Падшее царство (ЛП) - Дженнингс Сайрита

— Думаю, что да.

Другая половина нашей группы выбегает из-за угла как раз в тот момент, когда Нико помогает Андрасу подняться на ноги. Они резко останавливаются, осматривая открывшуюся перед ними сцену: земля, забрызганная свежей кровью, разорванная одежда Андраса и четыре отчётливые кучки пепла в сочетании с отвратительным запахом горелой плоти.

— Мы слышали крики, — говорит Тойол, явно взволнованный. Его лицо покрыто красными пятнами, но, похоже, он не ранен. Мы пытались найти вас, но демонов было слишком много. Что случилось?

Мы смотрим друг на друга, все пятеро не уверены, как объяснить необъяснимое. Я не знаю, что это было. Это совсем не похоже на ощущение, которое я испытывала, используя святой шар, а чище, целенаправленнее. И гораздо сильнее всего, что мне доводилось испытывать. Одно дело — полностью обращать демонов в пепел. Но исцелять Андраса? Я даже не могу осознать это, и я слишком взволнована, чтобы попытаться сочинить достойную ложь.

Но, к счастью, Андрас спасает меня от спотыкания о правду.

— На нас напали, но мы отбились, и они убежали.

Кейн кивает.

— Да. Мы тоже. Мы думали, что сможем вывести их с кладбища, но на воротах какое-то заклятие.

Нико оживляется, на его лбу появляется ямочка от глубокой морщины.

— Что за заклинание?

— Мы как будто ходим кругами. Входа нет. Выхода нет. Мы даже не смогли перепрыгнуть через забор! — Он качает головой и проводит рукой, покрытой коркой грязи и засохшей крови, по взъерошенным волосам. — К счастью, они просто… ушли. Отступили, будто их позвали, или призвали на помощь, или ещё какая-то хрень. Здесь происходит что-то серьёзно хреновое.

Я могу сказать, что Кейн менее сдержан, чем обычно, по своему грубоватому поведению. Даже Дориан и другие колдуны выглядят растрёпанными, что поразительно, учитывая, что я никогда не видела их даже с выбившейся прядью волос. Что-то здесь не так. Что-то зловещее, чёрное и ужасающее.

— Легион, — шепчу я, вызывая в воображении свой голос и реальность, в которой мы все катались на коньках. — Он здесь. Демоны просто отвлекающий манёвр, чтобы заманить нас в ловушку. Он послал нам сон не для того, чтобы спасти Габриэллу. Он послал его, чтобы мы пришли, и он мог уничтожить нас всех сразу.

Наступает тишина, пока мы все перевариваем откровение, которое всю ночь прорывалось на поверхность. Мне так сильно хотелось верить, что Легион ещё там, что его всё ещё можно спасти. Я надеялась, что это он обращается к нам, как делал все эти разы раньше. Потому что альтернатива означала бы только одно: он недостаточно силён, чтобы сражаться. И я не уверена, что смогу бороться со Многими, одновременно борясь с собственной судьбой.

Первым заговаривает Кейн, который выходит вперёд, его взгляд полон непоколебимой решимости.

— Он хотел, чтобы мы пришли? — Он усмехается, и в его голосе нет ни тени печали или сожаления. — Тогда давайте найдём этого ублюдка.

Глава 21

Кладбище невелико, но похоже на лабиринт с десятками надгробий, нагромождённых друг на друга, так что ориентироваться, не сворачивая с пути, непросто. Добавьте к этому факт, что на небе нет ни одной звезды, а луна, кажется, спряталась за стеной тёмных облаков, и я почти ослепла. Но мне не нужно зрение, чтобы знать, — Легион близко. Я чувствую его. Могу попробовать его на вкус. Я слышу, как его сердце трепещет внутри меня, будто моё собственное.

Мы сворачиваем за угол, и трепет в груди утихает. У меня кровь стынет в жилах. И какая бы искра решимости, которую я почувствовала всего несколько секунд назад, погасла от безмерной печали. Легион стоит на поляне перед той самой могилой, к которой Люцифер прижимал ладонь, чтобы вызвать самую могущественную ведьму вуду в Новом Орлеане. Он такой, каким я помню: угловатый подбородок, покрытый щетиной, волосы стильно спадают тёмными волнами, а накаченное, точёное тело с головы до ног облачено в чёрное. Он есть и всегда был прекрасным мужчиной-зверем. И хотя я знаю, что это не тот мужчина, которого я люблю — на самом деле нет, — не могу сдержать приступ собственничества и нежности, который скручивает внутренности.

Габриэлла стоит справа от него, её одежда разорвана в клочья, а лицо и волосы перепачканы грязью и засохшей кровью. В ту самую секунду, когда её глаза встречаются с глазами Дориана, она всхлипывает, побуждая его броситься к ней. Но он оказывается всего в трёх футах от своей возлюбленной, прежде чем тело врезается в невидимую стену радужной магии, которая переливается и искрит, а затем отбрасывает его назад. Он врезается в соседнюю гробницу, раскалывая её с оглушительным раскатом грома, но мгновенно вскакивает на ноги и бросается обратно к полупрозрачной стене, по другую сторону которой оказались его жена и нерождённый ребёнок. Но прежде чем он успевает добраться до неё, Нико и Александр тянут его назад, а Дориан вырывается из хватки.

Легион смеётся, но это не тот тёплый, всеохватывающий тембр, который одновременно потряс и утешил меня, когда я услышал его впервые. Он не сочетается с глубокими ямочками на щеках, которые я целовала на ночь, прежде чем положить голову ему на грудь. Звук не соответствует серебристым глазам, освещённым звёздами, которые видели сквозь грубость и заставляли меня чувствовать самой желанной женщиной в мире. Смех Легиона больше не тот, который я когда-то считала своим. Он больше не мой. Он принадлежит душам.

— Так мило, что вы присоединились к нам. Мы ждали вас, — шипят они своим многослойным, отрывистым голосом. Ледяные мурашки ползут по позвоночнику, как дюжина замёрзших пауков.

— Тогда почему бы тебе не подойти чуть ближе? — кричит в ответ Дориан, всё ещё вырываясь из объятий брата и тестя. — Освободи мою жену, и я, возможно, позволю тебе сохранить голову, прежде чем извлеку сердце из твоей груди, демон.

Многие зловеще ухмыляются, угроза насилия одновременно забавляет и соблазняет их.

— Зачем? Она именно там, где ей нужно быть. Воссоединилась со своими сёстрами.

Я смотрю на Лилит, в то же время как она смотрит на меня. Воссоединилась со своими сёстрами? Значит, это была не работа Легиона. Он не вызывал Четырёх Всадников, чтобы мы могли остановить его. Это сделали души. Но зачем?

Люцифер делает шаг вперёд, подняв ладони в притворной капитуляции.

— Что ты ищешь, Легион потерянных Душ? Какое тебе дело до Всадников?

Многие пристально смотрят на Люцифера в течение долгого времени, обдумывая возможность раскрыть карты.

— Они Первые Женщины — начало. И они будут концом. Твой брат глупо боролся с судьбой ценой своей жизни, и, в свою очередь, мы можем не выжить в этом теле. Однако мы планируем забрать этот мир с собой.

— Что ты имеешь в виду, боролся ценой своей жизни? — Встревает Кейн. — Что ты с ним сделал?

Многие издают хриплый смешок, обращая чёрные глаза к Кейну.

— Мы не отчитываемся перед тобой, Демон Убийства.

Кейн рычит, но прежде чем успевает выкрикнуть что-нибудь вульгарное, Люцифер возражает:

— Тогда ответь мне. Что вы сделали с Легионом?

Многие ухмыляются.

— Не больше, чем он сделал сам с собой.

— И что это значит?

— Он думал, что самоубийство спасёт вас. — Они обращают на меня чёрный, безжизненный взгляд, заставляя вздрагивать. — Что спасет её. Он ошибался.

— Ты хочешь сказать… — начинаю я таким тихим и дрожащим голосом, что едва слышу себя. — Ты хочешь сказать, что он мёртв?

Многие улыбаются мне, будто ждали, что я присоединюсь к разговору, будто сам вид и звук моего трепета — дар.

— Так и будет. Скоро, милая. Очень скоро.

Меня сейчас стошнит, но я сглатываю подступающую к горлу желчь и пытаюсь унять дрожь.

— Чего вы хотите? — удаётся мне выдавить из себя:

— Чего хотим? У нас есть всё, что хотим. У нас есть Всадники. У нас есть демоны. И скоро у нас будет этот мир.

— Но у тебя нет Всадников, — бросаю я вызов. — Вы хотите уничтожить всё в этом мире? Тогда мы понадобимся вчетвером.