Тиамат - ЭКЛИПСИС
Итильдин смутился, не зная, куда деваться от пристального взгляда степняка.
– Наш ледяной красавчик растаял при виде юбки! Кто бы мог подумать… Раз так, я тоже хочу себе женщину для забав! – заявил тот. – Давай, сладкий, разукрась нашу куколку.
– Поищи себе женщин в другом месте, – отрезал Итильдин, воинственно поднимая подбородок. – Я в жизни не надену платья.
И тут Кинтаро, подобравшийся близко, схватил его и заломил ему руки за спину.
– Давай, Альва, пока я его держу! Вон те красные тряпки вполне сойдут.
– Нет, Лиэлле, мы же договорились! – вскрикнул эльф, пытаясь стряхнуть с себя цепкие лапы варвара.
Хищно улыбнувшись, Альва подступил к нему и стиснул его талию.
– Я сказал, что принуждать тебя не стану, и я не стану. Только видит бог, Динэ, если ты откажешься, я тоже откажусь. Никаких женских платьев, никакой косметики… больше никогда, Динэ, ни единого чертового раза. Подумай над этим.
И поцеловал его в губы, долго и страстно, и это действие вряд ли могло облегчить процесс обдумывания даже у Древнего.
– Ты не можешь… энкины тебя опознают…
– Угу, и тебе больше никогда не придется задирать на мне такую славную, шуршащую длинную юбку… и никакой клубничной помады, и никаких арисланских духов, и никаких пошлых блестящих украшений…
Итильдин покорно закрыл глаза и перестал вырываться.
– Вот это мы снимем… Кинтаро, подай вон то черное платье с серебром. Динэ будет исполнять роль безутешной вдовы. Самое оно для отваживания любопытных.
– Черное? Он и так бледненький.
– И ты еще меня будешь учить, ты, эссанти? Да я спал с самыми изысканными модниками столицы! Мой предпоследний любовник перед зеркалом проводил три часа каждое утро! Не слушай его, Динэ. Как раз все подумают, что ты кажешься бледным по контрасту. Ну, и будешь носить с собой пудреницу и временами демонстративно припудривать носик. Или вуаль прицепим… полупрозрачную такую, газовую…
– Зачем все это, Лиэлле? – простонал Итильдин. – Мы не должны привлекать к себе внимание!
– Нет, мы будем привлекать к себе внимание! Но не как авантюристы, скрывающиеся от неприятностей, а как две красивые дамы, путешествующие в поисках развлечений! И поэтому я буду кокетничать напропалую со всеми, кто встретится нам на пути, покупать в лавках безделушки и наряжаться в яркие тряпки.
– Только не позволяй им залезть к тебе под юбку, а то весь маскарад псу под хвост, – вставил Кинтаро.
– Дам за коленку подержаться, и хватит с них. Арисланцы не в моем вкусе. К тому же, они с таким предубеждением относятся к мужской любви… Кстати, вот еще одна причина, почему мы должны переодеться в девушек. Компания из трех мужчин, которые живут вместе и не водят женщин, вызывает вполне определенные подозрения. Так, сейчас наведем красоту и пойдем испытывать маскировку на хозяине. Значит, благородная криданская леди Альдис Аланис, ее не менее благородная, но рано овдовевшая подруга Ци-линь Ци-джанг и их телохранитель… Эй, вождь, а тебя как звать?
– Хорошо же тебя оттрахали, аж в беспамятство впал! – ухмыльнулся Кинтаро. – Или входишь в роль пустоголовой девицы?
– Тьфу, дурак. Я говорю, как нам тебя называть? В целях той же маскировки?
– Придумал тоже. Может, и мне в бабу переодеться? – заржал тот.
Похоже, Альва слишком живо представил себе Кинтаро в женском платье, потому что чуть не зарыдал от смеха.
– Я своим приказал не болтать, что вождем у них теперь Акира. Энкины, небось, думают, что мы все еще в моем шатре кувыркаемся. А станут нас искать – думаешь, кто запомнит, как меня звали? Запомнят только, что варвар с мечом, даже племени не отличат. А имя – то ли Ахтаро, то ли Хэйтаро, то ли вообще Таргай, кинжал ему под ребра…
Между тем быстрые пальцы Альвы порхали у лица Итильдина, нанося на него кисточками тени, тушь, помаду. Эльф переносил это стоически. Близость Лиэлле успокаивала, убаюкивала, и… Ведь безопасность его возлюбленного стоила таких жертв! И каких еще грехов бояться ему, оставившему свой народ ради смертного мужчины! Ради мужчины, который… о, как он был хорош в женском обличье, словно воплощенная мечта об идеальной возлюбленной, лелеемая эльфом в далекой юности… Чтобы снова увидеть эту женщину, скрывающуюся внутри его Лиэлле, как бабочка внутри цветка, он был готов даже остричь себе волосы.
– А волосы придется покрасить, – сказал Лиэлле, вторя его мыслям, и эльф тяжело вздохнул.
– Ушки, – напомнил варвар. – Ножичек дать? Подровняем!
– Балда, платком прикроем. Так, последний штрих… Все, можешь открыть глаза. Динэ?
Итильдин выпрямился у зеркала, глядя на незнакомое отражение в свободных черно-серебряных одеждах. У отражения было лицо немного испуганной девушки с пухлыми розовыми губами и глазами, густо обведенными черным по южному обычаю. Не веря своим глазам, Итильдин протянул руку, коснулся девушки – и по ту сторону стекла она тоже протянула руку и соединила свои пальцы с его.
Он беспомощно оглянулся на Лиэлле.
– Это я?
Ответить тот не успел.
– Твою мать! – лаконично выразился Кинтаро, схватил эльфа за талию и швырнул на кровать.
– Черт побери, хоть бы один похвалил мое искусство! – не сдержался кавалер Ахайре, но его уже никто не слышал.
– Пусти, свинья! Похотливый ублюдок! Осторожно… ох… порвешь… – Вскрики эльфа сменились неразборчивыми всхлипами.
Немного погодя Кинтаро, шумно дыша, перекатился на спину рядом с Итильдином. Эльф, пряча глаза, торопливо приводил в порядок одежду. Альва ехидно заметил:
– Похоже на то, вождь, что тебя тоже заводят юбки?
– Он и раньше был похож на девчонку. Но теперь, уж не знаю как, ты сделал его похожим на человека. – Приподняв бедра, вождь застегнул штаны и добавил: – Мне определенно нравится Арислан.
Наутро знатные иностранки с телохранителем почтили своим присутствием главный зал таверны «Благословенный сад», и обладатель каждой пары глаз, которая смотрела в их сторону, тут же умолкал, разинув рот. Сам Ширван, стоявший за стойкой, вспомнил о незакрытом кранике бочки, только когда вино потекло на пол. Посмотреть действительно было на что. Даже в шумном торговом Исфахане нечасто можно было увидеть такую диковинную компанию.
Старшая из женщин, рыжеволосая, выглядела как королева инкогнито. Помимо ослепительной красоты и роскошной одежды, она обладала той поистине царственной уверенностью в своей власти над окружающими, которая гарантирует, что к оброненному платку тут же протянутся десятки рук, чтобы с нижайшим поклоном поднести его красавице в надежде на одну лишь благосклонную улыбку. Даже в таверне для зажиточных купцов эта дама смотрелась как райская птица, случайно впорхнувшая в убогую лачугу. Такие экзотические цветы произрастают только в покоях аристократов, в окружении богатств и роскоши, дорогих ковров и изысканной утвари. Ширван Одноглазый, конечно, слышал, что в северной стране, лежащей за Дикими степями, каждая красивая женщина чувствует себя королевой, но впервые получил такое зримое подтверждение.
