Евгений Кабанов - МИССИОНЕР
Аполлон подошёл к забору. Вася был уже рядом.
– Слушай, Вася, про какую дудку ты мне говорил? Про какого-то ёха…
Вася притормозил, с некоторым удивлением посмотрел на Аполлона.
– Ну ты, Американец, и даёшь! Совсем, что ль, забыл? Ты ж в воскресенье идёшь с моей Машкой за земляникой! Чтоб алюби мне создать… Будешь индийским йогом… Что кобр дудочкой дрессируют…
– Что, это я тебе обещал?
– А кто ж ещё?.. Так ты, смотри, не забудь… Выдумай что-нибудь… Она тебя послушает… Договорись с ней заранее, так, мол, и так, возьми меня с собой по ягоды… Да ты не бойся, тебя она не укусит… – видя нерешительность Аполлона, хмыкнул Вася и ускорил шаг.
– А-а-а, герой, – приветствовал начальник гаража вошедшего к нему в кабинет – маленький закуток с зарешеченным, похожим на тюремное, окошком – Аполлона, – ну, давай познакомимся. Меня зовут Иван Васильевич Лопаткин. А тебя, стало быть, Аполлон?
– Стало быть, – в пику ему ответил Аполлон, которому не понравилось, что его назвали героем, да ещё каким-то идиотским тоном – ни то покровителя, ни то опекуна.
Иван Васильевич, худой, высокий, ещё не старый, но уже слегка потрёпанный альбинос с длинным носом и маленькими красными глазками, не обращая внимания на неприязненный тон новенького, с интересом окинул его взглядом.
– Так вот ты какой. А то я заметку о тебе написал, а тебя самого только издали видел пару раз. Ты не обижаешься, что я сразу на "ты"?
– Да нет, – стараясь как можно более равнодушно, ответил Аполлон.
Так вот с чьей подачи он стал наследником какого-то Матросова. Глядя на Лопаткина, Аполлон подумал, что весь его внешний облик, да и, похоже, внутренний, соответствовали прочно укрепившемуся за ним прозвищу – Глиста.
– Так это ваша статья была во вчерашней "Заре коммунизма"?
– Да. А как же?! Такой геройский поступок не должен оставаться без внимания. Какой наглядный пример для молодёжи!
Аполлону стало тоскливо. Это ж надо так прославиться. Он, можно сказать, главный виновник этой дурацкой аварии, оказался, оказывается, её главным ликвидатором. Не в его правилах было присваивать себе чужие заслуги. Хотя, собственно, в этом деле заслуг не было ни чьих, разве только в кавычках. Хорошо ещё, что обошлось без жертв. И то, что единственной полужертвой оказался он сам, немного сглаживало неприятные ощущения. Чёрт, если бы он не был нелегалом, да в этом деле не была замешана женщина, можно даже сказать, самая любима женщина, которой он, несмотря ни на что, благодарен за те короткие минуты общения с ней, он бы, пожалуй, сознался во всём. Ну что ж, ничего не поделаешь, надо подстраиваться под ситуацию. Поменьше всякой инициативы, которая, по распространённому мнению, наказуема.
– Да, но я никаких геройских поступков не совершал, – попытался объяснить уже более доброжелательным и спокойным тоном Аполлон. – А потом, Иван Васильевич, вы там написали, что аварии и не было вовсе. Так была она или не была?
– Садись, – указал на заляпанный пятнами мазута стул начальник гаража.
Аполлон сел.
– Послушай, Аполлон, что я тебе скажу. Я уже пять лет на заводе являюсь бессменным секретарём первичной партийной организации. За это время очень хорошо научился разбираться в самых сложных ситуациях. Да, авария была. Но какая? – Иван Васильевич выжидающе посмотрел прямо в глаза собеседнику, заранее зная, что на этот его вопрос, как положено, может ответить только он сам.
Он поднял указательный палец кверху – мотай, мол, на ус, и, отчётливо чеканя каждый слог, произнёс:
– Не-зна-чи-тель-на-я, – и ещё раз, – незначительная. А почему незначительная? А потому, что могла бы быть значительная, или даже разрушительная. Ну, представь, что ты бы не бросился, так сказать, грудью спасать своё оборудование. Тогда к котлу добавились бы ещё разварники. Это бы как рвануло?! Да ползавода б развалилось. А жертвы? Ты представляешь себе, какие были бы жертвы?
Он сделал паузу, как бы давая время своему визави представить рушащееся заводское здание, тянущиеся из-под обломков руки стонущих в предсмертных мучениях жертв.
– Так что, это была даже не авария, а, скорее, временный выход из строя оборудования из-за халатности обслуживающего персонала. И жертв никаких… Только герой пострадал. А что за герой без страданий?.. Ну, виновные будут наказаны, конечно. Но главное не это. Главное – предотвратить всякие слухи и сплетни…
"Как же – предотвратил!" – с неприязнью подумал Аполлон.
– …Ну, кое-какие сплетни расползлись по посёлку, но это мелочь. А вот большие дальше заводских ворот и не выйдут. Вот что значит вовремя опубликованная в "районке" статья! А то – "я не совершал никаких поступков", – передразнил Аполлона в завершение своего разъяснительного монолога Иван Васильевич. Он как-то снисходительно улыбнулся и добавил:
– Скромность, конечно, украшает человека – герои всегда были скромны и незаметны. Но, как говорится, они не должны кануть в рИку. И всегда будут примером для будущих поколений строителей коммунизма. Вот мы, сорок лет спустя после того, как Александр Матросов закрыл своей грудью пулемёт, спасая товарищей, говорим, что ты последовал его примеру, спасая завод и товарищей. А ещё через сорок лет уже о новом, неизвестном пока, герое будут говорить, что он спас город… или район… и товарищей, как Аполлон Иванов. Вот так-то. Понятно?
– Понятно, – сказал Аполлон, а про себя подумал: "Пожалуй, эти рассуждения были бы не лишены смысла, если бы весь пар давным-давно не вышел из взорвавшегося котла".
– Ну ладно. Пойдём, получишь свою машину, – перешёл, наконец, к делу начальник гаража.
Спиртовоз, к которому Глиста подвёл Аполлона, стоял недалеко от склада готовой продукции, то есть, спирта. Этот так называемый "подвал" – выбеленное извёсткой большое одноэтажное кирпичное здание действительно вросло в землю просторным подвальным помещением. Новый Аполлонов рабочий инструмент представлял собой трёхосный "ЗиЛ-157" шестидесятых годов выпуска с пятитонной овальной цистерной, выкрашенной в светло-серый цвет. Машина имела довольно приличный вид, несмотря на свой почтенный возраст.
– Принимай свою лайбу. Вот ключи… Ну, а с Фоминым, как я понял, тебя знакомить не надо. В общем, сегодня приводи машину в порядок, а с завтрашнего дня переходишь в его распоряжение. Косынкина знаешь?
– Нет, – ответил Аполлон.
– Ну как же? Он на другом спиртовозе ездит. Перепелиное Яечко.
– Перепелиное Яечко знаю. Он мой сосед.
– Ну, вот вы вдвоём с ним и будете возить спирт в Хутор. А начальник у вас, как я уже сказал, Фомин, завскладом готовой продукции. Он же – "подвальный", он же по совместительству и экспедитор… Да вот и он, лёгок на помине… – Глиста кивнул на выходящего из двери "подвала" весёлого раскрасневшегося Хому.
