собираешься ложиться спать?
Рубашка сползла с ее плеча, приоткрыв мощные округлости ее грудей, вздымавшихся от негодования. Груди были твердыми, но нежными, и это была одна из тех причин, по которой он влюбился в нее.
Дэмиен вздохнул громче. Как все это надоело. Но он должен проявить твердость.
— Нет, — сказал он, — сегодня я спать не лягу.
Мелани взглянула на дорожную сумку, которую он упаковал, пока она смотрела сериал «Коронейшн Стрит». У Натали, хозяйки квартиры, где жил Роджер, опять была связь с мужчиной моложе ее, и внимание всей нации, включая и Мелани, было приковано к этим событиям.
— Что все это значит?
— Я больше так не могу, — сказал Дэмиен.
— Как «так»?
— Вот так, — Дэмиен развел руки, показав на весь дом.
Обычно цвета загара, кожа Мелани вдруг стала белой.
— Почему?
— Я не могу больше это выносить. — Он закрыл голову руками. — Я все еще люблю Джози.
— Сволочь! — Мелани повернулась на каблуках и убежала на кухню. Он вздрогнул, услышав, как распахнутая ею дверца буфета ударилась о стену, как чайник стукнулся о кран, как зазвенели две фарфоровые кружки, ударившись друг о друга.
Он испустил самый глубокий вздох в мире.
— Черт возьми, — устало пробормотал он, заставил себя выйти из-за своего дешевого временного письменного стола, оклеенного меламиновой пленкой, и пошел навстречу звукам сокрушаемых предметов домашнего обихода.
Мелани сидела за откидным разделочным столом, подперев голову руками, и плакала. Ее лицо, искаженное то ли злобой, то ли болью (а может быть, и тем и другим), было все в красных пятнах.
— Мелани…
— А она тебя любит?
Э… вопрос на засыпку.
— Да.
— Ты продолжал с ней встречаться?
— Нет.
— Врешь!
— Я стараюсь быть честным с тобой, — сказал Дэмиен и подошел к ней, чтобы обнять ее.
— Дэмиен, ты не поймешь, что это за зверь, честность, даже если она укусит тебя за задницу!
— Я не принимаю этого замечания.
— А я не принимаю такого объяснения! Ты вошел в мою жизнь, сломал ее, сломал жизнь моих детей, а теперь говоришь, что любишь свою бывшую жену!
— Она пока еще не бывшая.
— Дэмиен, ты живешь здесь полгода. А до этого полгода упражнялся со мной на своем письменном столе в офисе. Уж кого-кого, но тебя назвать верным мужем язык не поворачивается.
— Я знал, что ты плохо к этому отнесешься.
— Плохо отнесусь?! — Лицо Мелани приобрело угрожающе-мрачный оттенок. — Да я пока и не начинала к этому никак относиться!
— Я хочу, чтобы ты знала, что мне так же больно, как и тебе.
— Нет, Дэмиен. Тебе-то никогда больно не бывает. Это ты всем причиняешь боль. Но вот это, может быть, покажет тебе, насколько плохо я к этому отношусь!
Мелани схватила сахарницу и запустила в него. Сахарница пролетела через всю кухню и разбилась как раз над головой Дэмиена, разлетевшись на множество осколков и осыпав его белым сахарным песком «Тейт энд Лайл».
— Мелани! — Дэмиен попытался закрыться руками.
Она взяла две фарфоровые кружки и отправила их вслед за сахарницей. Одна из них, прежде чем разбиться, ударившись о косяк, все же задела голову Дэмиена.
— Ты еще пожалеешь о том, что вела себя таким образом, — предупредил ее Дэмиен.
— Нет, жалеть будешь ты. — Мелани открыла буфет. На ее лице появилось решительное выражение; она протянула руку к стопке тарелок и взялась за верхнюю. — Уж я постараюсь, чтобы ты пожалел об этом, Дэмиен. — Она прицелилась и бросила тарелку ему в голову, как будто это была не опасно тяжелая кухонная тарелка, а игрушечная тарелочка для метания. Тарелка просвистела в воздухе и зазвенела, разбившись о холодильник. — Ты у меня всю оставшуюся жизнь будешь жалеть об этом.
Глава 19
— Я хочу выглядеть круто, — сказала Джози.
— Естественный стиль ей больше подойдет, — распорядилась Марта, неспешно втирая в свои тонкие пальцы крем для рук с ароматом ванили.
— Хорошо, пусть я буду выглядеть естественно, но сногсшибательно, потрясающе, смело, раскрепощенно.
— Но вы же не хотите выглядеть красивее самой невесты, не так ли? — Кисточка Беатрис мягко била ее по щекам, нанося румяна.
— Нет, хочу, — заупрямилась Джози, — но понимаю, что для этого потребуется серьезная косметическая операция и гормоны роста. Ладно, Беатрис, просто нанесите мне тени на веки и сделайте, что сможете.
Было шесть часов утра, еще темно, сильный мороз припудрил деревья за окнами, и они стояли как в сказке. Если бы не пятиградусный мороз и снегопад, то выбрать лучшего дня для свадьбы было бы нельзя. Главные участники собрались на кухне у Марты и пили кофе, а Беатрис и ее миленькая помощница, Кристина, наводили красоту на их лица. Сноровке, с которой сновали их кисточки с косметическими средствами, позавидовал бы и художник Рольф Харрис. Все это пришлось очень кстати, потому что глаза у Джози были такими красными и опухшими, как будто она раз сто проплакала над мелодрамой «Мосты графства Мэдисон».
Незадолго до того, как под утро они с Мартой наконец отправились спать, выяснилось, что Джози придется вести по ковровой дорожке всю свадебную процессию к алтарю; она пойдет первой, а за ней последует Марта и вся ее далеко не маленькая свита. Ей еще предстояло узнать, как это надо делать, а также и то, как начинать танец, как, стоя, вести свадебный завтрак и развлекать гостей. Ничего похожего на роль подружки невесты в Англии, где можно схорониться где-нибудь в тени и хорошенько напиться.
Джози разглядывала ряд сиреневых платьев, расправленных и отутюженных, терпеливо дожидавшихся на плечиках своей очереди.
— Марта, разве нельзя было сшить платья с рукавами?
— Хватит ныть, ты выглядишь просто великолепно, а моя свадьба будет ЖАРКОЙ! Подожди до вечера, от тебя просто пар будет валить.
Фотограф и его хорошенький ассистент также сновали вокруг них, как пчелки; не меньшее усердие проявляли и человек с видеокамерой, и его определенно менее привлекательный помощник. Джози совсем не была уверена, что хочет, чтобы ее и Марту увековечили для будущих поколений в запасных пижамах, только с одним накрашенным глазом и с бигуди в волосах, но остановить этот процесс было невозможно.
— Мне нравится фотограф, — прошептала она Марте через разделявшие их подлокотники кресел.
— Он голубой, — сказала Марта, заглатывая свою бурду из водоросли, чтобы, несмотря на ранний час, Беатрис смогла нанести ей на губы помаду. — А мальчик с экспонометром его любовник. — Марта нагнулась, чтобы увидеть Джози из-за стоявшей между ними Беатрис, и пристально посмотрела на нее. — Что с тобой, девочка моя?
— Наверное, из-за столь недолгого общения с тем праведным подлецом Мэтом Джарвисом гормоны у меня передрались или еще что-то в этом роде. Дядя Нунцию посоветовал мне потрахаться от души.
— Дядя Нунцио так сказал?
— Ну, другими словами.
— Ты должна делать так, как сказал дядя Нунцио. Его нельзя не слушаться.
— В самом деле? Ведь он выглядит как человек, у которого следующая сигарета может оказаться последней в жизни.
— Внешность бывает обманчивой, Джозефин. И тебе это должно быть известно лучше, чем кому бы то ни было. — Марта смотрела на сестру, одновременно демонстрируя ей свой восхитительный, еще свеженький маникюр. — Дядя Нунцио — это орешек еще тот. Он титулованный глава нашей семьи и очень влиятельный человек в родном городе. С Нунцио Россани предпочитают не связываться.
— Тогда кто же я такая, что он дает мне советы?
Они обе рассмеялись.
— Фелисия, — крикнула Марта, обращаясь к довольно бесформенной фигуре в пижаме, — не могла бы ты позвонить цветочнику и убедиться, что у меня будет не только букет невесты, но и букет для того, чтобы кинуть подружкам?
— Марта, сейчас половина седьмого утра, — ответила Фелисия, продолжая поедать бейгели со сметаной так, как будто вся ее жизнь зависела только от них.
— Там есть автоответчик. А то я могу забыть. Это в твоих же интересах, между прочим.
Фелисия зашаркала к телефону.
— Если мое будущее счастье зависит от того, поймаю я этот чертов букет или нет, то я предпочла бы вскрыть себе вены.
А тем временем снимались бигуди, распускались локоны, волосы зачесывались назад, имитируя небрежный беспорядок от налетевшего ветерка, напылялся лак в количестве, достаточном, чтобы озоновый слой планеты содрогнулся от боли.
Фелисия положила трубку.
— Ну вот, теперь ты гарантированная обладательница букета для подружек. — И она вновь принялась за свой завтрак.
Зазвонил телефон. Фелисия перегнулась обратно через обеденный стол, чтобы взять трубку. Отодвинув трубку ото рта, она закричала:
