Вероника Мелан - Ассасин
— Где она может быть? Ты знаешь, где она?
— Нет. Я не видела ее с того дня. Ты ведь поможешь ей, правда? Ты ведь поможешь, скажи?
Она вдруг вопреки собственному желанию поверила в него — в последнюю надежду для Элли в виде высокого темноволосого незнакомца.
— Я помогу, — тихо ответил Рен, скорее для себя, чем для Лайзы, и направился к двери. — Если я не помогу, значит, этот день станет последним для нас обоих.
Стоя на улице, Рен какое-то время прислушивался к внутренним ощущениям.
«Где ты, девочка? Где ты можешь быть, скажи мне?»
Он несколько раз пытался вызвать ее по «внутреннему» номеру, которым когда-то заклеймил сам, но тщетно. Элли каким-то образом заблокировала его, отгородившись широкой стеной от любых прикосновений, однако Рен чувствовал, что она жива. Еще жива…
Странное ощущение угасающего сияния появлялась внутри каждый раз, когда он пробовал дотронуться до нее, почувствовать, определить местонахождение. Элли словно отталкивала его, не позволяла приблизиться, закрывалась. Но несмотря на все ближе подступающее отчаяние, он чувствовал, что номер все-таки может помочь. Единственное прикосновение к ее памяти протянулось между ними тонкой нитью, и Рен ощущал, что еще немного — и он сможет ухватить ее конец и тогда ни за что не выпустит его вновь.
Он стоял на тротуаре и покачивался из стороны в сторону; мимо шли люди — кто-то косился, кто-то делал вид, что не замечает «идиота», кто-то обходил его по широкой дуге. Рен плевал на них. Темные пряди упали на взмокший от усилий лоб, но он все стоял и продолжал покачиваться, пытаясь отыскать слабую пульсацию внутри головы, поймать ускользающий кончик невидимой нити…
«Давай, милая… Давай…»
Когда его глаза открылись, он выглядел почти что сумасшедшим. Резко качнулся на месте, едва не сбил с ног пожилую женщину, бросившись к машине, и едва не выломал, открывая, дверцу джипа.
«Быстрее!»
Не обращая внимания на злобные бабкины выкрики, несущиеся следом, Декстер запрыгнул внутрь и завел двигатель. Колеса взвизгнули и сорвались в занос, пешеходы испуганно заозирались.
А Рен улыбался.
Теперь он знал, где искать Элли. И, если бог даст, успеет спасти ее.
Глава 4
Океан плескал мутные волны на гладкий берег. Пена, шурша, облизывала песчинки, выползала вперед и откатывалась назад, оставляя после себя мокрый след. А через секунду накатывала новая волна. Ветер кружил мелкий песок — бросал его, переносил с места на место, поглаживал.
Я сидела на небольшом возвышении, перебирала пальцами стебли засохшей травы и смотрела на то, как неутомимые волны одна за другой поднимаются из далеких глубин, чтобы, дождавшись своей очереди, ласково прогуляться соленым прибоем по пляжу затерянной бухты «СантаРайз».
Какое-то время мне удавалось ни о чем не думать. Лишь изредка чувствовалось, как кто-то пытается дотронуться до меня невидимой рукой, но я стряхивала ее, желая побыть в одиночестве. Голова играла со мной — то затягивалась туманной дымкой, в которой слышались голоса и появлялись странные картинки, то вновь светлела, позволяя любоваться морем, шум которого был единственным звуком, окружившим меня со всех сторон.
Еще ветер. Иногда он посвистывал, запутавшись в изогнутых стволах пальм, играя широкими тугими листьями, иногда заставлял песчинки выводить хоровод, а иногда прятался и затихал в соломенной крыше стоящего позади бунгало.
Глядя на бесконечную череду волн, я старалась не замечать того, что пальцы рук и ног постепенно немеют от холода, а веки наливаются тяжестью. Мне хотелось смотреть на раскинувшийся передо мной океан как можно дольше, запомнить его ленивую небрежность и тот чудный цвет воды, который вобрал в себя миллионы серовато-бурых оттенков. Навсегда унести с собой этот запах — запах ветра и моря. Запах вечной свободы.
Не знаю, когда именно это случилось, но в какой-то момент я поняла, что нахожусь не одна.
Позади меня стоял тот, кого я хотела видеть меньше всего на свете. Однако его присутствие меня не удивило.
— Уходи, — попросила я, не оборачиваясь.
— Нет. — Ответ Рена прозвучал очень мягко. — Я пришел к тебе.
В меру громкий, спокойный и пугающе ласковый, его голос обволакивал меня, вплетался в плеск волн. Галлюцинация? Даже если так, я поговорю с ней.
— Ты пришел слишком поздно, — мои холодные пальцы продолжали перебирать песчинки, — дай мне побыть одной.
— Я не могу, — послышалось сзади.
Он сел рядом на песок.
— Пожалуйста, уходи. Я не могу заставить, я могу только просить…
— Я много раз уходил от тебя тогда, когда хотел остаться. Не нужно больше просить об этом.
От его слов что-то внутри перевернулось. Теплая волна медленно окатила воспаленное сознание и схлынула, оставив недоумение и растерянность. Зачем он говорит мне это? Почему так больно слышать эти слова? Зачем… теперь?
И он не галлюцинация. А жаль, потому что слишком поздно. Стало горько.
— Рен…
— Посмотри на меня.
Нет, этот мягкий голос попросту не мог принадлежать известному мне Рену Декстеру — я, должно быть, бредила. Оставаясь неподвижной, продолжала считать волны.
— Элли, посмотри на меня…
Сколько теплоты, сколько страсти. И как хочется ей поддаться…
— Нет, Рен, все кончено. Я просто хочу побыть одна и надеюсь, ты позволишь мне сделать это, несмотря на то, что эта бухта твоя…
— Элли…
Я вздрогнула и, не выдержав, повернулась к нему. Всматриваясь в знакомое лицо, я пыталась найти ответ, что изменилось с нашей последней встречи? Почему холод ушел из стальных глаз, а интонации неуловимо потеплели?
— От меня и так почти ничего не осталось. Не нужно было тебе приходить…
Он поднял мою руку и прижал к своим губам.
— Не надо. Не говори ничего. Я очень редко ошибался в жизни, но с тех пор как появилась ты, только этим и занимался. — Рен (а это точно был он) покачал головой. — Вот только я не хочу добавлять к этому списку еще одну ошибку — самую главную.
А я все еще не верила, что он сидит рядом, разговаривает со мной и смотрит так тепло, как я всегда мечтала. Что ж, я получила это, хоть и под конец жизни.
— Ложись.
Меня мягко подтолкнули и уложили спиной на песок.
— Что ты делаешь?
— Доверься мне…
— Рен!
— Доверься, пожалуйста. — В его глазах смешалась нежность и боль. — Ты сможешь принять любое решение, но позже. Сейчас я должен кое-что сделать.
Он смотрел на меня с раскаянием и… любовью? Боже, это бред… Наверное, это ловушка заставила меня сойти с ума и увидеть то, чего не могло быть на самом деле. Но даже если так… Если все это происходило лишь в моем воображении, я была безмерно благодарна такому подарку. Пусть эти теплые руки и ласковый голос будут последним, что мне суждено запомнить, но я уйду счастливой и спокойной, без грусти и сожаления, без горечи и тяжести на изболевшемся сердце.
