Падшее царство (ЛП) - Дженнингс Сайрита

Многие снова ухмыляются, прежде чем щёлкнуть пальцами. Из-за могилы Мари Лаво доносится движение и звуки потасовки, которые заканчиваются громким шлепком. А затем мы все дружно ахаем. Красноглазый демон тянет миниатюрную фигурку за чёрные волосы. Она выглядит не так хорошо, как Габриэлла, словно её пытали несколько дней. Но Саския не сдаётся. Она борется с демоном, и когда он рывком поднимает её на ноги, она плюет ему в лицо кровью.

Всё кончено. Больше не за что бороться.

Легион едва жив. Мы в ловушке и в меньшинстве. И каждая деталь головоломки, которая уничтожит нас всех, выстроена в ряд. Многие уже победили.

Я смотрю на Люцифера в поисках плана, объяснения, чего угодно, но он отказывается встречаться со мной взглядом. А просто продолжает смотреть вперёд, на Многих. И даже не моргает.

— У вас нет всего, что нужно, — кричу я, надеясь выиграть немного времени. Возможно, у них есть все игроки, но двое из нас не участвуют. Особенно самый ценный игрок.

— О чём ты, девочка?

— Тебе не нужны другие Всадники. Конечно, они несут немалый урон, но если хотите уничтожить этот мир, нужна лишь я. Зачем тратить время на чуму, войну или голод?

— Иден, не делай этого.

— Что ты делаешь?

— Ты что, с ума сошла?

— Какого хрена? Он убьёт тебя.

Я слышу резкий шёпот отовсюду, но не обращаю на него внимания. Потому что мне нужна каждая капля сосредоточенности, чтобы проникнуть в сознание каждого из Всадников без малейших намёков на то, что делаю. Я не могу вздрогнуть. Я даже не могу поморщиться. Мне нужно заставить Многих говорить, чтобы подключиться к их сознанию и попытаться спасти жизни. Связать себя с Лилит просто, поскольку она находится менее чем в ярде от меня. Однако я не была уверена, что это возможно, учитывая, что в первую попытку проникнуть в её волю, у меня чуть не случился аневризм, из-за которого я потеряла сознание. Но на этот раз я легко подкрадываюсь и провожу тёплой, успокаивающей рукой по её телу, давая понять, что это я.

«Не реагируй, — говорю я. — У меня есть план».

Достичь Габриэллы и Саскии — гораздо больший подвиг, особенно потому, что я не уверена, что смогу преодолеть барьер, который Многие воздвигли. Но в том месте, где Дориан пытался прорваться, я обнаружила крошечные, толщиной с бумагу, трещины. Я сворачиваюсь как можно меньше и тоньше, вызывая в воображении эссенцию ветра и воды. Мне нужно быть пылинкой, уносимой шёпотом. Мне нужно быть никем.

— Продолжай, — призывают многие, их чёрные глаза расширяются от любопытного ликования.

— Возьми меня. Вам нужна только я. Вместе мы сможем стереть человечество с лица земли, будто его никогда не существовало.

Внешне я хладнокровна, бесстрастна, как и учил меня Нико. Но внутри душевные силы истощаются настолько, насколько вообще возможно, когда я напрягаюсь, чтобы проскользнуть сквозь невидимые трещины и снова собрать себя воедино. Я чувствую запах крови, но тут же отмахиваюсь, прежде чем хоть одна капля успеет скатиться по моей губе. Я чувствую влажную, липкую субстанцию в ушах и молюсь, чтобы она была скрыта непослушными прядями волос. Мне нужно ещё несколько минут, чтобы добраться до них. Тогда пусть кровь идёт.

— И что ты просишь взамен? — спрашивают души, их интерес явно задет.

— Отпусти их. Они только замедлят нас. — Я делаю шаг вперёд на дрожащих, слабых коленях, стараясь удерживать разум в заарканивании Лилит, одновременно подталкивая к Габриэлле и Саскии. — Они тебе не нужны.

Люцифер и Нико пытаются оттащить меня, но я резко отталкиваю их.

— Держитесь от меня подальше, — рявкаю я. — Я этого хочу. И так было всегда. Человечество ничего не сделало для меня, неся лишь боль и нищету. Вы все предпочли людей. Я не повторю ту же ошибку.

Я не могу беспокоиться из-за их предательских и обиженных взглядов. Вместо этого я соединяю свою притворную ярость с последними каплями сил и, по милости Божьей, проникаю в разумы Габриэллы и Саскии одновременно. Я слишком слаба, чтобы тратить время на любезности, как это было с Лилит, но говорю им, чтобы они не издавали ни звука и не двигались. И теперь, когда мы вчетвером связаны, я показываю им свой план так быстро, как только могу, прежде чем рухну на землю.

— Ну… мы договорились? — спрашиваю я, притворяясь, что дрожь в голосе вызвана раздражением, а не усталостью.

Многие склоняют голову набок, обдумывая предложение.

— Возможно. Ты готова оставить всех своих близких? Готова смотреть, как они все умирают?

Хотя это мучительно, я заставляю себя оглянуться на группу демонов и колдунов, которых полюбила и которыми восхищалась. Сем7ёрка стала моей семьёй. После того, как я всю жизнь металась по кругу, постоянно чувствуя себя нежеланной и нелюбимой, месяцы, проведенные с ними, дали ощущение дома. Каждый из них оставил след в сердце, даже Кейн. И когда я думаю о девушке, которой была, когда они нашли меня, и о женщине, которой стала сейчас, я вижу, что без них я не смогла бы прожить столько.

Когда я нашла Нико в Аду — или лучше сказать, когда он нашёл меня, — я была готова сдаться. Я была более чем готова послать всё к чёрту и позволить Люциферу поступать со мной по-своему. Но молодой принц дал мне надежду. Он был моим другом, компаньоном и опорой, когда мир казался слишком мрачным, чтобы жить в нём дальше. Он напомнил мне, что где-то там меня ждёт красота, и, самое главное, он заставил меня осознать силу в себе. Его семья радушно приняла меня и проявила сострадание, даже если я была чужаком, и ни разу не заставила меня почувствовать себя ниже их.

И Люцифер.

Люцифер, Люцифер, Люцифер.

Ненавидеть его было намного легче, когда я не знала его по-настоящему. И хотя он может притворяться, что ничто не волнует его, кроме него самого, за последние несколько дней он показал мне, что я другая. Не тогда, когда он был грубым или пытался соблазнить красивым лицом и лестью. А тогда, когда он вообще ничего не говорил. Когда смотрел, как я с энтузиазмом набиваю морду или смеюсь над глупыми романтическими комедиями. И ночь, которую мы провели вместе… Это был не просто секс. Это была не оргия в ванной или шумная возня на заднем сиденье машины. Это была безмерная страсть, благоговение, экстаз. И, может, будь сейчас другое время, и будь я другой девушкой, а он другим мужчиной, всё могло бы быть лучше.

Я поворачиваюсь ко Многим с каменным выражением лица. И произношу ложь, настолько болезненную, что едва могу выдавить её из горла.

— У меня нет близких. Мне нечего оставлять.

Дерьмовая ухмылка на лице Многих говорит, что они купились на этот фасад. Мне требуется вся сила воли, чтобы сохранить суровое выражение лица, когда безумно хочу вернуться к друзьям и извиниться. Но через нашу мысленную связь я могу чувствовать печаль Лилит, Габриэллы и Саскии и их крошечные толчки в поддержку. Я знаю, что причинять боль людям, которых люблю, необходимо, и если план сработает, они скоро поймут.

— Как пожелаешь, дитя, — напевают Многие.

Они делают шаг вперёд, прямо к границе невидимой стены, и прижимают к ней ладонь. Она начинает вибрировать, переливаясь в воздухе радужными волнами. И точно так же, как оконное стекло, оно разбивается и падает на землю тысячью невидимых осколков.

У меня есть всего доля секунды, чтобы подумать. И если хотим добиться успеха, я должна отвлечь внимание от трёх других женщин и направить всё на Легиона.

— Сейчас! — кричу я, прежде чем прицелиться через плечо.

Я выпускаю пулю, которая пролетает в воздухе и разносит череп демону, удерживающему Саскию. Она бросается налево, а я — направо, так что мы оказываемся лицом друг к другу.

Лилит садится напротив Габриэллы. И прямо в центре нашего прямоугольника судьбы находится Легион, пойманный в ловушку. Мы протягиваем руки друг к другу, создавая силовое поле, которое связывает силы от кончика пальца к кончику. Чума, Белый Всадник, излучает яркую, сверкающую вспышку мистической энергии, которая перетекает в кроваво-красный поток, текущий из рук Габриэллы. Война сталкивается с Мором, поток магии Чёрного Всадника такой же тёмный, как её волосы. А на другом конце этой сверкающей черноты — я, Бледный Всадник, и серебряный поток Смерти.