Евгений Кабанов - МИССИОНЕР
Вот и оказалось так, что День молодёжи был в Синели самым желанным, самым весёлым, самым праздничным праздником. В этот день с самого утра, невзирая на погоду, всё население посёлка и собственно Синели собиралось в лесу, на большой поляне у памятника партизанам. Так называемый Девятый лес (это был девятый квартал лесничества) примыкал вплотную к посёлку, и был, скорее, похож на парк – весёлое сосново-берёзово-дубовое изобилие с зарослями малины, земляничными полянами, огромными муравейниками, и обилие песчаных дорожек и тропинок. Вот в этом-то лесу-парке и устраивались народные гуляния в последнее воскресенье июня. Никаких тебе утомительных торжественных шествий под патриотические песни, никаких длинных и нудных речей с трибун, никаких обязательных, под роспись, явок. В День молодёжи никому даже и напоминать не надо было, что наступил праздник. Празднично разодетые, семьями, большими компаниями и маленькими группками люди собирались на светлой, расположенной на возвышенности, поляне с памятником народным мстителям, где уже были организованы буфеты со всякими напитками, закусками и сладостями, стоял грузовик с откинутыми бортами – импровизированная сцена, на которой предстояло выступать самодеятельным артистам, между деревьями висели разноцветные гирлянды, из репродукторов гремела музыка и дурманящее пахло сосновой хвоей и цветами.
Программа праздника была до гениального простой: краткое вступительное слово со сцены кого-нибудь из руководителей, объявлявшего праздник открытым, затем выступления артистов, какие-нибудь незатейливые конкурсы, танцы, а дальше – чего чья душа пожелает. У взрослых души обычно желали выпить чего-нибудь покрепче, закусить, пообщаться… Дети же просто закусывали, запивая закуску лимонадом или соком, общались, резвились на лоне природы. У молодёжи, в честь которой, собственно, и назывался праздник, свои, молодёжные интересы, тоже не лишённые выпивки и разнообразного общения.
Для выполнения этого последнего и, пожалуй, основного пункта программы на гуляние все шли, нагруженные сумками, торбами, авоськами, из которых непременно торчали горлышки бутылок, куриные ножки, пучки зелёного лука… А сам пункт выполнялся следующим образом: компания уединялась под каким-либо кустом, затем, в зависимости от величины компании, растеливалось одно, два, три одеяла или покрывала, на них выставлялись все принесенные с собой припасы, и начиналось пиршество. Потом кто-то с кем-то беседовал, кто-то что-то вспоминал и обсуждал, кто-то перекидывался в картишки или забивал на пеньке "козла", парочки уединялись в сторонке, детвора ловила бабочек и жуков… Иногда доходило, конечно, и до мордобоев. А как же, не без этого…
Из леса возвращались, кто когда хотел. Но молодёжь и любители спорта не забывали, что во второй половине дня, ближе к вечеру, в посёлок в этот день приходил "большой футбол" – местная команда встречалась с футболистами из какого-нибудь соседнего села, а то и из самого райцентра.
Вот в такой День молодёжи с утра выдалась чудесная погода: солнечно, тихо, тепло.
Аполлон появился на Партизанской поляне пораньше, когда молодые активисты ещё только устанавливали на одной и з машин радиоаппаратуру, колонки, протягивали провода от линии электропередачи, проходившей в нескольких десятках метров, рядом с выбитой в песке дорогой, ведущей на лесопилку. Ему было интересно увидеть всё с самого начала.
За почти месячное пребывание в Синели он всё никак не мог очухаться от различных происшествий, случавшихся с ним на протяжении всего этого времени. И вот, ко Дню молодёжи все неприятности остались позади, он был в прекрасной форме, никаких шишек, никаких царапин, никаких неприятных запахов. Разве только забинтованный палец, ради которого пришлось ещё раз заглянуть в районную поликлинику. Но это, скорее, был плюс, а не минус. Об истинном происхождении травмы знала только Клава и он сам. В народе же ходил слух, что палец он сломал при спасении Жува. Даже те немногие, кто видел эту его "куклу" раньше подвига, уверовали в то, что это случилось позже. А в своей популярности он убедился ещё по пути в лес, и вот теперь, на поляне, все, даже незнакомые, здоровались с ним как со старым приятелем, причём обязательно старались пожать руку, перекинуться парой слов.
Словом, у Аполлона было превосходное настроение, грандиозные планы – он решил рискнуть и начать писать свои мемуары о жизни в России, дикая популярность и цветущий праздничный вид. Чего ещё можно пожелать? И тут, среди прибывающего на поляну люда, как раз и появился ответ на этот вопрос. Он, вернее, она, а это была именно она, появилась с группой подружек. Всем им был лет по восемнадцать-двадцать, все были нарядны и привлекательны, веселы и красивы. Но она выделялась из всего этого концентрата молодости и красоты. Она была особенно нарядна и привлекательна, особенно весела и красива. С её появлением все эти праздничные приготовления стали ещё более праздничными и радостными.
Позабыв про всё на свете, он видел только её. И она увидела его. И так посмотрела… Сквозь мелькание нарядных человеческих фигур он увидел, как она что-то спросила у подружек, как те повернули головы в его сторону, как потом стали ей что-то рассказывать, как она снова посмотрела в его сторону. Так посмотрела!
Из этого возвышенно-романтического состояния его вывел знакомый радостный голос:
– Привет!
Он оглянулся. Перед ним стояла Клава. Наверное, она была очень нарядна и красива, очень привлекательна. Но Аполлону в тот момент она показалась некрасивой старой толстухой. Однако он мобилизовал всё своё джентльменское естество, радостно заулыбался и весело сказал:
– Привет, Клавочка. А я всё высматриваю, что-то, думаю, тебя не видать.
– А я на машине с ребятами приехала, – она махнула рукой в сторону стоявшего у обочины дороги новенького "Жигулёнка". – К соседке сын с другом из Дебрянска приехали. Я вместе с ними в школе училась, правда, в разных классах.
Аполлон посмотрел на стоящих у легковушки парней, которые закурили, и о чём-то разговаривали между собой. Ребята имели городской вид и выглядели добрыми молодцами. У Аполлона где-то внутри шевельнулось какое-то чувство соперничества, или даже собственничества, если угодно. Зря, что ли, он с Клавой столько натерпелся. Нет, просто так он вам её, ребята, не уступит. Перед его глазами вдруг возникла душещипательная картина, которой он наслаждался за минуту до того, как шлёпнулся задницей в торт. И чувство собственника пересилило все остальные. Он снова посмотрел на Клаву. Та что-то весело ему рассказывала. Никакая она не старая, и совсем не толстая, и очень даже милая и симпатичная.
