Тиамат - ЭКЛИПСИС
И он вышел, а Лиэлле вернулся к прерванному занятию. Итильдин сел у его ног и робко поинтересовался:
– А почему ты не оденешь что-нибудь более… нейтральное? Примерно то, что носят в Трианессе?
– О, сейчас я тебе прочту лекцию по теории современного криданского костюма. Ты, наверное, обращал внимание, что в Криде у мужчин и женщин не особо много различий в одежде. Если кто к тебе спиной стоит, особенно в длинном приталенном камзоле, то пол ни за что не угадаешь. Разве что по росту или по ширине плеч. Ну, а если лицом – тогда проще, если грудь имеется. Я сам однажды пари проиграл: девочка была плоскогрудой и страшненькой, а я ее принял за хорошенького мальчика! Даже длина волос не показатель. Лэйтис ты сам видел, и офицерш из ее гарнизона, и в столице, чувствую, скоро войдут в моду короткие стрижки. Но у женщин есть одна привилегия – платья. Вот такие, старинные, по моде времен короля Тизанну, основателя нынешней династии. Подчеркивают женственность, знаешь ли. Дамы приберегают их на балы, праздники, вечеринки… Ах, знаешь, как романтично – забираться под все эти юбки где-нибудь в темном уголке! – Лиэлле мечтательно прикрыл глаза. – Наши аристократки считают своим долгом одеваться за границей только так, особенно в пуританском Арислане. Одна дама из Трианесса произвела фурор, явившись с полуголой грудью на прием к халиду. Так что мне придется держать марку развратной северянки, – Альва подмигнул Итильдину и начал выщипывать брови.
– Зачем тогда столько косметики? – Эльф кивнул на изобилие баночек-скляночек на столике перед зеркалом. – Кавалеры в Криде тоже красятся, я видел, но не становятся от этого женственней.
– Динэ, я не крашусь, я гримируюсь. Навыки бурной юности в действии. Чтобы выглядеть как женщина, мало одеться в платье и размалевать лицо. Это тонкое искусство – чуть подправить разрез глаз, линию бровей, подрисовать губы, скулы, нижнюю челюсть… Когда я закончу, ты меня просто не узнаешь.
Итильдин прижался щекой к его колену и закрыл глаза. Как хорошо – касаться Лиэлле, слушать его мелодичный голос, от которого тепло разливается по всему телу.
– Я женское платье надевал только на сцену, просто так – никогда. А вот Озра, например, обожает переодеваться. В роли девушки он чудо как хорош. Ладно бы мужчин снимал – когда до постели дойдет, мало кто ему откажет, даже фарри замшелый. Да и разница-то невелика, верно? Но Оз, распутник, в таком виде дам соблазнял, представляешь? Тащит его, значит, какая-нибудь леди-офицер «в нумера», с намерением отыметь по полной программе, а под подолом у милой девушки такое! – хихикнул Альва. – Впрочем, дамы ему тоже не отказывали, если не врет. Кстати, они с Вейстле неслабо на тебя заглядывались… – небрежно заметил он.
Итильдин удивленно заморгал. Сей момент он как-то проглядел.
– Я им сказал, что на мое совращение у них ушло три месяца, а на твое уйдет не меньше трех лет.
– Думаю, что ты не совсем прав, Лиэлле, – с самым серьезным видом произнес эльф. – Озра и Вейстле очень симпатичные кавалеры, так что управились бы за два с половиной… – он выждал паузу и закончил, все-таки фыркнув: – …века!
Альва закусил губу и сделал страшные глаза.
– Будешь меня смешить – тоже пойдешь любить седло барашка, пока тебя будет любить Кинтаро! Лучше подай-ка мне вон те голубые бусы. Там, кажется, еще были браслетики в пару.
Как заправская горничная, Итильдин застегнул на Альве широкое ожерелье из переливающихся камней, помог надеть браслеты и серьги.
– Отвернись на минутку.
Обостренный эльфийский слух уловил звон браслетов, шорох расчески по кудрям, шелест шелка, звук открываемых флакончиков.
– Теперь можно!
Итильдин повернулся и – остолбенел.
Перед ним, величественно выпрямившись, стояла прекрасная дама. Локоны цвета червонного золота обрамляли узкое лицо с яркими зелеными глазами. Глаза эти манили, затягивали в свою прозрачную глубину, тонкий пряный аромат обволакивал… Итильдин взглянул на высокую шею, украшенную несколькими рядами бус, и ему нестерпимо захотелось прижаться к ней губами. Что он незамедлительно и сделал, отводя в сторону рыжие кудри. Дама глубоко вздохнула и откинула голову.
– Вижу, тебе нравится, – промурлыкала она.
Близко-близко Итильдин увидел ее серебристые губы и розовое ухо с оттягивающей мочку длинной сережкой… Под ладонями скользкий шелк, а под ним – горячее тело, и аромат, струящийся откуда-то из выреза платья, кружит голову… Эти ресницы, густые и тяжелые от краски, серебристо-изумрудные тени на веках, щеки, тронутые деликатным румянцем… И губы, влажные, клубнично-сладкие на вкус…
– Что ты делаешь… размажешь… помада… Динэ…
Баночки полетели на пол. Что-то разбилось. Шелк шуршал под пальцами.
– Пусти, не здесь же… Ох, Динэ… не так сильно, синяк останется… Динэ… М-м-м… ну скорее…
Через секунду новоиспеченная леди Альдис Аланис сидела на шатком столике, прижатая спиной к зеркалу, с подолом, задранным чуть ли не до груди, обнимала коленками в прозрачных чулочках бедра своего партнера и стонала, зажимая себе ладонью рот, в такт его движениям. Все же она была достаточно практична, чтобы подумать о салфетках, спасающих платье от мокрых пятен, почти сразу же после. Да, почти сразу – минут через десять.
– Великий боже, Динэ, я не думал, что это тебя так заведет! – выдохнул Альва и тихонько засмеялся совершенно счастливым смешком, нежась в объятиях своего эльфа.
Итильдин стыдливо порозовел и прижался лбом к его плечу. Он едва понимал, что на него нашло, откуда взялась эта волна непреодолимого желания, захватившая его целиком и сразу при одном взгляде на подкрашенные шальные глаза Лиэлле.
– Ты так похож на женщину, что я бы не задумываясь просил твоей руки… Был похож, – уточнил Итильдин, бросая на него быстрый взгляд. Сейчас его вряд ли можно было принять за женщину – растрепанного, с размазанной косметикой, в сползшем с плеча платье, бесстыдно раскинувшего в стороны мускулистые длинные ноги.
– Вот вы чем без меня занимаетесь, распутницы! – присвистнул Кинтаро, входя в комнату. – И даже дверь не заперли! Заходи кто хочешь, люби кого хочешь…
Тут Итильдин помог Альве слезть со стола и поправить подол, и Кинтаро слегка онемел, меряя взглядом своего любовника.
– Я что-то не понял, ты в своем театре шлюх, что ли, играл? – выговорил он, наконец. – Да в таком виде тебя стража заберет прямо на выходе из таверны.
– Меня, благородную леди, между прочим, чуть не изнасиловали, пока мой телохранитель шлялся неизвестно где! – сказал Лиэлле, надувая губки, и принялся стирать краску с лица. – Но этот благородный эльф спас меня от изнасилования. Он меня уговорил!
