Дикое желание (ЛП) - Робертс Тиффани

Но этот путь привел тебя к ней, Тарген. И это единственная причина, по которой вы двое сейчас живы. Единственная причина, по которой она жива.

Он глубоко вдохнул, впитывая ее аромат, который оставался сильным, несмотря на множество конкурирующих запахов — в первую очередь грязи, корней и дождя. Его член напрягся в тесных штанах, но приступ острой боли в черепе пересилил страстное желание. Размышления о том, что могло бы быть, обычно откладывались на долгое время после того, как в дело вступал гурош, и они редко бывали плодотворными, представляя собой запутанную паутину потенциальных причин и следствий, ориентироваться в которых ему было особенно сложно — особенно поверх его и без того сложных чувств к Юри.

Тарген наклонил голову, чтобы прижаться губами к ее волосам. Опыт подсказывал ему, что головная боль пройдет не скоро, особенно теперь, когда она подкралась к глазам, которые и так горели от напряжения. Но ему не нужно было тратить время на размышления о сложностях их отношений. На самом деле все было довольно просто.

Она принадлежала ему. Со временем они разберутся со всем остальным. Ему просто нужно было подавить свою Ярость настолько, чтобы доставлять ей удовольствие, не боясь потерять контроль.

Прямо сейчас все, что имело значение, это держать глаза открытыми, чтобы наслаждаться этими мимолетными проблесками Юри в фиолетовом сиянии инопланетных молний. Он потерял так много воспоминаний из своей жизни до ранения в голову. Он, черт возьми, был уверен, что не позволит себе потерять ни минуты из проведенного с ней времени — даже если это означало, что ему придется ударить собственной памяти прямо в лицо, чтобы проиллюстрировать важность сохранения каждой секунды, проведенной с ней.

Список неодушевленных предметов и абстрактных концепций, которые нужно было побить, становился чертовски длинным и очень быстро.

Снаружи продолжалась гроза, отмечающая время звуками проливного дождя и раскатами грома, но Тарген не следил за ней. Он был доволен тем, что продолжал существовать вне времени и пространства с Юри. Не было угроз, которым нужно противостоять, не было Ярости, которой нужно сопротивляться, не было будущего, о котором нужно беспокоиться, и не было прошлого, которое преследовало бы его. Он знал, что это спокойствие продлится недолго. Для Таргена оно никогда не длилось долго.

Когда темнота на долю секунды запульсировала слабым красным оттенком, Тарген нахмурился и смущенно фыркнул.

Что-то было не так.

Красный цвет означал кровь, или огонь, или Ярость.

Громкое биение его сердца отдавалось в ушах.

Земля завибрировала от раската грома, который длился несколько секунд, как будто скреб огромными когтями по склону горы метр за метром. В голове предстали разрушенные камни и огромные комья грязи.

Молния. Красный оттенок был молнией, видимой сквозь веки.

Когда он успел закрыть глаза? Когда его истощение стало таким полным, когда его тело стало таким тяжелым, а разум таким… таким затуманенным?

Ему казалось, что он проваливается под землю, погружается в себя, но он не боролся с этим. Юри была здесь, и звуки бури были успокаивающими и знакомыми. Такими знакомыми…

Монотонный звук дождя, барабанящего по деревьям, земле и камню, был безопасным, естественным, безмятежным. Это была вода — просто вода.

Тихий непрошеный стон вырвался из горла Таргена. Он чувствовал себя тяжелым, таким тяжелым, но в его нутре было еще что-то более тяжелое. Что-то холодное. Этот безжалостный барабанный бой не был падением воды. Это было потрескивание ненасытного пламени, хлопки далеких выстрелов, шрапнель, падающая дождем в лужи и на грязную, пропитанную кровью землю.

Темнота снова приобрела багровый оттенок, но теперь не исчезла. Последовавший за этим грохот не был громом — это был взрыв, сотрясающий землю удар артиллерийского снаряда. Он знал это нутром.

Стрельба усилилась. Отдаленные крики и вой эхом разносились в воздухе. Кожа Таргена покалывала и зудела, он купался в жаре бушующих пожаров.

Они были здесь. Он знал, что они были здесь, и было слишком поздно.

Он открыл глаза на мир огня, дыма и крови, стоял на покрытом шрамами поле битвы, обезличенном повсеместными разрушениями. Темные фигуры выступили из тумана и пламени, безликие, если не считать их зазубренных пастей. Их вой усилился, внезапно став оглушительным.

Бронированные авангарды по обе стороны от Таргена открыли огонь. Ни на ком из них не было шлемов. Он знал покрытые бисеринками пота лица этих воргалов, он служил с большинством из них годами. Но как их звали? Почему он не мог вспомнить их имена?

Юри.

Широко раскрыв глаза, он посмотрел вниз. Он был обнажен и безоружен на усыпанном щебнем поле, его кожа была покрыта грязью и кровью, которые блестели в свете огня. Стук его сердца заглушал шум битвы.

Ее здесь не было.

Она же была рядом с ним, не так ли? Она была прижата к нему, надежно спрятанная в объятиях, и ее манящий аромат наполнял его нос. Теперь существовали только запахи грязи, крови и паленой плоти, едкий привкус дыма и горячего металла.

В нем всколыхнулась Ярость, но она казалась непривычно отстраненной — бессильной. Его конечности налились свинцом, ступни увязли в грязи, а эти воющие ебаные тени-скексы атаковали. Тарген зарычал и рванулся вперед. Каждый мускул в его теле напрягся, чтобы вытащить ногу из грязи. Казалось, что вся планета стремилась утянуть его вниз.

Бластерный огонь авангарда воргалов пронзал скексов, но на место каждого упавшего приходило еще по два ухмыляющихся монстра, появившихся из дыма.

При виде бледной плоти впереди сердце Таргена на мгновение замерло. Это была Юри — это должна была быть она. Но она была среди врагов. Он должен был добраться до нее, должен был вытащить ее оттуда. Он должен был спасти ее.

Рыча, он вытащил ногу из грязи и двинулся вперед. Следующий шаг был ничуть не легче, но он просто сжал челюсти и заставил себя двигаться вперед, сражаясь с голодной грязью за каждый сантиметр. Земля впереди была черной от скексов, их было так много, что он не мог отличить живых от мертвых.

Солдаты-воргалы вокруг Таргена умирали. Он видел, хотя и не смотрел на них, видел их лица с ошеломляющей четкостью. Он видел, как пули скексов пробивают и без того потрепанную броню авангарда. Видел, как лезвия и топоры раскалывают черепа. Видел, как товарищи, которых он знал много лет, жертвовали собой, чтобы убить еще больше врагов и построить собственные курганы из трупов.

И он почувствовал, как тысяча ножей вонзились в его сердце, потому что он знал их лица, знал, что они храбро погибли, но он все еще не знал их имен.

Юри.

Он не забудет ее имени. Не позволит ей стать еще одним безымянным призраком в его памяти.

Тарген взревел и продолжил движение. Она была прямо перед ним, он доберется до нее. Он должен.

Снаряды скексов поражали его тело глухими, тяжелыми ударами. Боль была отдаленной, чуть больше, чем точки тепла, расцветающие по всему телу, но каждая из них немного замедляла его. Скексы набросились на него, нанося удары клинками и скрежеща зубами. Тарген яростно набрасывался на них с кулаками, царапал ногтями, впивался в их грязную плоть клыками.

Из кучи мертвых скексов впереди поднялась маленькая рука с выкрашенными в зеленый цвет ногтями.

Зарычав, Тарген надавил сильнее. Ярость отказывалась давать ему необходимую силу, скручиваясь бесполезным маленьким комочком в груди. Он копнул глубже, разрывая свою суть в поисках хоть чего-то — ведь он должен был спасти ее. Он должен был доставить свою Юри домой.

Он сбросил с себя воющих скексов, дробил кости ударами и чувствовал, как свежая, горячая кровь течет по его коже. Грязь засасывала его ноги и затягивала их все глубже, он жаждал еще крови, их крови.

Юри выползла из-под трупа. Ее глаза были широко раскрыты от страха, а кожа была так же покрыта грязью и кровью, как у Таргена.

Мощные руки обвились вокруг торса, ног и плеча Таргена, а другая обвилась вокруг его шеи. Он выбросил руку вперед, наклоняясь к Юри и толкаясь изо всех сил, какие только были в его ногах.