Леопольд Захер-Мазох - Сочинения
– Ее мужа. Да, кровь его вопиет… Пока эта женщина больна, она будет и раскаиваться, и обещать вам золотые горы, а как только выздоровеет, снова начнет вести греховную жизнь.
– Что же прикажете мне делать?
– Вот вам лекарство для ее души, – сказал купец, вынимая из кармана пузырек, до половины наполненный темно-бурой жидкостью, и прибавил: – Она должна умереть.
– Когда?
– Нынешней ночью… Решаетесь ли вы это сделать?
– Да будет Его святая воля! – смиренно склонив голову, отвечала мнимая сестра милосердия.
XIV. Молодая любовь
Огинский уехал в клуб, а жена и дочь его сидели с работой в руках в зимнем саду, когда лакей доложил о приезде графа Солтыка.
Не прошло и пяти минут, как горничная вызвала старую барыню под предлогом прихода модистки и Анюта осталась с глазу на глаз с дорогим гостем.
Эта комбинация была заранее придумана предусмотрительной маменькой. Бедная девочка была рада уже тому, что между ней и графом стоят пяльцы – слабая защита от его пламенных взоров и льстивых речей. Живописная роскошь экзотических растений, мелодическое журчание воды в маленьком фонтане, слабое освещение, теплая атмосфера, пропитанная одуряющим запахом цветов, – все, казалось, способствовало возбуждению страсти в беззащитном сердце невинной, неопытной девушки; все было на стороне ее назойливого поклонника. Анюта не только боялась его, она его ненавидела. А между тем она чувствовала, что какая-то непреодолимая сила влечет ее к нему, что эта загадочная личность возбуждает ее почти детское воображение.
– За что вы на меня сердитесь, Анюта? – начал Солтык. – Вы избегаете моего взгляда, не хотите слушать, когда я вам говорю, что вы очаровательны, божественны…
– Никто до вас не говорил мне этого, – ответила юная девушка, и щеки ее покрылись ярким румянцем. – Я еще не привыкла к комплиментам… мне совестно их слушать… мне страшно им верить.
– Это не шутка и не пустые слова с моей стороны, я говорю вам то, что чувствую.
– Вы любуетесь мною, как новой игрушкой… недели через две будете думать обо мне иначе.
– Нет, Анюта, вы произвели на меня глубокое впечатление. До встречи с вами меня не интересовала ни одна девушка; вы буквально покорили мое сердце и, если захотите, можете сделать из меня вашего раба.
– Ведь я не кокетка.
– Не об этом речь. Я говорю о священных узах супружеской любви…
Сердце девочки так и замерло. Разговор принял слишком серьезное направление. Только в эту минуту она почувствовала, как сильно она любит другого. Но даже если бы этого не было, она была бы не в состоянии полюбить графа, а выйти за него замуж без любви казалось ей бесчестным.
– Вы не отвечаете мне, Анюта, – снова заговорил граф после непродолжительной паузы.
– Что же я вам скажу?.. Я еще так неопытна, вы станете смеяться надо мной…
На ее счастье, в эту минуту к ним подошла Огинская. Граф чуть не до крови прикусил себе губу, раздраженный тем, что судьба лишила его возможности объясниться. Подали чай. Возвратившийся из клуба хозяин дома завел разговор о политике и о сельском хозяйстве, так что Солтыку не удалось сказать Анюте больше ни одного слова. Он вскоре откланялся и взбешенный уехал домой.
Все это не ускользнуло от глаз заботливой маменьки. Улучив минуту, она вошла в спальню дочери, села на кровать и, поцеловав Анюту в лоб, начала допытываться, в чем состоял ее разговор с графом.
– Браво, моя девочка! – воскликнула она. – Едва появилась в обществе и уже одержала такую блистательную победу!
– Какую победу, maman?
– Понятно, что я говорю не о молодом офицерике, а о графе Солтыке.
Анюта вся вспыхнула.
– Было бы непростительно отказать такому жениху, – продолжала Огинская. – Не говорил ли он тебе о своих намерениях?
– Говорил.
– И что же ты ему ответила?
– Ничего.
– Да ты с ума сошла! – в ужасе всплеснула руками толстая барыня. – У тебя еще куклы в голове!
– Я никогда не полюблю этого человека.
– Дитя! Замуж выходят для того, чтобы приобрести положение в обществе, и сердечные влечения тут не при чем. Графиня Солтык будет играть в свете выдающуюся роль, будет вполне наслаждаться всеми благами жизни… Не отвергай же своего счастья, будь благоразумна!
Анюта не возразила ни слова. Нежная маменька еще раз поцеловала ее в лоб и вышла из комнаты.
На следующее утро девушка решилась на отважный поступок: закрылась в своей комнате, написала на розовой бумажке записочку, положила ее в карман и через двор отправилась в людскую. Там она нашла Тараса, старого казака, носившего ее на руках, когда она еще была младенцем. Худощавый, седой старик суровой наружности радостно заулыбался, увидев свою любимую барышню, и почтительно поцеловал ее ручку.
– Исполнишь ли ты мою просьбу, Тарас? – начала маленькая очаровательница.
– Только извольте приказать, милая барышня, все будет исполнено в точности, – отвечал старик.
– Даже если бы это было против воли моих родителей?
– Ни на что не посмотрю!
– Отнеси вот эту записочку поручику Ядевскому и, когда он после обеда придет сюда, встреть его у ворот и проведи в сад.
– Знаете что, барышня, – с лукавой усмешкой заметил ей Тарас, – уж лучше я впущу его через калитку, оттуда он незаметно проберется в парк.
– Хорошо, мой голубчик, мой золотой Тарасушка!
– Да я готов за вас, что называется, и в огонь и в воду! – со слезами на глазах ответил старик.
Погода в этот день была прекрасная, так что Анюта тотчас после обеда побежала в сад и забралась в самую чащу. Там, в задней стене, была небольшая калитка, через которую должен был войти Казимир. Как встрепенулось юное сердечко, когда предмет ее первой любви остановился перед ней!
– Не судите меня слишком строго, – начала она, подавая ему руку, – мне нужно переговорить с вами наедине.
– Вы осчастливили меня этим приглашением, – отвечал Ядевский.
Молодые люди прошли несколько шагов по аллее и сели на скамейку.
– Послушайте, – сказала Анюта, – за мной ухаживает граф Солтык… серьезно… хотя это и кажется вам невероятными.
– Я его слишком хорошо понимаю, – вздохнул юноша.
– Он намерен сделать мне предложение, и мои родители, наверно, ему не откажут.
– А вы?
– Я никогда не буду его женой.
– О, моя милая, несравненная Анюта!
– Неужели вы меня так любите?
– Грешно вам в этом сомневаться! Я люблю вас до безумия! – и пылкий юноша бросился перед ней на колени, покрывая ее руки горячими поцелуями.
– Ах, Казимир, родители мои не согласятся на наш брак, но сердце мое принадлежит вам, и я клянусь вам в вечной любви и вечной верности!
– Вечной верности! – повторил он, прижимая Анюту к своей груди. Их губы слились в долгом, страстном поцелуе. Для обоих это была минута дивного, неизъяснимого блаженства, но она была столь непродолжительна! Анюта опомнилась первая и, тихонько отталкивая от себя молодого человека, сказала:
