Падшее царство (ЛП) - Дженнингс Сайрита

Голова Люцифера едва держится на ниточке сухожилия, но Души ещё недовольны. Рука Легиона так и сжимает то место, где раньше была шея Люцифера, и то, что осталось от трупа Дьявола, охвачено яростным пламенем. Запах его горящей плоти настолько ядовит, что меня снова тошнит, и внутренности выплёвываются в грязь. Земля под моим свинцовым телом дрожит и трескается, оставляя глубокие трещины, ведущие в Ад, и я изо всех сил пытаюсь зацепиться за что-нибудь — за что угодно, — чтобы не погрузиться в огненное забвение. Небо раскалывается на части, извергая молнии, которые пронзают землю вокруг, сопровождаемые раскатами грома, такими громкими, что я временно глохну.

Кейн жестом приказывает всем отступить, и все бегут в безопасное место, огибая падающие электрические кинжалы, которые поджигают землю. Я заставляю себя ползти в укрытие и, преодолевая боль, двигаюсь к ближайшей могиле так быстро, как только могу. Щебень и обломки осыпают макушку. Даже защищая лицо руками, я вынуждена наблюдать, как обугленные останки Люцифера превращаются в пепел. Но они не складываются в отдельную кучу, как случалось раньше. Они корчатся и извиваются, увлекаемые мистическим ветром, который возносит их ввысь. Не на Небеса. Даже не в Ад. В широкий, жадный рот Легиона.

Многие забрали очередную душу. И это самая тёмная и смертоносная из всех. Я открываю рот, чтобы закричать, но не уверена, что хоть один звук сорвётся с моих потрескавшихся губ. Многих теперь не остановить. Дьявол мёртв. И, судя по ухмылке, появившейся на губах Легиона, всех нас скоро ждёт столь же ужасная кончина.

Легион Потерянных Душ делает шаг вперёд, навстречу электрическому шторму, устремляя омертвевшие взгляды туда, где я скорчилась под полуразрушенной могилой. А потом падает на землю.

Маслянистая, чёрная кровь вытекает из губ Легиона и брызгает на грязь, обжигая почву. Снова и снова его рвёт изнутри, и он неудержимо дрожит от напряжения. Его кожа становится призрачно-белой при каждом кашле и появлении во рту мутной слюны. Вонь от желчи такая гнилостная, что я чувствую её за несколько ярдов. Запах смерти.

Легион умирает.

Он умирает.

Люцифер не просто пожертвовал собой, чтобы остановить Многих. Он забирал с собой своего брата.

— Нет! — визжу я, используя каждую унцию сил, чтобы подняться и доковылять до него. Знаю, это глупо. Знаю, что он может сбить меня с ног ещё до того, как я подойду на расстояние пяти футов. Но моё сердце управляет моими ногами, и даже разум не может вмешаться.

— Иден! Стой! — кричит Кейн.

Затем меня поднимают и уносят прочь, окутывая знакомым ароматом океанской воды и белого песка.

— Нет, малышка, — воркует Нико. — Я не могу позволить тебе сделать это.

— Отпусти меня! — кричу я, извиваясь в его объятиях. — Пожалуйста! Отпусти меня. Я должна помочь ему.

— Сейчас мы ничего не можем сделать. Мне жаль. Очень жаль, Иден, но его больше нет.

Я борюсь, плачу и ругаюсь так грубо, что даже не осознаю, шторм прекратился. Земля больше не дрожит, молнии не прорезают небо, и ветер стих. И Легион больше не дышит.

Я поднимаю голову с груди Нико и вижу, что он лежит в луже похожей на смолу крови, его тело неподвижно и бледно. Мой взгляд мгновенно переключается на Кейна, который застыл в неверии, глядя на своего друга, на своего лидера, на безжизненный труп своего брата. На этот раз, когда я отстраняюсь от Нико, сопротивления нет, потому что больше нет угрозы. Всё кончено. Мы победили. И потеряли… всё.

Превозмогая боль в мышцах и сломанную кость, я подхожу к нему. Нет боли сильнее, чем та, что разрывает мою грудь. Нет более глубокого отчаяния, чем то, что я чувствую прямо сейчас. Я не могу плакать. Не могу чувствовать. Я не могу дышать. Пока нет слова для этой эмоции, нет способа описать бесконечную агонию, которая змеится по моему изломанному телу. Это вроде как сравнимо с тем, как тебя распиливают заживо, заставляя смотреть, как внутренности вываливаются кровавой кучей. Но даже это было бы вторым после… этой муки. Будь у меня шанс, я бы выбирала эту смерть снова и снова.

Я стою в липкой чёрной крови, от которой до сих пор идёт пар. Затем опускаюсь в неё на колени, пачкая руки и колени мёртвыми душами. Кончиками пальцев я убираю волосы со лба Легиона, чтобы видеть его глаза. Даже когда они закрыты, я представляю, что в этих серебристых, сверкающих глубинах царит покой. Я полагаю, что он каким-то образом нашёл рай, который искал. Он столетиями боролся со злом этого мира, но мне не хватило сил сражаться за него.

Я слышу шаги, но не оборачиваюсь. Чувствую, что остальные смотрят на него с печалью, а на меня с жалостью.

— Мы должны перевезти его, — говорит Тойол хриплым от горя голосом. — Город просыпается. Я слышу вдалеке вой сирен.

— Нет.

— У Сем7ёрки есть ритаулы, — прерывает Кейн дрожащим тоном. — Мы должны… мы должны сжечь тело.

— Нет! Не прикасайся к нему.

— Иден, пожалуйста.

Кейн хватает меня за плечо, чтобы оттащить, но я отбрасываю его руку и бросаюсь на всё ещё тёплый труп Легион.

— Нет! Пожалуйста! Просто… просто, пожалуйста. Мне нужно больше времени. Нам нужно больше времени.

Я не знаю, могу ли выдавить настоящие слёзы сквозь беззвучные рыдания, но каждый рывок — удар в сердце. Может, если я буду плакать, потеряю сознание от истощения. Может, я засну, и мне приснится сон, где Легион будет жив. Будет крепко прижимать меня к груди, рассказывая всё о Небесах, описывая их великолепие в таких ярких деталях. Или в его машине, когда он смеётся над моим ужасным пением и игриво отчитывает за то, что я ем нездоровую пищу. Или на крыше моего старого здания, в окружении сотен потрясающих чёрных птиц.

Пожалуйста, Боже, я молча молюсь, чтобы сбылись все мои глупые надежды, мечты и желания. Пожалуйста, не забирай его. Но если должен… позволь ему вернуться домой. Позволь его душе обрести райский покой, на поиски которого он потратил всю жизнь. Забери его домой, где ему самое место.

Моё тело сотрясается от рыданий так сильно, что я, словно чувствую, как его сердце колотится у меня под щекой. И… колибри. Быстрые, головокружительные и жизнерадостные. Должно быть, я уже отключился и переместился в то милосердное состояние сна. Или, может, разум подарил мне эту иллюзию, чтобы защититься от жестокой реальности.

— Ты слышишь?..

Кейн опускается на колени рядом со мной, побуждая меня поднять голову. Лилит, Тойол и Андрас делают то же самое.

— Дай ему пространство, — требует Кейн. Руками, покрытыми запёкшейся кровью и грязью, он бережно баюкает голову Легиона, словно новорождённого. И затем самый драгоценный, самый прекрасный звук, который мне доводилось слышать, эхом разносится по мёртвой тишине кладбища.

Легион делает вдох.

— Он жив! — кричит Лилит, вытирая сочащуюся чёрную субстанцию с губ Легиона, пока он пытается вдохнуть кислород. — Помоги прочистить ему дыхательные пути.

Андрас быстро сбрасывает куртку, небрежно бросая оружие на землю. Он срывает с себя рубашку, чтобы смахнуть ею остатки мёртвых душ с подбородка Легиона, пока Лилит пытается открыть ему рот. Легион кашляет, но за этим не следует гнилая чёрная кровь. За ним глоток свежего, очищающего воздуха, который расширяет его грудь, оживляя измученные, искалеченные части тела.

Я сижу, вцепившись в его порванную, испачканную рубашку, не в силах произнести ни слова, наблюдая, как румянец возвращается на щеки Легиона. Я чувствую, как знакомый, изнуряющий жар снова разливается по его телу под моими кончиками пальцев. И я плачу, когда вижу серебряные звёздочки в его открывающихся глазах. Я думала, что никогда больше их не увижу. Я готова была провести остаток дней в вечной ночи, окружённая леденящей душу, подавляющей неизвестностью, чтобы видеть эти глаза. И теперь они ярко освещают моё ночное небо надеждами, мечтами и желаниями, восстанавливая веру, которой, как я считала, никогда не существовало до этого самого момента.

Я склоняюсь над Легионом, пока его взгляд находит фокус. Я боюсь, что он уже не тот, кем был когда-то. Влияние Многих укоренилось так глубоко, что я не удивилась бы, укради они фрагменты его души.