Милена Иванова - Женщина на грани...
Потолкавшись в меня, он начал ловить кайф, этот недоносок. К своему удивлению, я заметила, что мое тело расслабилось, начало возбуждаться, послушно промокло, захлюпало и принялось следовать за ним в его садистских фрикциях, несмотря на то что все болело и горело, как в огне. Ад. Я не владею собой? Этот идиот сейчас высадит мне матку! Вдруг на заднем плане мелькнула иного рода мысль: а он неплохо… работает, несмотря ни на что… его бы энергию да в мирных целях. От запаха его пота и лукового перегара изо рта я чуть не задохнулась. Была пара человек на белом свете, которых я ненавидела до смерти в этот момент: это, во-первых, он, а во-вторых, я. Я слышала только его одышку, свое чавканье и скрип кровати. Боже, может быть, если он так увлечен, он все-таки не сделает мне ничего больше?!
— Обними же меня крепче! Поцелуй меня! — Я чуть с кровати не упала от неожиданности, если можно так выразиться, услышав его голос, зато сразу почувствовала себя чуть ли не хозяйкой положения.
— Куда уж крепче-то? — ввернула я, вложив весь сарказм, на какой только была способна, в эту реплику.
Наконец я могла выразить свое сопротивление, хоть так. У меня сразу стало легче на душе, и я почувствовала себя немного сильнее.
Ни секунды я не собиралась шевелиться ради него. Не сделаю ни одного движения, пусть он хоть треснет. Вдруг мне вспомнилась дурацкая фраза, не то шутка, не то анекдот: «По улице летели два крокодила. Один зеленый, а другой в аптеку».
Эта бессмыслица, как заноза, засела у меня в мозгу. Я повторяла ее раз за разом, напоминая самой себе испорченную пластинку: «По улице летели два крокодила. Один зеленый, а другой в аптеку».
Наконец его грязное дело было окончено. Хвала господу, он оказался не из тех, кто не может кончить часами. Он вынул из меня свой проклятый агрегат, схватил меня за руку и потянул к своему члену. Я содрогнулась при одной только мысли, что мне придется дотрагиваться до него: это была самая большая мерзость, самое отвратительное, что я когда-либо видела в жизни. Он стал толкать мою голову вниз. Но вдруг, к моему величайшему облегчению, взглянув мне в глаза, передумал и решил оставить меня в покое.
— Что ты такая зажатая-то, я не понял? — произнес он и наконец-то отпустил меня.
— Покажи мне хоть одну женщину, которая не будет зажатой, когда ее насилуют. Теперь я свободна?
— Я провожу тебя. Сейчас сполоснусь только, а потом отвезу тебя домой, — сказал он таким тоном, как будто ничего не случилось и мы только что провели чуть ли не лучший вечер в нашей жизни.
— Не беспокойся, — пробормотала я и, пока он был в ванной, дрожащими руками нашарила у него в джинсах ключ, открыла дверь и выбежала на улицу.
В такси я немного расслабилась, но так и не смогла осознать до конца, что со мной произошло. У меня это не только в голове, это нигде не укладывалось. К этой мысли невозможно было привыкнуть.
Попав в свою квартиру, я тут же заперла дверь на все замки, которые только на ней имелись. Оранжевая блузка, черная юбка, лифчик, трусы и колготки сразу отправились в мусорное ведро. Я распустила волосы, залезла в ванну и стала оттирать себя под душем изо всех сил. Я чувствовала себя униженной и оскверненной. После душа я выхватила бутылку виски из холодильника и глотнула прямо из горлышка. Приторная жидкость обожгла мне носоглотку и горло, но немного успокоила нервы. Я чуть-чуть расслабилась. Нет, плакать мне не хотелось. Меня переполняло желание отомстить. Я попыталась заснуть, но не смогла. Месть — это единственное, чего мне сейчас хотелось, это единственное, что могло меня успокоить.
3
Я никому не могла рассказать о происшедшем. Пожалуй, единственным человеком, способным меня понять в такой ситуации, была Эстрелья. Следующим вечером я пригласила ее на стаканчик хорошего вина и с ходу рассказала обо всем. Ее глаза, и прежде круглые, стали совсем выпученными. Когда я закончила говорить, она попыталась меня утешить:
— Послушай, ты даже представить себе не можешь, как я тебя понимаю. Это ужас! Ты уже сходила к врачу-то?
— Да, была сегодня. Слава богу, этот подонок ничего мне не сделал. Результаты мазка будут готовы на следующей неделе. Только бы не подцепить ничего от этого придурка.
— А почему ты не сделала этого сразу? А в полицию почему не позвонила? Надо заявить на него!
— Эстрелья, не забывай, я же была одна в этой проклятой квартире… идиотка законченная. Сама себя бы и выставила дурой. Шалава — она и есть шалава. Что бы я им сказала? Что он меня изнасиловал? И где? В своей же собственной квартире. А как я туда попала? Меня туда силком никто не тащил, я туда, дура, своими ножками притопала. К тому же тогда об этом все бы узнали. И растрезвонили бы на весь мир. Но хуже всего другое. Если бы задержали его, этого паскудника, а потом сразу отпустили, кто знает, не случилось бы со мной тогда чего похуже. Мне до сих пор думать об этом страшно. Или избили бы меня на улице, он с дружками, или опять изнасиловали. Нет, это было бы почти бесполезно. Теперь я хочу только одного: отомстить ему за себя. Извести его, в смысле, психически, пусть понервничает парень, хоть какое-нибудь время.
— Как, подружка?
— Это не у тебя двоюродная сестра работает медсестрой в центре, где берут всякие анализы?
— Да. Пури. А что?
— Мне нужен бланк с анализом крови на мое имя, по которому было бы видно, что я серопозитивна, ну, что у меня СПИД, понимаешь?
Эстрелья подхватила мою мысль, что называется, с лету, без всяких дальнейших объяснений. Через два дня она принесла мне необходимую бумажку. Пури оказалась просто волшебницей. Она справилась с заданием чудесно, все было так правдоподобно, что комар носа не подточит. На бланке клиники находились цифры всевозможных проб и показателей, и в конце, в графе, что и требовалось доказать, стоял приговор — ВИЧ-позитивна. Все было на месте: и печать, и подпись главного врача, и надо всем этим красовалось главное — дата. Как будто я их сдавала месяц назад.
Мы с Эстрельей отправились в гавайский бар. Только я вошла в соседний кафетерий, а Эстрелья заскочила на Гавайи с конвертиком в руках. Через минуту она вышла оттуда с лицом довольной хулиганки, счастливая озорница. Я поняла, что проделка удалась, и мы вдвоем отправились праздновать это событие.
На следующий день в моей квартире раздался звонок, которого я уже ждала.
— Привет. Как поживаешь?
— Что тебе надо? — Я сразу дала понять, что узнала его и нет необходимости ни начинать издалека, ни вдаваться в ненужные подробности.
— Ты чего притащила мне этот свой анализ-то? У тебя что, правда СПИД, что ли?
Его голос прерывался от волнения, он словно умолял меня, чтобы я опровергла поступившую к нему информацию. Ему так и хотелось, чтобы я взяла свои слова обратно.
— Нет у меня никакого СПИДа, — ответила я приторно-ласково, почти слащаво.
На другом конце трубки раздался могучий вздох облегчения:
— Блин, а я уже испугался…
— У меня нет СПИДа, я просто серопозитивна, — спустила я его с небес на землю, не оставляя никаких иллюзий. — А анализ тебе передала, чтобы ты имел это в виду.
— Блин, а ты не могла сказать об этом раньше? Это было бы правильно, тебе не кажется?! — Он уже был в отчаянии, и его голос казался таким беззащитным.
— Блин, а ты не мог меня не насиловать?! Это было бы правильно, тебе не кажется!! — ответила я, передразнив его хнычущий голос. — Тебе придется показаться врачу где-нибудь через полгода, не раньше, и мой тебе совет: не пускай это дело на самотек, а не то поздно будет. А теперь прощай, некогда мне с тобой разговаривать. Я должна идти.
Я положила трубку, не дожидаясь ответа. Я была преисполнена глубокого удовлетворения. Я торжествовала. Вряд ли еще когда-нибудь в жизни ему захочется повторить подобный опыт. Этому гаду будет, чем занять свой драгоценный досуг в ближайшие полгода. Надеюсь, он впадет в тяжелую депрессию, и она у него не пройдет до самой смерти. Чтоб ему в аду гореть! Лучшего он и не заслуживает. Я вытащила из холодильника бутылку шампанского, откупорила ее, чтобы как следует оросить свою победу, и, позвонив Эстрелье, рассказала ей, как все прошло, слово в слово. Потом я отправилась спать с радостью на душе, и всю ночь мне снился мой обидчик в самых привлекательных эротических позах.
Иностранец
1
— …Угу, и когда ты за мной заедешь?
— …
— Нет, мужчина, через полчаса не надо, через полчаса это слишком рано. Я только начала укладывать чемоданы. Давай лучше часика через полтора, а? Как ты на это смотришь?
— …
— Отлично. Договорились. Жду тебя у подъезда. Спасибо.
Повесив трубку, я окинула взглядом комнату. Полный погром. Гардероб распахнут настежь, на незастеленной кровати навалены груды блузок, кофточек, платьев и костюмов. Я еще не представляла, с чего начать, а мой коллега Оскар должен был приехать за мной через всего ничего. Через пару часов мы должны были отправиться на ежегодную парижскую ярмарку. Ускорив темп сборов насколько это возможно, через час я упала на постель, выжатая как лимон. Закурив, я стала думать о том, что могла забыть из самого необходимого и наверняка забыла. Сборы в дорогу постоянно превращались для меня в стихийное бедствие. Всегда получалось так, что либо я брала слишком много вещей, которые так и оставались лежать в чемодане, либо чего-то самого подходящего к случаю в моем гардеробе, наоборот, не оказывалось, и по ночам в гостинице мне приходилось что-нибудь стирать. Об обуви мне даже думать не хотелось. Это был отдельный несчастный случай. Не знаю, как у меня это получалось, честное слово, я не нарочно, но я всегда брала с собой самую неудобную пару. Обязательно изуродовав себе ноги за рабочий день, на утро следующего я обнаруживала свежие, только что вскочившие мозоли и весь день называла себя самыми ласковыми именами, какие только приходили мне в голову. Ладно, хватит, отложим душещипательные воспоминания на более подходящий момент, и, не отлынивая больше от черной работы, я отправилась в душ. Высушив волосы в спальне, я сразу же положила фен в чемодан, иначе потом обязательно забуду. Затем с неимоверными усилиями влезла в дорожные джинсы. В следующий раз перед командировкой надо будет обязательно сесть на диету, чтобы спустить этот неприличный живот. Надела широкую, с плечиками блузку и мягкие, удобные туфли. Последний раз проверила, всю ли необходимую документацию забрала из офиса. Быстро пересчитала, сколько у меня денег, и положила бумажник с бронью гостиницы и загранпаспортом в сумочку. Я была готова. И со всем своим багажом стала спускаться к выходу.
