Эва Хансен - Цвет боли: белый
Его и моя рубашки остались валяться в прихожей, джинсы где‑то в гостиной, до кожаного монстра в комнате боли мы добрались уже без ничего, а уж что творилось на нем… Я уже даже привыкла быть сверху, почти перестала бояться демонстрировать то, что в действительности чувствую, показать ему свою страсть, свое желание.
Но на сей раз мы менялись местами, словно пытаясь подчинить друг друга, причем каждый норовил оказаться сверху! Это так ново — не уступать, подчинять, а не подчиняться, требовать свое…
— Ах ты так? Ну держись!
Какая, к черту, нежность? Это была борьба, причем нешуточная. Нам не до ласк, мы рвались обладать друг дружкой, нет, не так — взять друг друга. Перекатывались по подиуму, рискуя попросту свалиться с него. Обошлось, но кончили все же на полу…
Когда все закончилось, я все равно оказалась сверху, и это была победа.
Я не пряталась у него на груди в смущении, просто повалилась рядом без сил.
— Что это было?
Ларс заглянул мне в лицо:
— Хочешь повторения?
Вот теперь я уткнулась ему в плечо:
— Не смогу.
— Еще как сможешь. Давай, поспорим, а если проиграешь, выполнишь любое мое желание.
Ну да, это из беспроигрышной серии, потому что я готова выполнять желания этого тирана с утра до вечера, но для порядка я противлюсь.
— Пошли в душ.
Конечно, проиграла. Смогла. В душе смогла. Правда, сумасшествия не было, была нежность, а еще его совет на ушко:
— Вот так и нужно, дорогая. Ты замечательная любовница, только еще не все поняла.
И вот теперь приглашение в его офис.
— Хочу.
— Угу, подожди меня.
Что бы это значило?
Я могла придумать все, что угодно, но только не то, что последовало…
Ларс принес чулки и красивый плащ. Протянул мне:
— Надень.
Стараясь не допустить, чтобы большое полотенце упало с моего тела, я осторожно натянула чулки. Красивые, с хорошей резинкой, я такие не ношу, но почему бы не доставить удовольствие Ларсу. Плащ остался лежать в кресле…
— Туфли?
Да, конечно, но не мешало бы сначала кое‑что другое, например, нижнее белье.
Но змий‑искуситель приготовил мне сюрприз.
— Нет, только плащ.
— На голое тело?!
— Угу. — Чертенята в глазах корчат мне рожи, даже показывают языки. — Не рискнешь?
С этими словами Ларс просто освобождает меня от полотенца, проверяет, насколько высохли волосы (хвала короткой стрижке, они уже почти сухие) и помогает надеть плащ. Плащ достаточной длины, чтобы прикрыть то, что видеть никому не положено, но наклоняться не стоит.
— Ты хочешь, чтобы я в таком виде куда‑то вышла?!
— Ты великолепно смотришься, дорогая. Просто не наклоняйся и никто не поймет, что ты без белья.
— Ларс?!
— Ты проиграла пари.
— И ты заставишь меня раздеться посреди Сергель?
— Глупости. Я никогда не допущу, чтобы тебя увидел кто‑то, кроме меня. Ты моя и только моя. Нет, это все для меня. Пойдем.
Ощущение потрясающее. Можно быть обнаженной в сауне, даже на нудистском пляже (не пробовала, но наслышана), но быть обнаженной даже под плащом посреди города!..
Стоило шагнуть за дверь квартиры, как я вся подобралась. Ларс лукаво разглядывал меня:
— Ты прелесть. Пойдем, и учти, что сбежать я тебе не позволю. До конца так до конца!
Ах так?! Я еще не забыла урок Дубая, там он показывал меня своим бывшим одноклассникам, а теперь решил своим коллегам продемонстрировать?
Принимая вызов, я выпрямляю спину, расправляю плечи и вскидываю голову. Ларс едва сдерживает улыбку, бровь чуть приподнимается. Мой подбородок вздергивается еще выше, да, вот так!
Как ни в чем не бывало приветственно машу рукой консьержу и в машину сажусь так, словно под плащом я в вечернем платье, а не голышом. Мелькает мысль, что есть такие платья, в которых разница была бы не слишком заметна.
— Да, кстати, а что у тебя за офис?
Он смеется уже откровенно:
— Любопытных мужских взглядов не жди, у меня работают одни ботаники.
— И секретарь есть?
— Угу, красивая молодая женщина.
Так… я что, должна ревновать его еще и к работе?
— Хм… ты даже не съязвила по этому поводу?
— А надо было?
— Я ожидал.
— Извини, что обманула надежды…
Ларс смеется как‑то… загадочно, что ли. Ясно, что впереди меня ждут приключения. Знать бы еще какие.
— Погадай, погадай. Полезно, возбуждает.
Черт побери, он мысли читает?
Его рука скользит по моей ноге под плащ… Да что же он делает?!
— А… а где офис?
В ответ смех.
— Недалеко…
Действительно недалеко, в офис превращена большая квартира на первом этаже на Валхаллагатан.
Ларс помогает мне выйти из машины, явно прикрывая, если я вдруг допущу неловкость. Но я все делаю красиво, даже горжусь собой.
— Молодец… Может, тебе вообще не носить белья?
— Во время визитов в твой офис? Кстати, чем вы занимаетесь?
— Это благотворительная организация. Помогаем людям с… помнишь, Жаклин?
Да, я помню двоюродную сестру Ларса, которая живет в боковом крыле его замка. У Жаклин когда‑то давно съехала крыша на почве изнасилования. Мартин сестру попросту обирал, и Ларс добился передачи опеки ему. Много лет он пытается помочь Жаклин, но все бесполезно…
Это больной вопрос для Ларса. Потому я больше ничего не спрашиваю.
В приемной нас действительно встречает молодая красивая женщина, примерно ровесница Ларса, и отношения у них почти родственные, обмениваются легкими поцелуями в щеку, после чего Ларс объявляет:
— Линн, это моя незаменимая помощница Мария. А это Линн, тебе объяснять не нужно…
Женщина протягивает мне руку, пожатие очень приятное, в меру крепкое и в меру вежливое.
— О да, объяснять не нужно. Если Ларс о ком‑то говорит, то только о тебе…
При этом она делает движение, словно готова… принять мой плащ. От ужаса я замираю и не замечаю ее последнюю фразу. Выручает Ларс, он обнимает меня за плечи и, увлекая дальше по коридору, объявляет:
— Меня ни для кого нет. Я вообще здесь не появлялся.
Мария смеется:
— Хорошо…
— Испугалась? — это уже мне на ухо.
— Конечно.
— Смотри, вот здесь хозяйничаю я…
Кабинет невелик, но прекрасно обставлен. Ларс во всем Ларс.
Я обхожу кабинет по кругу. Меня не интересует мебель и даже книги в шкафах, краем глаза успеваю заметить, что они по психологии, конечно, положение обязывает. Интересны несколько фотографий. На них явно больные люди со странными глазами, на одной Жаклин, но цвет ее глаз я не улавливаю, веки опущены. Ясно, это его подопечные.
