Ее бешеные звери (ЛП) - Бали Э. П.

— Да. Она без сознания.

Шлейф дыма от Йети добавляется к нашему, и я наслаждаюсь серебристым облаком. Наталья пыталась сохранить свои секреты, но благодаря небольшой дозе ее же лекарства и безжалостной руке Косы мы получили немного больше информации. Хорошо, что Дикарь заперт в изоляторе, иначе он бы разорвал ее на части так быстро, что мы ничего бы от нее не узнали.

Йети бормочет себе под нос еще какие-то новости, а мы с Косой тихо слушаем, делая небольшие комментарии по ходу его рассказа.

В конце концов свеча перед Минни гаснет, когда заканчивается воск. Она смотрит на нее, слегка нахмурившись, и только когда я вижу, что нижняя губа тигрицы дрожит, я вздыхаю и снова зажигаю свечу от своего источника энергии. Она оживает, и Минни вздрагивает от неожиданности, а затем в замешательстве смотрит на нее.

Клара, студентка и владелица кафе, приносит ей кекс в знак сочувствия. Минни пытается отказаться, но волчица лишь улыбается и оставляет кекс на столе. Тигрица несколько раз моргает, глядя на него, а затем демонстративно отодвигает. И тихо шмыгает носом.

Йети внезапно замирает рядом со мной.

Он молча встает, тушит сигару и входит внутрь. Мне хотелось бы думать, что у меня есть какие-то манеры, учитывая мое воспитание, но я хочу это услышать и планирую подслушать все.

— Браслеты, — приветствует Йети, выдвигая сиденье напротив нее и нагло усаживаясь.

— Преступник, — натянуто приветствует Минни. — Что ты здесь делаешь? Помогаешь избавиться еще от какого-то бедолаги?

— Вообще-то, на сегодня я закончил, — он хватает ее кекс и впивается в него зубами.

— Эй, это было мое! — возмущенно восклицает она. Ее щеки ярко-розовые, но я не могу прочитать ее ауру. Я уже несколько месяцев не могу. Энергия Йети, однако, пульсирует розовым в тон волосам Минни, затем красным, затем зеленым.

— Мне показалось, что ты его не хочешь.

Она сверлит тигра взглядом, крепко сжав маленькие кулачки на коленях.

— Что ты здесь делаешь одна?

— Не твое дело, анимус.

— Так вот значит как, — Йети осматривает ее с ног до головы. Его зрачки расширены, и он не упускает ни одной детали. Сила пульсирует серым.

Минни поджимает губы.

— Думаешь, сможешь убить меня взглядом?

— Может быть.

— Не сработает. У тебя слишком красивые глаза.

— Пошел ты.

— Я бы хотел.

Минни усмехается и ерзает на стуле.

Йети запихивает в рот остатки кекса и, жуя, смотрит на Минни сверху вниз. Тигрица просто смотрит на него в ответ, не разрывая зрительного контакта. Между ними танцует жар и неожиданное количество похоти.

— Теперь ты должен мне кекс.

Голос Йети внезапно становится таким злобным, что в нем слышится что-то звериное.

— Я дам тебе пятьсот гребаных кексов, если ты скажешь мне, какой ублюдок тебя сегодня кинул.

Минни краснеет и отводит взгляд, чтобы поиграть с розовым блестящим телефоном, который Аурелия потребовала для нее. Но Йети безжалостен. Быстрый, как хлыст, он набрасывается на нее и выхватывает телефон прямо у нее из рук. Минни вскрикивает, но ничего не может поделать, пока Йети листает, вероятно, ее приложение для обмена сообщениями.

Его лицо становится все более разъяренным, и даже если я не вижу в его черно-серых клубах жестокости, мой дракон чувствует, как она исходит от него. Внезапно он кладет телефон, скрещивает свои большие руки на груди и смотрит на Минни, сжав губы в тонкую линию.

Она ярко-красная, как будто ее застукали за чем-то неправильным, и злобно огрызается:

— Что?

Сибирский тигр медленно встает, расправляя все свои 195 сантиметров и протягивает ей руку в знак предложения.

— Нет! — недоверчиво произносит Минни.

Он возвращает ей телефон и кладет обе руки на стол, наклоняясь, чтобы вторгнуться в ее личное пространство. Большинство анима, возможно, испугались бы такого явного проявления доминирования, но Минни, глупый котенок, на самом деле облизывает губы. Я бы посмеялся, если бы это не было так интересно.

— Тогда, котенок, — рычит Йети, — возвращайся в свое общежитие.

Прямой приказ от лидера кошачьих в этой школе не может быть оспорен одним из его сородичей, и в его голосе звучит чистая команда.

Любая другая кошка уже бежала бы в обозначенном направлении.

Но Минни просто сидит, и я тихонько посмеиваюсь над выражением растерянности и гнева на ее круглом лице. Как раз в тот момент, когда я думаю, что тигрица подчиниться, как и должна, она скрещивает руки на груди и прищуривается на него.

— Нет, ты, снежный кот-переросток, — усмехается она. — Иди сам в свою общагу и притворись, что ничего здесь не видел.

Она указывает на свой телефон.

Они смотрят друг на друга, ни один из них не отступает. Самый большой тигр в Академии против самого маленького.

К моему огромному, мать его, удивлению, Йети выпрямляется. От него волнами исходит возбуждение, и Коса издает забавный звук. Йети проводит рукой по гладко выбритой челюсти, а затем выходит из кафе и направляется по мощеной дорожке… явно в свою общагу… как и было приказано.

Что ж, да будет так.

— Это… довольно интересно, — бормочу я, бросая взгляд на Косу.

Мой брат-акула с клинической пристальностью изучает Минни, как будто она какой-то особенно интересный вид морских звезд.

Наконец он хрипло произносит, поднимаясь на ноги:

— Это точно, брат.

Глава 40

Лайл

Десять лет назад

Шеф полиции Анималия, мощный лысый тигр, смотрит на меня с недоверием.

— Ты… сдаешься?

— Да, — говорю я серьезно. — Меня нужно посадить.

— Я не понимаю, — говорит он категорично, оглядывая меня с ног до головы. — В каком преступлении ты признаешься?

Я сглатываю.

— В преступлениях, которые я даже не помню. Моя память отключается. Я даже понятия не имею. Зверские убийства, которые я видел в новостях. Думаю, это я их совершил, но не могу быть уверен.

Он вздыхает.

— Сынок, мы постоянно слышим, как люди признаются в том, чего они не делали. Ради внимания, ради славы, ради…

— Мне нужно показать вам, — настаиваю я. — Что происходит, когда я…

Я даже не могу это произнести.

— Перекидываешься?

— Да.

— Хорошо, сынок. У нас есть врачи для таких случаев. Специалисты. Я организую встречу с подразделением.

И он это делает. Верный своему слову, начальник полиции собирает команду. Они помещают меня в обитую войлоком комнату с шестью охранниками-анималия, одетых в тюремную форму для подавления массовых беспорядков. Тяжелые пластиковые щиты, шлемы, дубинки. Электрошокеры для скота.

Это происходит снова. Мой мир погружается во тьму, и мне кажется, что я слышу крики людей откуда-то издалека, словно через туннель. Когда я прихожу в себя, я весь покрыт горячей липкой жидкостью, а на полу лежат только разорванные тела, ткань и пластик.

— Что я сделал? — кричу я, уставившись на свои красные руки, на красные ноги. — Что я сделал?

Через раздвижную панель в комнату выбрасываются обсидиановые кандалы. — Надень их, мальчик.

— Пожалуйста, — шепчу я, вытирая лицо, — скажите мне, что я сделал.

Тишина.

Затем открывается дверь, и входит женщина в белом. Я никогда раньше не встречал такого зверя, как она. Словно золотой огонь, воплощенный в человеке.

— Твой анимус поврежден, Лайл, — ее ровный голос звучит мягко, но полон силы. — Мы думаем, что он, возможно, сошел с ума. Когда он выходит, чтобы защитить тебя, то… ничего не видит. Он только сражается.

Я смотрю ей прямо в золотистые глаза.

— Вы меня казните?

— Я не буду тебе лгать. Это вопрос, требующий рассмотрения.

Тем не менее, я не отвожу взгляда от ее глаз. От ее приговора.

— Я заслуживаю этого.

Когда она внимательно рассматривает мое лицо, я не чувствую себя насекомым под стеклом. Я не чувствую себя животным в клетке. Я чувствую себя мальчиком. Человеком.