Падшее царство (ЛП) - Дженнингс Сайрита

Мы четверо родились с судьбой, о которой не просили, связанные жестокостью и раздорами. Но я отказываюсь стоять в стороне и позволять другим управлять нашей судьбой, пока нами манипулируют как оружием в войне, которая нам не принадлежит. Так что, если нам выпал такой расклад, мы используем его в наших интересах. Пришло время вернуть себе нашу силу. Мы — Первые Женщины, а теперь Четыре Всадника Апокалипсиса. И мы не будем превращены в пешки в проигрышной игре. Мы будем царствовать.

Объединив каждую силу, мы способны сконцентрировать их и сформировать ячейку, которая заманивает в ловушку Многих. Они выведены из строя, неспособны использовать силу, чтобы отразить нашу атаку. Снова и снова они терпят поражение от каждой сгущающейся чумы, ослабляя их власть над Легионом. Они рычат, вырываясь из наших оков, тело их хозяина становится всё более восприимчивой с каждым ударом.

Меня убивает видеть, как тело Легиона разлагается, но это единственный способ. Его смертная плоть исцелится. Но душа нет, если мы не спасем его.

— Вперёд! — кричу я, побуждая всех нас сделать шаг. Многим нужно почувствовать гнев нашей мести. Они отняли что-то у каждого из нас, но не отнимут нашу волю. Мы придвигаемся всё ближе и ближе, пока между ними и нами не остаётся всего несколько шагов. Они падают на колени, сплевывая кровь и желчь. Чёрные струйки дыма срываются с губ, когда потерянные души изгоняются из тела Легиона. Получается. Без носителя души не выживут. А без Легиона им больше некуда идти, кроме как спуститься в Ад, в котором должны быть заключены с самого начала.

Я чувствую, что коллективная сила ослабевает, но мы не можем отступить. У нас больше не будет такого шанса. Поэтому я выплёскиваю всё, что есть — всю ярость, разочарование и боль, которую доводилось испытывать за свою короткую жизнь. Я изливаю весь страх, который таила в себе, когда Сем7ёрка забрала меня и рассказала, кто я. Я ударила со всей болью, которая выпала на мою долю, когда я узнала, что отец был ангелом-убийцей. И я отказываюсь от всех чувств замешательства и вины, которые испытывал в течение последних дней, ради Люцифера.

Люцифер. Дьявол, который разжёг огонь внутри меня.

Вот на ком я сосредотачиваю остатки решимости. Вот кто заставляет меня стиснуть зубы и дать волю самым тёмным частям души. Потому что в момент моей слабости он подбадривал меня. Сейчас, когда я в самом сильном состоянии, он — единственный, кто меня вдохновляет. После всего, что он сделал и кем является, именно его красивое лицо, эти сияющие фиалковые глаза и эта элегантная развязность мотивируют меня продолжать. Я не сомневаюсь, что моё сердце принадлежит Легиону, но Люцифер вполне может похитить душу. И на одну ночь он был властелином моего тела. Так что, если мне придется сосредоточиться на нём, чтобы спасти его брата, тогда я буду эгоисткой. Я разделю себя надвое в надежде, что мы все пройдём через это… вместе. Я не понимаю, что это значит, но знаю, что если уйду отсюда, то навсегда изменюсь.

Многие лежат, откашливаясь от чёрного дыма, оставшегося от потерянных душ. Мы вчетвером подходим ближе, так что практически нависаем над ними, наблюдая, как своенравные демоны выдыхаются и умирают на асфальте.

Я хочу выдохнуть. Конец так близок, я чувствую его вкус. Но знаю, что в момент, когда я ослаблю бдительность, Многие докажут, что мы все ошибались, и нанесут удар с такой яростью, что мы, возможно, не сможем снова справиться с ними. Я никогда так сильно не ненавидела быть правой, как сейчас.

Я должна была догадаться, когда они посмотрели на меня и улыбнулись, обнажив окровавленные зубы. Я бы смогла предвидеть удар. Но в тумане истощения я упускаю то, что могло бы спасти нас всех.

С оглушительным рёвом Многие выбрасывает ядерный заряд энергии, отбрасывая нас четверых назад. Я даже не понимаю, что нахожусь в воздухе, пока не врезаюсь в кусок цемента в нескольких ярдах от меня. Моё тело оседает на землю, сломленное, избитое и истекающее кровью. Воздух вырывается из моих лёгких, и несколько долгих секунд я не слышу ничего, кроме пронзительного звона и приглушённых приближающихся шагов. Сквозь туман в глазах я вижу, как появляется Люцифер, присаживается передо мной на корточки, прежде чем поднять меня и прислонить к соседней могиле.

Вдалеке я мельком вижу Дориана, Александра и Ларса, спешащих на помощь Габриэлле, в то время как Нико идёт помогать Саскии. Оставшиеся из Сем7ёрки устремляются к Лилит.

Я думала… думала, у нас получится. Я думала, наконец-то в этой совершенно испорченной судьбе появилось светлое пятно. Что мы могли бы направить зло, которое гноилось внутри, в нужное русло и превратить его во что-то хорошее.

— Иден. Иден, ты меня слышишь? Иден, посмотри на меня. Скажи, где больно.

С огромным усилием я медленно поворачиваю затёкшую, ноющую шею, чтобы посмотреть на Люцифера. Он выглядит обезумевшим, и на его лице странное выражение. Волнение? Страх? Я не знаю. Я никогда не видела такого раньше. Я не знаю эту версию Люцифера.

— Ты меня слышишь? Пожалуйста, детка. Скажи что-нибудь.

Я хочу спать. Так сильно. Не могу припомнить, чтобы я когда-нибудь раньше так уставала. Я просто хочу полежать. Хочу положить голову Легиону на грудь и позволить его сердцу петь мне колыбельную, пока Люцифер прижимается щекой к моему животу, чтобы я могла поиграть с его волосами. Я такая ужасная. Я не заслуживаю ни того, ни другого. Я знаю, что попаду в Ад, и что я — самый большой грешник из всех, потому что хочу их обоих.

— Поговори со мной. Пожалуйста, Иден. Не… не бросай меня. — Он поднимает страдальческое лицо к почерневшему небу. — Ты победил. Ты хотел моего внимания? Ты хотел, чтобы я страдал за свои проступки? Ты победил.

Я кашляю, и металлический привкус ощущается на языке, побуждая Люцифера притянуть меня к своей груди и небрежно испачкать пиджак моей кровью. Я могла бы заснуть прямо здесь. Могла бы закрыть глаза, и боль ушла бы. И, может быть, я увидела бы сон… Мне снилась бы та ночь, когда он сказал, как долго хотел меня, и как с ним мне было так хорошо, что я чуть не заплакала от удовольствия. И когда он посмотрел на меня, не отягощённый реальностью того, кто он, и раскрыл себя настоящего, возможно, я увидела бы только это.

— Я помню, — прохрипела я.

Люцифер отстраняется ровно настолько, чтобы оценить выражение моего лица.

— Что ты сказала?

Я снова кашляю, затем вытираю губы тыльной стороной ладони, пачкая их кровью.

— Я сказала, что помню. Ты хотел, чтобы я прикоснулась к тебе… поиграла с твоими волосами. Потому что никто никогда не сможет так прикоснуться к тебе. Кроме меня.

Его тон ровный, но взгляд становится теплее.

— Ты помнишь.

— Я помню.

Люцифер сглатывает, и его губы приоткрываются, но слова, произносимые шёпотом, заглушаются звуками стрельбы и криками. Многие не только восстановили силы, но и, кажется, стали сильнее и кровожаднее. Кейн, Тойол и Андрас атакуют всем, что есть, но они даже не могут превратиться в демонов, чтобы этот бой стал вроде как честным, прежде чем их отбросят, как тряпичных кукол, одним взмахом руки.

Нико сближается с Александром и Ларсом, но их магия бесполезна, и они тоже улетают. Кажется, Всадники только оживили души, подпитывая их злобу.

Дориан первым приходит в себя и поднимает руки к небесам, призывая Тёмную королевскую магию. Над головой начинают сгущаться тучи. Запах дождя настолько силён, что я чувствую его вкус. И ветер усиливается до такой степени, что мне приходится хвататься за лацканы пиджака Люцифера, чтобы удержаться на ногах. Надвигается шторм, и хотя бессмертные могут пережить его, я не могу сказать, что Новый Орлеан может позволить себе ещё одно стихийное бедствие такого масштаба.

— Мы должны остановить его, — я пытаюсь перекричать вой ветра, не обращая внимания на боль в голове и шее. — Мы должны что-то сделать.

Град начинает осыпать нас, как маленькие замерзшие пули, и хотя прикрыть глаза от натиска — это подвиг, я не могу оторвать пристального взгляда от Легиона. То, как Многие манипулируют его телом, нечестиво, наполовину зверь, наполовину призрак. Сем7ёрка продолжает наступать, поражая его огневой мощью, которая способна сравнять с землёй целую деревню, Многие же кажутся несокрушимыми. Кажется, ничто не проникает внутрь, и они не замедляются. Если уж на то пошло, они поглощают энергию и отбрасывают её обратно в десять раз сильнее.