Дикое желание (ЛП) - Робертс Тиффани

— Думаю, я могу дать тебе поспать… — он коснулся ее клитора легкими поглаживаниями, взад и вперед, дразня чувствительную плоть.

У нее вырвался звук — наполовину мурлыканье, наполовину стон — и она наклонила таз, навстречу его прикосновениям. Тарген усмехнулся и убрал пальцы с клитора, чтобы обвести его, оказывая чуть большее давление. У Юри перехватило дыхание.

Он уткнулся носом в местечко между ее шеей и плечом, вдыхая сладкий аромат. Ее мягкие волосы щекотали ему нос и щеки. Она протянула руку и обхватила ладонью его затылок, проведя большим пальцем по его шрамам. Каждый прерывистый вдох и тихое мяуканье удовольствия заставляли его член подергиваться, исторгая семя из головки по мере того, как он увеличивался в объеме.

— Тарген, — прошептала она, покачивая тазом и потираясь задницей о его ствол в такт движений его пальцев.

Его яйца напряглись, а удовольствие скрутилось внизу живота, заставляя его приоткрыть губы и прерывисто выдохнуть. Этого небольшого трения было бы достаточно, чтобы кончить, если бы оно продолжалось долго — или даже не очень долго.

Он опустил пальцы вниз, собирая ее эссенцию, и скользнул средним пальцем внутрь. Ее киска сжалась вокруг пальца, втягивая его, как будто она хотела поглотить любую часть его тела, до которой могла дотянуться. Тарген застонал и надавил ладонью на ее таз, прижимая к клитору и сжимая член между их телами. Его мышцы напряглись, когда Ярость, наконец, пробудилась, сузив его внимание на ней.

Аромат ее возбуждения перекрыл все остальные запахи; из-за этого аромата, ощущений и тех звуков, которые она издавала, он был в опасности пролить свое семя прямо здесь и сейчас.

— Тебе больно, Юри?

— Немного, — выдохнула она, запуская пальцы в его волосы. — Но мне все равно. Ты нужен мне внутри. Сейчас.

— Я чертовски люблю тебя, — он прикусил ее шею, и она застонала, выгибая бедра и прижимаясь к нему задницей.

Тарген отказывался изливать свое семя впустую, не тогда, когда ее лоно истекало и было готово для него. Он убрал палец и переместил руку на заднюю часть ее бедра. Приподняв ногу Юри, он широко раскрыл ее. Не теряя ни секунды, он повернул бедра, чтобы высвободить член — стиснув зубы от удовольствия от этого трения — и вонзил его в ее скользкий канал.

Юри со вздохом откинула голову назад. Ее лоно сжало член сильнее, чем когда-либо мог его кулак, и на мгновение все, что он мог сделать, это удержаться там, напрягая мышцы, и рычать, сдерживая угрожающий взрыв. Пламя его Ярости усилилось, она требовала движения, требовала освобождения, требовала, чтобы он потерял контроль — требовала ее.

Когда он позволил себе снова двигаться, то отстранился ровно настолько, чтобы придать следующему толчку дополнительный импульс, снова погрузившись в нее по самую яйца. Он чувствовал каждый миллиметр ее горячих, влажных ножен, и их безжалостная хватка создавала давление на его пирсинг, что выводило его удовольствие на совершенно новый уровень.

Тарген поцеловал ее в шею и подбородок, и Юри повернула к нему лицо, чтобы он мог завладеть ее губами. Он наклонился, чтобы поцеловать ее глубже, жестче, двигая бедрами с большей силой, чтобы соответствовать силе этого поцелуя. Жидкое тепло затопило ее, покрывая его член ее соками. Он глубоко вдохнул их смешивающиеся ароматы и одобрительно зарычал.

Она тяжело дышала ему в рот, и он глотал ее стоны, заявляя права на них вместе с каждой частичкой ее тела. Все это было, черт возьми, его.

Тарген оторвался от ее губ и стиснул зубы, глядя ей в лицо. Ее глаза были закрыты, темные брови нахмурены, а губы, припухшие от их поцелуя, приоткрыты. Юри всегда была красива, но, увидев эту страсть на ее лице, увидев это удовольствие, его сердце сжалось от большего волнения, чем он когда-либо считал возможным. Она была не просто красива, она была настолько чертовски красива, что ни в одном языке не было подходящих слов, чтобы описать ее.

Не то чтобы слова имели значение — сейчас имели значение только Тарген и Юри, только эта связь между ними, только любовь, которую он испытывал к ней, которая росла с каждым мгновением, с каждым днем.

— С тобой так чертовски хорошо, зоани.

Юри открыла веки, и эти зеленые-зеленые глаза встретились с его.

— И с тобой тоже, — она застонала, когда он врезался в нее сильнее, и снова закрыла глаза. — Я так близко.

Ее киска сжалась, дыхание стало коротким и учащенным, а бедра задрожали. Это давление в нем было готово лопнуть, превратившись в равную смесь удовольствия и боли; еще несколько толчков, и он мог бы заставить кончить их обоих.

Но он еще не закончил. Тарген хотел большего, хотел столько, сколько мог — хотел отдать столько, сколько возможно. Он разорвал эти ментальные оковы и освободил свою Ярость.

Похотливая дымка, которой ее запах окутал его разум, сгустилась в непроницаемый туман, закрывая всю вселенную, кроме нее. Юри была для него всем — его зрением и слухом, его вкусом, его прикосновением, его голодом, всем его разумом.

Не выходя из нее, он приподнялся на колени, при этом перевернув Юри на живот, обхватил ее бедра руками и с хриплым рычанием вонзил в нее член, полностью погружаясь внутрь.



Юри вскрикнула, скользя ладонями по смятой постели из одежды под собой. Она прикусила нижнюю губу зубами и уткнулась лицом в ткань, заглушая стоны.

Трепет сотряс все тело Таргена, заставив его выгнуться навстречу ей. Этот новый угол изменил то, как ее лоно скользило по его члену, вызывая мощные ощущения, к которым он не был готов — и он должен был получить больше.

Раздвинув ее колени своими, он отстранился и снова врезался в нее с резким рычанием, но на этот раз не позволил себе передышки. Он задал бешеный темп, движимый необузданными ощущениями, порочным, всепоглощающим удовольствием, его рычание смешивалось с ее хриплыми стонами и мучительными всхлипываниями, со шлепками их плоти в неумолимом ритме.

Даже сквозь пелену Ярости он чувствовал ее движения — поза была покорной, пассивной, но не ее участие. Каждый раз, когда он притягивал ее к себе руками, она отзывалась страстным порывом, полным отчаянного желания.

Внезапно тело Юри напряглось. Лоно сжалось вокруг его члена, и ее соки, горячие и влажные, заструились вокруг его ствола. Она кончила со сдавленным криком и сжала в кулаках охапки одежды, беспорядочно покачивая бедрами.

Тарген запрокинул голову и растворился в этом удовольствии, в ее кульминации, ускоряя темп еще больше, толкаясь еще сильнее. Давление в нем возросло, слишком сильно, слишком болезненно, оно подвесило его на краю забвения.

Каким-то образом он трахал ее только с еще большим остервенением.

Извиваясь, Юри снова закричала с новым потоком жидкого тепла как раз в тот момент, когда дикий рев вырвался из горла Таргена, и его тело забилось в конвульсиях. Содрогающийся член извергал в нее семя, в то время как всепоглощающие импульсы экстаза проносились через него, стирая все сознательные мысли, которые могли остаться в его голове.

Он наклонился вперед, упираясь одной рукой в землю, а другой обхватил Юри за талию, чтобы прижать к себе, пока вращал бедрами, ища каждую капельку удовольствия, отчаянно желая наполнить ее до последней капли своим семенем.

Стоны Юри превратились в прерывистое дыхание, когда его движения замедлились, и туман в голове медленно рассеялся. Он посмотрел на нее сверху вниз. Ее лицо было повернуто в сторону, губы приоткрыты, глаза закрыты, щеки раскраснелись, а черные волосы растрепались. Она дрожала в его объятиях, ее лоно все еще трепетало и сжималось вокруг его члена.

Тарген поднял руку и обхватил ее грудь. Он помял мягкий холмик и ущипнул за сосок, заставив ее судорожно вздохнуть.

— Когда мы вернемся на Артос, землянка, я затащу тебя в постель и буду держать там, пока мы не будем слишком измотаны, чтобы двигаться.

Она усмехнулась, и ее лоно все еще было так плотно сжато вокруг него, что он мог чувствовать крошечные вибрации этого звука, мог чувствовать каждое малейшее движение, которое он вызывал в ней, через свой член.