Евгений Кабанов - МИССИОНЕР
Тут напомнил о себе нечленораздельным бормотанием совсем позабытый-позаброшенный Михаил Иванович, когда во время оргастических подёргиваний его супруга зацепила его за нос, не умышленно, конечно, большим пальцем своей задранной вверх ноги. Погруженная в свои переживания, она, скорее всего, даже не заметила этого своего некрасивого поступка. Но Аполлону сверху-то всё было видней и слышней, несмотря на также возбуждённое состояние. И он даже испытал, наконец, вместе с оргазмом – что его ещё более усилило – чувство удовлетворения за свою поруганную в акации в присутствии девушки честь. Так вам и надо, Михаил Иванович, не будете ссать людям на головы в подобных пикантных ситуациях! Так и получилось, что месть получилась сама собой. Впрочем, Михаил Иванович ни сном, ни духом даже не подозревал, что он кого-то страшно унизил, и за это его в данный конкретный момент жестоким образом наказывают. Он блаженно улыбался во сне, сладко чмокая губами.
Аполлон застонал и всем телом опустился на Свету Алекс…, осыпая нежными поцелуями её лицо, шею, волосы. Затем опустился рядом с ней на ковёр, продолжая ласкать её лёгкими нежными движениями пальцев. Она отвечала взаимностью.
С дивана послышался стон Наполеона.
Любовники в тревоге приподняли головы.
Наполеон повернулся на бок лицом к наставлявшей ему рога супруге и её любовнику, и сладко засопел.
Света Алекс… посмотрела на него с грустью и сказала:
– У нас с ним уже несколько лет ничего не было… Иногда, правда, у него бывают приступы "столбняка" по утрам, но тут же проходят, едва он приподнимает задницу с постели…
Она перевела взгляд с мужа на любовника.
– А ты знаешь, у меня никогда ещё не было столько оргазмов подряд…
– Правда? – Аполлон нежно поцеловал её в глаза.
– Правда…
Её глаза лучились счастьем.
Аполлон наклонился над ней, коснулся своими губами её губ, спустился на шею, затем на грудь, на живот, ниже… Он снова задрал её широко раздвинутые ноги к самой её груди и, глядя полными любви глазами в её счастливые глаза, в которых уже сквозило лукавство, медленно и шаловливо зарылся в её красивую пышную пизду лицом. Сначала он с наслаждением вылизал ей внутреннюю сторону бёдер, затем мясистые сочные лепестки, и, раздвинув их пальцами в стороны, засунул язык в пизду до самого упора. А когда он в своих неспешных изысках добрался, наконец, до клитора, то познал ещё одну пикантную тонкость натуры Светы Алекс… Однако, к этому времени она была уже просто Света.
Лаская клитор губами и языком, он вдруг услышал её томный голос:
– Вкусно… вкусно… как вкусно… вку-сно…
Он увидел, как она положила свою красивую кисть себе на живот, и тонкие изящные пальчики заскользили по гладкой коже вниз, как бы нерешительно и робко. Они спустились до волос на лобке и задержались в нерешительном блуждании. Аполлон, не переставая ласкать клитор, накрыл её руку своей и ненавязчиво, осторожно стал стягивать её ниже, давая Свете понять, что ей не стСит сдерживаться в своих сокровенных желаниях. Через минуту он уже лизал не только налившийся тяжестью клитор, но и массирующие его её очаровательные пальчики.
– Как хорошо… как вкусно… вку-сно, – не переставала повторять Света, и вдруг, выгнувшись, напряглась, и звонко, как девчонка, засмеялась. По её телу пробежали конвульсии, и Аполлон почувствовал, как она сжала, ласково и нежно, его голову своими мягкими бёдрами.
Муж её опять что-то пробурчал во сне, и отвернулся лицом к спинке дивана.
Когда они расслабились и нежно дурачились у изголовья безмятежно посапывавшего Михаила Ивановича, Света вдруг озабоченно встрепенулась:
– Ой, сейчас же Леночка должна появиться!
Аполлон вопросительно посмотрел на неё.
– Я тебе совсем забыла сказать. Это дочка наша. Она только вчера из Москвы приехала – учится там в пединституте… Так сегодня целый день с подружками пропадает.
Она взглянула на стоявший на столе будильник. Стрелки показывали начало первого.
– Кино уже должно кончиться. Сейчас придёт.
Они вскочили.
Когда Аполлон вышел на крыльцо вместе со Светой, было совсем темно. Он чмокнул Свету в щёчку и, спустившись с крыльца и помахав ей рукой, пошёл по тёмной улице.
Заканчивался первый в его жизни День советской молодёжи.
Глава XXIX
Проходя неподалёку от клуба, Аполлон услышал в той стороне музыку, громкие голоса, смех. Он повернул к клубу, в надежде увидеть то мимолётное прелестное видение, которое мелькнуло сначала на Партизанской поляне в лесу, затем на стадионе, и снова исчезло.
На пятачке возле клубного крыльца, при свете лампочки, висящей над входом, в полном разгаре были танцы под музыку, льющуюся из колонок, выставленных у двери в кинобудку. Танцевало несколько пар, состоящих почему-то из одних девчонок. Вокруг танцующих Петя, как всегда, при полном параде, с громкими криками гонялся за несколькими хохотушками.
Аполлон приблизился к длинной скамейке, на которой сидело несколько человек, среди которых были Шаров, Колян и Колёк. Увидев его, двое пацанов уважительно встали, освобождая для него место. Он сел между Кольками. Все, сидящие на скамье сразу же повернулись к нему. Танцующие девчата тоже замедлили темп, поминутно бросая на него весьма заинтересованные взгляды.
Колян и Колек были заметно навеселе.
– Что, веселье в разгаре? – спросил Аполлон, бросая взгляды в сторону танцующих.
– А то, – подтвердил Колёк. – Как мы сегодня ломовским врезали!
– Санькин с психу чуть не поубивал своих, – оживился Колян. – А вратаря ихнего, говорят, в Сенск в больницу увезли с сотрясением мозгов.
– А Родоман-то, Родоман… – включился в обсуждение перипетий матча Шаров.
– Да, пас ты ему, конечно, выдал точнейший, – усмехнулся Аполлон. – Ему ничего не оставалось, как только гол забивать.
– Ну, Американец, самый главный герой сегодня – это ты, – заметил Колёк. – Гля…
Он слегка отодвинулся и указал на скамейку между собой и Аполлоном. На ней синим фломастером большими буквами было написано: "ВЕРА+АПОЛЛОН=ЛЮБОВЬ".
Колян тоже отодвинулся и тыкнул пальцем в скамейку:
– И тута признание в любви… Свеженькое, вчера ещё не было.
Действительно, какая-то Аня с пылкой натурой потрудилась на славу – жирная надпись шариковой ручкой гласила: "АНЯ+АПОЛЛОН=ЛЮБОВЬ ДО ГРОБА".
– Все девки твои, Американец, – осклабился Колёк. – Может, одолжишь какую, а?
Аполлон бросил взгляд на надписи.
– Да ради бога, выбирайте сами.
Рядом с ними пробежал Петя, едва не схватив за руку особо осмелевшую озорницу.
