Когда вмешалась жизнь (ЛП) - Энн Джуэл Э.

Что, если бы она рассказала ему все той ночью в сарае?

Она подавила рыдания, оставаясь неподвижной, пока матрас не прогнулся. Пайпер легла рядом с ней, толкнув Паркер своим животиком.

— Это очень сильная боль для того, чтобы терпеть ее в одиночку. Почему бы тебе не поделиться немного со мной, прежде чем она окончательно сломает тебя? — прошептала Пайпер.

Паркер зарыдала сильнее. Она этого не заслуживала. Не от Пайпер. Паркер осудила ее несправедливо. Испортила ее свадьбу. Держала обиду целую вечность. А потом сделала то, чего поклялась никогда не делать, — стала изменщицей.

Лгуньей.

Презренным человеком.

— Леви не приедет, — прошептала Пайпер. Это не был вопрос. Она просто знала.

Паркер покачала головой.

— Его потеря. — Сестра погладила ее по волосам, как Паркер делала это со Стефани после похорон.

— Моя… — голос Паркера прерывался между рыданиями, — …э-это моя п-потеря.

Пайпер поцеловала Паркер в затылок.

— Я люблю тебя.

Паркер повернулась к своему отражению. Пайпер окружало сияние беременности, и оно ей очень шло.

— Я тоже тебя люблю. — Она всхлипнула. — Но теперь я ненавижу себя.

Наружу вырвалось еще больше рыданий.

— Ох, Паркер… — Пайпер стерла слезы со щек Паркер большим пальцем, и Паркер зажмурилась.

— Я у-ужасный ч-человек.

— Нет, — прошептала Пайпер. — Если хочешь, чтобы это утверждение было верным, тебе нужно убрать прилагательное.

*

Паркер плакала, пока не заснула. Проснулась она уже посреди ночи.

Не одна.

Окруженная теплом.

И в ловушке. Пайпер спала с одной стороны, а мама — с другой.

В тот момент она знала, что даже если никогда больше не увидит Леви, с ней все будет в порядке. У нее была семья. Которая любила ее без осуждения. Кому она могла доверить свои самые сокровенные тайны.

— У меня был роман с Гасом Уэстманом.

Оба тела рядом с ней зашевелились. Она знала, что они проснулись, но никто не сказал ни слова.

— Мы никогда не занимались сексом. И у его жены тоже был роман, но это ничего не меняет. Я полюбила женатого мужчину, а он полюбил меня. Это было неправильно. Я ничего не сказала Леви, и это тоже было неправильно. Никто мне не поверит, но я сделала это, чтобы не запятнать его воспоминания о них. Хранить все в секрете было труднее, чем рассказать ему. Это причиняло боль, сбивало с толку, смущало и было уничижительно. Очень уничижительно. Но я надеюсь, что это не то же, что как я всегда считала измену… — она вытерла скатившуюся по лицу слезу, — …непростительной.

Пайпер взяла Паркер за одну руку, а Джейни — за другую. Паркер сжала их руки в знак молчаливой благодарности, нерушимой связи. Любви, которая будет длиться вечно.

*

На следующее утро три женщины завтракали в фермерском доме без Калеба и Барта. Было пролито больше слез, принесены извинения и даровано прощение. Паркер должна была исправить то, что могла, и отказаться от того, что уже не подлежало исправлению. Отпустить было тяжелым уроком.

— Итак, что ты теперь предпримешь в плане работы? — спросила Джейни, наполняя кружки кофе и стаканы соком.

— Не знаю. Поищу что-нибудь. Я знаю, ты хочешь, чтобы я осталась здесь, но…

Джейни накрыла ладонью руку Паркер.

— Но ты взрослый человек с мечтами, и тебе нужна свобода.

Паркер вскинула брови и взглянула на Пайпер, которая с усмешкой пожала плечами держа стакан с соком.

— Инопланетяне похитили нашу маму?

— Нет. — Их мама откинулась на спинку стула. На ее лице отразилось нечто напоминающее смесь любви и беспокойства. — Я хочу быть вашим спасательным кругом, а не якорем.

— Не знаю, Пайпер… она выкладывается на все сто, устанавливая мамину планку довольно высоко. — Паркер ухмыльнулась.

— Ммм… — кивнула Пайпер, потирая живот. — Давно пора.

Джейни притворно нахмурилась.

Задняя дверь открылась.

— Тук-тук. Риэлтор только что отдал ключи. — Калеб показал всем связку. — Раз его не закроют до часу, можем начать переносить кое-что из вещей уже сейчас.

— Носите, сколько хотите, ребята. Я подожду здесь, под кондиционером, с поднятыми опухшими лодыжками. — Пайпер послала Калебу воздушный поцелуй.

— Я могла бы отвлечься и потратить немного энергии. Давайте уберем эти коробки из моей кухни.

Паркер встала и отнесла тарелку и кружку в посудомоечную машину. На мгновение она остановилась, глядя на стойку, где они с Гасом были в ночь вечеринки. Горе было подлым мелким ублюдком, всегда прятавшимся за углом. Возвращение в Айову, возвращение в этот дом, а также переезд Пайпер и Калеба в дом Гаса и Сабрины означало, что в ее жизни будет много таких углов. Ей нужно найти способ пережить их, принять, и, возможно, когда-нибудь эти углы исчезнут.

Глава 42

— Уходи! — Леви отогнал Рэгса от себя и зарылся лицом в подушку.

Рэгс залаял.

Леви отключился после неизвестного количества пива в неизвестное время. На нем был только один ботинок, за который зацепились шорты, а футболка обвивала его шею, как шарф. Во рту было такое ощущение, будто он по ошибке съел корм Рэгса. Потерев глаза, ему показалось, будто по ним прошлись наждачной бумагой. Он плакал? Леви не мог вспомнить.

Злость. Это единственная эмоция, которую он помнил с некоторой долей ясности.

Злость на Паркер, Гаса, Сабрину, себя, жизнь и снова на Паркер.

— Пошла ты, Паркер, — пробормотал он, переваливаясь с живота на спину и щурясь от утреннего света, пытавшегося пронзить сетчатку. — Я не хотел тебя любить.

Леви потер виски, чтобы облегчить резкую пульсацию в голове.

— Бл*ть… — Он ненавидел то, что не мог солгать даже самому себе. — Да, хотел. Чертовски сильно…

Рэгс снова залаял.

— Ладно-ладно, тебе нужно поссать. Мне тоже. — Он сел, поморщившись из-за своего растрепанного состояния.

Через три часа ему нужно привести себя в порядок и тащить задницу на стройплощадку. Вернув все предметы одежды на свои места, он выгулял Рэгса и накормил поздним завтраком, всего-то на четыре часа позже обычного. После душа и, казалось бы, бесконечного мочеиспускания, он потащился в гардеробную одеваться. Пустые вешалки и полуоткрытые ящики насмехались над ним, напоминая о том, что у него было и что он потерял.

— Умудрился вставить член в мою сестру и мою девушку, Гас. Это дерьмо просто полный пи*дец.

Леви сорвал рубашку с вешалки. Злиться на Гаса было чем-то новым и немного странным, поскольку он был мертв. И это к лучшему. Если бы он не был мертв, Леви пришлось бы убить его за измену сестре-изменщице с девушкой, которая должна была принадлежать ему.

— Ты сходишь с ума, приятель.

Он надел трусы и джинсы.

— Разговариваешь сам с собой о мертвых людях. Это плохо. — Леви усмехнулся. — Ахах… ты на грани безумия. Что немного жутковато.

Он подошел к кровати и сел, чтобы надеть туфли.

— Рэгс! Иди сюда, чтобы я не разговаривал сам с собой.

Рэгс ворвался в комнату на максимальной скорости.

— Молодец. Теперь мне нужно, чтобы ты оставался рядом со мной, когда я здесь. Время от времени кивал моим словам, или, по крайней мере, наклонял, как обычно, голову.

Рэгс наклонил голову вбок.

— Вот так. Значит, договорились?

Рэгс склонил голову на другую сторону.

— Здорово. Хорошо поболтали. — Он почесал пса по голове и встал. — Буду к ужину. Пора снова возвращаться к холостяцкой жизни.

*

Леви не был знаком с ситуацией, когда поступок девушки становился причиной расставания. Он пытался найти в себе чувство гордости за то, что не он все испортил своим языком без костей. Но на самом деле именно его честность и чрезмерная откровенность неделю назад привели к пустым вешалкам и к тому, что рядом с ним на его большой кровати лежал шерстяной пес, а не самая потрясающая женщина на свете.

Он смеялся над этой мыслью, промывая печень алкоголем в любимом баре через дорогу от своей квартиры.

Самая потрясающая женщина на свете.