Джудит Гулд - Вторая любовь
— Все из-за таких, как вы. Так чего вы хотите?
— Мне налей виски «Джонни Уокер» с черной этикеткой. Чистые.
Она сыграла изумление.
— Ты ведь шутишь, да?
— He-а. Вот этот мой приятель платит, так что налей мне двойную. — Слик помолчал, потом добавил: — И я хочу настоящего виски. А не той отравы, что ты мешаешь в бутылках под стойкой.
Шерл просто пригвоздила его взглядом к табурету.
— Хочешь неприятностей? Тогда продолжай в том же духе. — Но все-таки нагнулась под стойку за бутылкой и налила виски в чистый стакан.
— И не обманывай, — предупредил ее Слик. Он улыбнулся Кристосу. — Ты еще не знаешь нашу старушку Шерл. Она родную мамочку обдурит.
Шерл не выдержала:
— Знаешь что, Слик? Пошел ты… — и со всего маха грохнула стакан на стойку перед ним.
Она взяла плату из сдачи, оставленной Кристосом на стойке, аккуратно складывая купюру к купюре. Кристос подвинул к ней два доллара на чай, но барменша даже не поблагодарила.
— Видишь ли, Слик, что-то подсказывает мне, что дама тебя не любит.
Тот пожал плечами, взял стакан и аккуратно поднял его, отставив в сторону мизинец. Он жестом изобразил тост, одним глотком проглотил виски, потом закрыл глаза и рыгнул.
— Нектар божественный, вкус соответственный.
Слик открыл глаза. С минуту или чуть больше он сидел молча. Наконец, обратился к Кристосу:
— Ты не потому купил Слику выпить, что он очень тебе понравился. Мы так и просидим здесь весь день и будем тянуть кота за хвост или как?
— Мне нужна информация.
Слик кивнул.
— Да, в этом я силен. Слушай ушком, а не брюшком, не попадешь в дерьмо с душком.
— Понятно. Так вот в чем моя проблема. — Кристос придвинул свой табурет поближе к Слику, наклонился к нему и понизил голос почти до шепота: — Скажем, у меня есть слепок с ключа. — Он начал медленно, ему хотелось слишком много сказать.
— Ну и? — поторопил его Слик.
— Я хочу знать, где мне сделать ключ. Понимаешь, чтобы никто не задавал вопросов.
— О каком ключе идет речь?
Кристос покачал головой:
— Это уж мое дело. — Он вел себя, как крутой пижон. Слик помахал рукой у себя над головой.
— Ты что, видел здесь вывеску «Справочное бюро»? — Он поднял пустой стакан и повертел. — Ты видел надпись «Информация предоставляется за бесплатную выпивку»?
Кристос понял намек, вытащил из кармана еще одну двадцатку и положил на стойку.
Слик покачал головой и оттолкнул деньги со словами:
— Если хочешь мой совет, сорок дважды — мой ответ.
Кристос нахмурился, поскреб подбородок, делая вид, что обдумывает новое требование. Да у него и выбора особого не было. Кого еще спросить, он не знал. Черт, он все еще новенький здесь. И этот город для него как Сибирь.
С тяжелым вздохом Кристос достал еще три купюры.
Слик опытной рукой сгреб деньги.
— Есть один магазинчик скобяных изделий, на Мишн между Восемнадцатой и Девятнадцатой улицами. Они этим занимаются, делают ключи и все такое.
— Это испанское местечко?
— Точно. Того парня, что тебе нужен, зовут, кажется, Карлосом. Маленький такой, с черными волосами. Ты его узнаешь по рубашке. Знаешь, он носит такую серую, с надписью на кармане.
— Как автомеханик?
— Ага. Но только не сваляй дурака, действуй наверняка. Если его нет, не задавай никаких вопросов. Просто уйди и все. Вернешься, когда он появится. Понял, к чему я клоню?
Кристос кивнул.
— А этот твой Карлос, он как, годится?
Слик нахмурился.
— Точно. Если это знакомый Слика, то это профи. А теперь, вали отсюда. — С этими словами меднокожый парень развернулся на своем табурете лицом к стойке, давая понять, что разговор окончен.
Но Кристос не двинулся с места. Он по-прежнему сидел, наклонившись к Слику.
Тот все-таки соизволил посмотреть на него и спросить:
— Что с тобой, мужик? У нас с тобой что, уговор, о котором я не знаю? Мы собираемся составить сладкую парочку? Может, ты на мне жениться собрался?
— Есть еще кое что, — решился Кристос.
— Так выкладывай. Нет нужды орать, можно просто нашептать.
Кристос никак не мог решиться. Он понимал, что стоит на самом серьезном перепутье в своей жизни. И завязнет ли он в этом деле, рискнет или развернется и уйдет, зависит только от него.
От него, и от него одного.
«Что станет с моей жизнью? — размышлял Кристос. — Так и буду дальше мотаться, как дерьмо в проруби? Или попытать счастья, убрать мужа Глории, а там увидим, что из этого выйдет?»
Слик поторопил его:
— Эй, дружок, у меня не так много времени. Так что выкладывай, что там у тебя.
Кристосом вдруг овладело странное ощущение. Ему казалось, что он отделился от собственного тела, взлетел высоко в воздух и оттуда смотрит на своего двойника. И заговорил не он сам, а его долбаный двойник:
— Где мне достать пушку? Ну, ты понимаешь, без всяких там бумажек? Никаких там удостоверений личности или испытательного срока. Просто отдал наличные — получил игрушку.
— Господи Боже, — отозвался Слик. — Черт. Парень, во что бы ты там ни ввязался, я и знать ничего не хочу. Я ясно выразился?
46
Звездная, очень звездная ночь.
Луна притаилась в пушистых облаках, бледная, круглая, четко очерченная, поджидая, пока закат сожжет себя в сверкающих вспышках фейерверка. И теперь, когда темно-синее бархатное небо было свободно, настало время появиться луне. Она начала свое путешествие по усыпанному звездами небосклону, поднимаясь все выше над своим белым двойником, плавающим в океане.
В бухте Восходов вода казалась осколком темного стекла. В желтом свете ламп яхты «Ртуть», лившемся из иллюминаторов, казалось, что на якоре стоят два судна, соединенных по ватерлинии, как сиамские близнецы.
Генератор молчал, ток давали батареи. Если не считать рыб, изредка выпрыгивающих из воды и с шумным плеском падающих обратно, единственными звуками было поскрипывание корпуса и негромкий голос Ханта, доносящийся из трюма.
Дороти-Энн сидела на подушке на кокпите, подогнув под себя ноги. Ее плечи укрывала легкая шаль. Когда Хант замолчал, она обернулась к открытому люку.
Она видела его тень, двигающуюся внизу. Потом заметила, что тень первой скользнула на тиковые ступеньки. На какое-то мгновение его тело полностью закрыло свет, а потом вокруг него появился сияющий ореол. Он дотянулся до выключателя, и свет погас.
Уинслоу прошел к кокпиту и сел рядом с молодой женщиной.
— Все в порядке, — сообщил он. — И.Т. появится у тебя в офисе послезавтра. Я сказал ему, что в одиннадцать утра будет в самый раз. Если тебе не подходит, я перезвоню ему и договорюсь на другое время.
— Одиннадцать часов меня устраивают, — заверила его Дороти-Энн. — Я, правда, ценю твою помощь.
— Помощь! — Уинслоу негромко рассмеялся. — Я всего лишь позвонил.
Дороти-Энн посмотрела на него. Полная ясная луна заливала его серебристым светом. Только лицо оставалось в тени.
Ее голос вдруг зазвучал хрипло:
— Иногда достаточно телефонного звонка. Бедный Хант. Всегда-то он спешит на помощь. Сначала Уитморы, теперь я…
Он улыбнулся:
— Едва ли я похож на странствующего рыцаря, каким ты хочешь меня представить.
— А разве нет?
Уинслоу снова засмеялся. Потом они сидели молча, разглядывая лунную дорожку на воде. Они не разговаривали и не прикасались друг к другу, но чувствовали необыкновенную близость.
Спустя некоторое время Дороти-Энн повернулась к нему:
— Хант!
Он посмотрел на молодую женщину.
— Я хотела бы спросить тебя, — негромко начала она. — Но ты не обязан отвечать на мой вопрос.
— Идет.
Минуту она смотрела вдаль. Потом снова повернулась к нему, пытливо вглядываясь в его лицо.
— Я говорю серьезно. Если я сую свой нос, куда не следует, просто скажи мне, и я от тебя отстану.
— Почему бы мне захотелось это сделать?
Выражение лица Дороти-Энн не изменилось.
— Я говорю серьезно, Хант. Если я лезу не в свое дело, просто скажи мне.
Он заглянул ей в глаза. Они казались глубокими и светлыми в лунном свете.
— Ты никогда не лезешь не в свое дело, — спокойно ответил он.
Дороти-Энн все еще мешкала. Не то чтобы она испытывала неловкость, просто пыталась подобрать нужные слова. Наконец она произнесла:
— Занимаясь общественной деятельностью, — Дороти-Энн плотнее укуталась в шаль. Одна рука, словно изысканная серебряная брошь, сжимала бахромчатые концы, — я полагаю, ты получаешь определенное количество писем с просьбами. Я хочу сказать, от избирателей, нуждающихся в помощи.
— Определенное количество, — хмыкнул Уинслоу. — Это едва ли отражает истинное положение вещей. Я ими завален, так будет вернее.
