Джудит Гулд - Вторая любовь
— Как только рассвело, поисковые группы отправились в путь. Ты слышала, детка? — ее хриплое контральто заполнило комнату. — Дорогая! Ведь именно этого мы и ждали. Сейчас настало время скрестить пальцы на удачу!
Поисковые группы?
Какое-то мгновение Дороти-Энн безучастно смотрела на нее. Потом новость дошла до ее сознания.
С глубоким вздохом облегчения она снова откинулась на подушки.
— Слава Богу! — прошептала женщина. Нам остается только молиться… Чтобы не оказалось слишком поздно…
— Нет, нет, нет! — Венеция погрозила ей пальцем, и все ее многочисленные браслеты негромко звякнули. — Милая, я не хочу, чтобы ты думала о плохом. Не надо. Просто помни, что вот эта девчонка всегда говорит… — Она положила плащ на спинку кресла для посетителей, села, «упакованная» в это утро в свободного покроя брюки цвета мякоти ананаса и блузку песочного оттенка со складками. Наряд дополнял кожаный широкий пояс с рисунком под кожу крокодила. — «Все кончено только тогда, когда кончено». Ты знаешь, что это всегда оставалось моим девизом, дорогая. А сейчас эти слова станут общим девизом для нас обеих. Не надо сразу делать выводы. Я этого не потерплю, детка. Это совершенно непродуктивно.
Устыдившись своих пессимистичных мыслей, Дороти-Энн опустила глаза. Она слышала звуки, доносящиеся из коридора — быстро провезли каталку, потом послышались торопливые шаги в туфлях на резиновой подошве, шум приглушенных голосов, отдаленный крик боли. Наконец, она снова взглянула на подругу.
— Ты права, — спокойно сказала Дороти-Энн. — Я погрязла в жалости к самой себе.
— Что ж, теперь пора это прекратить. Так как, детка, мы должны держать слово. Мы обязаны думать о хорошем.
— Я пыталась… — вздохнула Дороти-Энн. — Господь свидетель, я на самом деле…
— Конечно, ты пыталась, дорогая. И получила три серьезных удара. Это мне тоже известно. — Венеция встала, подошла к кровати и обняла Дороти-Энн, инстинктивно прильнувшую к ней. — Ну-ну, — негромко успокоила ее негритянка. Она похлопала подругу по спине, поцеловала в лоб и по-матерински проворковала что-то.
— Я просто… так напугана, — прошептала Дороти-Энн, уткнувшись в плечо Венеции. — Я боюсь на что-то надеяться! Им надо обыскать такой огромный район… И весь этот выпавший снег. Целый фут, Венеция, фут!
— Детка! Прекрати, пожалуйста! — Венеция по-дружески чуть потрясла ее. — Ты явно не представляешь себе размах спасательной экспедиции.
Дороти-Энн затрясла головой.
— Не-ет…
— А это означает, что ты не слушаешь новости. — Венеция кивком указала на прикрепленный к стене телевизор.
— Господи, нет, конечно, — содрогнулась Дороти-Энн. — Я не могу заставить себя смотреть. А вдруг… — Испугавшись собственных слов, она прикрыла рот рукой.
— Забудь об этом сейчас. — Венеция отодвинулась, села на прежнее место и положила ногу на ногу. — Детка, разве я тебе не говорила, что дело завертелось? Вот так-то. Они отпустили все тормоза. Они прошли лишнюю милю и даже дальше. — Негритянка сидела, покачивая ногой взад-вперед, и улыбалась как Чеширский кот.
— Что ты имеешь в виду?
Подруга улыбнулась.
— Я предполагаю, ты помнишь сенатора Ханта Уинслоу?
Дороти-Энн улыбнулась.
— Как я могла забыть?
— Что ж, ты его должница, — заметила Венеция. — И многим ему обязана. Он явно связался со своим коллегой из Колорадо, который у него в долгу, а тот обратился к сенатору, обязанному ему самому, который — ну в общем, чтобы закончить эту долгую историю, это нечто вроде дня должников в Скалистых горах. Детка, я серьезно. У них эскадрильи самолетов, настоящий воздушный флот. Они прочесывают местность как раз сейчас, пока мы с тобой разговариваем! Плюс к этому, там армия поисковиков — альпинисты, десантники, добровольцы, специально натасканные собаки, как бы ты их назвала. Именно так, дорогая. Они даже вызвали Национальную гвардию.
— О Господи! — Дороти-Энн почувствовала, как зачастил пульс. — Я… я и не представляла себе!
Венеция хмыкнула.
— Поверь мне. Детка, когда я говорю, что ты обзавелась приятелями в высших сферах, я имею в виду, что они многое могут в своих высоких креслах!
Бледное, потускневшее лицо Дороти-Энн мгновенно преобразилось. Минуту назад она казалась потерявшей силу воли и впавшей в летаргический сон, и вдруг ее лицо на глазах оживилось. Женщина вновь сияла красками и жизнерадостностью, ее глаза вновь приобрели свой острый, определенно озорной огонек.
Она заставила себя сделать несколько глубоких, жадных вздохов, чтобы успокоиться. В свете того, что рассказала Венеция, было так легко поддаться искушению надеждой и так трудно оставаться холодной, собранной и целеустремленной.
Сталкиваясь с неприятелем, ей придется — она просто обязана — выказать силу и твердость. Стать отличным примером, для себя, конечно. Но особенно для детей.
Прежде всего, для них.
Медленно, с трудом она поднялась в постели. Вооруженная лучом надежды, она приготовилась принять все, что сулило ей будущее. Будь, что будет, миссис Кентвелл смело встретит все.
Но ей необходимо быть там. Не участвовать в собственно поисках. С медицинской точки зрения это даже не обсуждалось. Но если ей удастся ждать в непосредственной близости, она почувствует себя намного лучше…
Необходимо выписаться из больницы. Собрать своих птенцов и лететь в Колорадо.
12
Звуки фортепьяно доносились из гостиной и просачивались в зал ресторана «Четвертый акт» в «Оперной гостинице». Изысканный этюд журчал, перекрывая шум, приличествующий времени светского ленча.
Глория и Алтея занимали угловой столик и сидели под прямым углом друг к другу, оглядывая уютный зал с его покрытыми белыми скатертями столами, стенами с бельгийскими гобеленами, сияющей деревянной резьбой и зеркалами в деревянных рамах, украшенных резным орнаментом.
Алтея держала вилку в левой руке, а нож в правой на европейский манер. Она пользовалась лезвием, чтобы подтолкнуть тончайшие кружочки лука-порея вместе с розовыми зернышками перца и каперсами, под которыми притаился тунец.
— Мое дорогое дитя, — четко выговорила она, указывая ножом. — Ты ничего не ешь.
— Мне вдруг расхотелось. — Глория положила вилку и нож крест-накрест на тарелку, показывая, что она закончила еду.
В ту же секунду к ним торопливо подошел официант.
— Мадам чем-нибудь недовольна? — спросил он, сжимая и разжимая пальцы. — Может быть, мадам угодно заказать другое блюдо?
— Мадам определенно этого не хочет! — грубо ответила Глория.
— У моей невестки проблемы с пищеварением, — мягко пояснила Алтея. — Что касается еды, то она, как всегда, великолепна. Передайте мои комплименты шеф-повару.
— Мадам слишком добра.
У официанта отлегло от сердца, и он быстро ушел, унося тарелку Глории.
— И зачем вам понадобилось говорить ему это? — воинственно проворчала младшая миссис Уинслоу.
Алтея проглотила кусочек тунца. Когда она заговорила, от ее голоса можно было замерзнуть.
— Дорогая, нужно ли проявлять столько недружелюбия? Если честно, то такое поведение начинает слегка действовать на нервы.
— А я всего лишь попыталась оживить общество. Посмотрим, может быть, мне удалось разбудить кого-нибудь из этих мертвецов. А, ладно!
Глория приоткрыла сумочку достаточно широко, чтобы достать сигареты и зажигалку, но так, чтобы свекровь не заметила плоскую бутылку со спиртным. Положив сумочку на место, она открыла золотой портсигар и выбрала сигарету.
— Убери, — спокойно произнесла Алтея. — Ты отлично знаешь, что эта часть зала для некурящих.
Невестка щелкнула замочком, но сигарету оставила и начала постукивать ею по полированному золоту.
— Ну и что? — пожала она плечами. — Почему это должно меня волновать?
Глория собралась было сжать сигарету губами, но оказалась недостаточно проворной.
Быстрая, словно молния, Алтея отбросила всю свою светскость и схватила Глорию за запястье. Хватка у пожилой женщины оказалась как у кузнеца. Она силой убрала руку невестки со стола, подальше с глаз.
Молодая женщина попыталась освободиться, но Алтея держала ее словно в тисках.
У Глории округлились глаза от легкого удивления. Для всех окружающих свекровь выглядела абсолютно спокойной. Она сидела, выпрямившись во весь рост. Ничто в ее осанке или выражении лица даже не намекало на происходящую борьбу. Но, что и говорить, эта ее свекровушка всю жизнь привыкла одерживать верх.
— А теперь ты будешь слушать и слушать внимательно. — Голос Алтеи звучал очень холодно, очень отчетливо. — Я нахожу эти твои пьяные выходки все в большей степени утомительными.
