Падшее царство (ЛП) - Дженнингс Сайрита

— Я должен войти в тебя, — произносит он.

Я приподнимаю бёдра ровно настолько, чтобы он скользнул внутрь, страстно желая быть наполненной им. Затем я ставлю колени по обе стороны от его бёдер и сажусь, вскрикивая от ощущения его пульсирующего члена, растягивающего меня.

— О… Боже, — стону я. — Почему ты такой большой по утрам? У меня такое чувство, что ты разорвёшь меня на части.

Он приподнимает бёдра и стонет:

— Потому что я хочу, чтобы ты ходила весь остаток дня и чувствовала меня в каждом шаге.

Я отвечаю, сжимая его изнутри, заставляя дёргаться, и бешено пульсировать.

— А что тогда ты делаешь весь день?

— Я буду возбуждаться, отсчитывая часы, прежде чем смогу прикоснуться к тебе, попробовать на вкус и почувствовать тебя снова.

Он знает, как сводит меня с ума, когда он сосёт и теребит соски, поэтому не останавливается, пока я скачу на нём до головокружения. И когда мои бёдра слабеют от жаждущего оргазма, он сжимает мою задницу и двигается во мне, пронзая каждым долгим пульсирующим дюймом. Одной рукой схватив его за волосы, а другой прижав к груди, чтобы поддержать дрожащее тело, я кончаю так сильно, что каждая косточка в теле становится упругой. Легион кончает следом за мной, впиваясь зубами в мою грудь и опорожняя себя в моё лоно. Я падаю ему на грудь, наши бешено бьющиеся сердца переплетаются. Легион целует меня в лоб, пока мы переводим дыхание.

— Ты сведёшь меня в могилу.

Я прижимаюсь губами к его шее.

— Не говори так.

— Это правда. Я собираюсь жить и умереть, желая тебя. Вечность кажется отрезком времени. Мне всегда будет мало.

Я размышляю о своей сомнительной смертности и понимаю, что его вечность может быть намного длиннее моей. Но я не буду отягощать этот момент блаженства гипотетическими теориями о следующих пятидесяти годах. Если последние месяцы меня чему-то и научили, так тому, что все мы, так или иначе, подвержены влиянию судьбы.

— Тогда, думаю, нам лучше считать каждую секунду.

Мы принимаем душ вместе, что приводит к тому, что Легион прижимает меня к стене душа и берёт медленно и глубоко сзади. Когда мы, наконец, насытились друг другом за утро, присоединяемся к остальным в огромной открытой гостиной. Сем7ёрка неустанно трудилась, чтобы вернуть своему дому былое великолепие, разумеется, с небольшим ремонтом.

— Мило с твоей стороны вытащить задницу из кровати, — сестра лучезарно улыбается мне из огромной плюшевой кровати. Затем быстро возвращает внимание обратно к огромному телевизору, где они с Тойолом в настоящее время сражаются на какой-нибудь новейшей игровой консоли, модифицированной технически подкованным демоном.

— Доброе утро, Иден. Твоя сестра, как обычно, надрала мне задницу.

— Да как же. Ты позволяешь мне победить, потому что здесь сидит Кейн, — насмехается она.

— И это тоже.

Кейн бросает взгляд на нас с Легион и пожимает плечами. Присутствие сестры здесь, рядом с ним, определённо смягчило поведение демона со шрамами. Я никогда не видела, чтобы он так улыбался, больше смеялся. Он даже был — осмелюсь сказать — добр ко мне.

Я смотрю в сторону кухни и вижу, что Феникс тихо роется в холодильнике. Он достает яйца, бекон и сосиски, а затем берёт сковородку. Но когда начинает разбивать яйцо, замирает, чтобы сделать глубокий, болезненный вдох. Приготовление пищи было страстью Джинна, и ничто не доставляло ему большей радости, чем приготовление еды для своих братьев и сестры. Мы все были так заняты восстановлением дома и помощью Альянсу в восстановлении города, что у меня действительно не было времени задуматься, не обитает ли призрак Джинна в этих шкафах и выдвижных ящиках. Кухня была его царством. Приготовление пищи стало для него спасением от постоянной суматохи и насилия. И хотя у него не было языка, чтобы попробовать вкусную еду, он гордился тем, что может обеспечить семью прекрасными блюдами.

Я быстро чмокаю Легиона в щеку, прежде чем пересечь комнату и войти во впечатляющее открытое пространство кухни. Не говоря ни слова, я беру другую миску и собираю ингредиенты для блинчиков. Я не знаю, какого чёрта делаю, но готова попробовать, если это принесёт Фениксу хоть какое-то подобие комфорта. Он отводит взгляд от яйца и пустой миски и смотрит на меня. Я просто улыбаюсь и возвращаюсь к своей задаче. Секундой позже я слышу тихое постукивание яичной скорлупы по фарфору. Мы работаем в тишине уже несколько минут, когда Лилит заходит на кухню за чашкой кофе. Затем подходит, встаёт рядом с Фенексом и протягивает руку, чтобы взять упаковку бекона. Мы готовим так, словно для нас это самое естественное в мире. Феникс готовит омлет. Лилит бекон для завтрака на сковороде. И я столько блинов, что ими можно накормить футбольную команду.

К нам присоединяется Андрас, чтобы поджарить и намазать маслом хлеб, а сестра передаёт пульт Кейну, чтобы приготовить салат из свежих фруктов. Даже Легион вносит свой вклад, хватая посуду и столовое серебро, чтобы накрыть на стол. Это память о Джинне. Это наследие, которое он оставил после себя. Любовь, тепло и единство, даже когда это причиняет боль. Даже когда мир разваливается на части, он всегда заботился о том, чтобы наши желудки были полны и удовлетворены.

— Прежде чем мы начнём есть, — начинает Легион после того, как мы усаживаемся за стол, уставленный тарелками с дымящейся едой. — Я просто хочу сказать, как много для меня значит то, что мы все сейчас здесь, чтим память Джинна. И где бы он ни был, в какой бы загробной жизни ни обитал, я молюсь, чтобы наш брат обрёл вечный покой.

Я смотрю на Феникса, который мягко улыбается, уставившись в свою пустую тарелку.

— И сотрёт Бог все слёзы с очей их; и не будет уже смерти, ни скорби, ни криков, и не будет боли, ибо прежнее прошло.

— Аминь, — соглашается Легион.

— Аминь, — отвечают остальные за столом.

Мы набрасываемся на еду, и вскоре торжественное настроение за столом рассеивается и сменяется звуками скрежета вилок о тарелки и беззаботным подшучиванием. Как обычно, Лилит и Андрас препираются, как близкие брат и сестра, в то время как Тойол и Кейн обсуждают спорт и машины, хотя Кейн каждые несколько секунд поглядывает на сестру, чтобы включить её в разговор.

Между Фениксом и Легионом всё было не так просто, но я надеюсь, что со временем они вернутся к нормальной жизни. Я не рассказала остальным о визите Феникса в тот день перед отъездом в Новый Орлеан, и унесу этот секрет с собой в могилу. Сейчас он нуждается в поддержке своей семьи больше, чем когда-либо, и я бы не стала рисковать, чтобы они сочли его предателем.

— Ну, извините, что я поел и убежал, — говорит Тойол, поднимаясь из-за стола с пустой тарелкой. — Но у меня есть планы.

— Встречаешься с Крисизом? — спрашивает Легион.

— Не-а. Он собирается к Айрин, чтобы повидаться с Саскией, — выпаливает Кейн, прежде чем Тойол успевает придумать историю. Я поджимаю губы, чтобы удержаться от смеха.

Тойол бросает на Кейна зловещий взгляд, затем объясняет:

— Я просто хочу убедиться, что у неё всё хорошо. Она боится себя и того, что может натворить на публике, и я помогаю ей контролировать способности.

— Конечно, конечно. Именно поэтому, — насмехается Кейн, за что сестра даёт ему щелчок

Теперь мне действительно приходится сдерживать смех. Клянусь, иногда они ведут себя как подростки, пытающиеся скрыть от папы запасы травки. И хотя Легион — прирождённый лидер, я даже представить не могу, что они относятся ко мне как к матриарху семьи.

— Ну, будь осторожен. И передай Айрин привет от меня, — отвечает Легион, сильнее укрепляя ощущение того, что он отец. Он поворачивается и хмурится, пока я изо всех сил пытаюсь не подавиться апельсиновым соком.

— Что?

— Ничего. Просто хотела узнать, дашь ему деньги на обед.

Он с любопытством выгибает бровь.

— Что?

— Неважно. Ты закончил? Я хочу пройтись по магазинам, пока не стало слишком людно.

Легион доедает последнюю полоску бекона и кивает.